Время гарпии - Пирс Энтони Страница 18

— Это кого? — уточнила Глоха, хотя у нее уже появилась на сей счет маленькая догадка.

— Бинка. Он, не подозревая об этом, выпил любовного эликсира и, увидев ее, воспылал к ней страстью, хотя тогда уже был женат. Со временем и она ответила ему любовью, но его любовь была магического, а не естественного происхождения, а потому исчезала с наступлением Безволшебья. Нимфе не повезло, ведь ее любовь к магии отношения не имела и Безволшебье никак на нее не повлияло. Однако мне она нравилась, и я, по окончании Безволшебья, принес ей любовного снадобья. Это пробудило в ней любовь ко мне, хотя прежняя любовь, имея естественное происхождение, увяла не сразу. Если вообще увяла.

Это объясняло странное отношение Бинка к Самоцветик. Некогда они любили друг друга, и, хотя любовь прошла, их связывали воспоминания о былом. Как романтично!

— А тебя не беспокоило то, что его она любила самого по себе, а любовь к тебе была вызвана силой магии?

— Нет, поскольку я знал все заранее и пошел на это вполне сознательно. От нее я хотел одного — чтобы она была хорошей женой, и в этом Самоцветик меня не разочаровала.

Итак, Кромби устроил свою жизнь по собственному усмотрению и мог считать, что она удалась. Конечно, его дочь Танди была наполовину женщиной, но на другую половину нимфой, так что особого отвращения у него не вызывала. Но о своем отце он ни ей, ни кому-либо другому не рассказывал. Какой в этом смысл, если сам Хамфри за все эти годы даже не вспомнил о сыне?

И снова у Глохи появилась догадка.

— А что, если ты ему вовсе не так уж безразличен? — спросила девушка. — Конечно, всякий знает, что Хамфри из тех, кто предпочитает ворчать, вместо того чтобы дышать, и он ни за что не признается в обычной человеческой слабости, но давай предположим, что Добрый Волшебник, пусть намеком, дал понять, что помнит о тебе и хочет знать, как у тебя дела. Достаточно ли этого для того, чтобы ты признал его своим отцом?

Кромби поскрипел, покряхтел, побурчал, но в итоге согласился с тем, что это, пожалуй, примирило бы его с папашей. Но подобный разговор не имеет смысла, потому как от Хамфри ничего хорошего ждать не приходится. Да и ни к чему: скоро он мирно сойдет со сцены вместе со своими друзьями и все забудется само собой.

— Но ты ведь сам говорил, что Хамфри уделял Тренту и Ирис больше внимания, чем тебе. Как же вышло, что ты подружился со своими обидчиками?

— Они здесь ни при чем, самим-то им и в голову не приходило меня обижать. Откуда им было знать, что к чему? Будучи солдатом, я долго служил Тренту и ничего худого о нем сказать не могу. Он ни в чем не виноват, и я не хочу напоследок ставить его и других в неловкое положение, рассказывая то, без чего вполне можно обойтись.

— Значит, и дочка твоя, Танди, тоже ничего не знает?

— Ни она, ни Самоцветик, так что давай оставим все как есть. После нашей вечеринки это уже не будет иметь никакого значения.

— Боюсь, вечеринку придется отложить.

— Отложить? — похоже, немощный старик встрепенулся. — Но как можно отложить наступление заката?

— Этого я не знаю, но в ответ на вопрос, где мне искать помощи ты дважды — дважды! — указал на Трента. Получается, что он в вашей нынешней вечеринке участвовать не сможет. Может быть, вам всем имеет смысл его подождать?

— Это типично женская каверза! — воскликнул Кромби, и его расшатавшиеся кости загрохотали от возмущения.

— Ну, такова уж моя природа, — отозвалась девушка с лучистой улыбкой. — Мне кажется, что Хамфри скучает по тебе и хочет, чтобы о вашем родстве было объявлено открыто, но он опасается сделать это — а ну как ты его отвергнешь. Думаю, он отправил меня к тебе с умыслом, в надежде, что я смогу подтолкнуть тебя к примирению. Ручаюсь, если ты хоть кивком, хоть еще каким-нибудь намеком выразишь свое согласие, он самолично явится сюда, чтобы окончательно все уладить.

— Никогда! — воскликнул Кромби. Точнее, воскликнул бы, будь у него на то силы.

— Что «никогда»?

— Никогда в жизни Добрый Волшебник Хамфри не признается в том, что хоть раз, хоть когда-то, хоть в чем-то допустил ошибку.

Глоха и сама этого опасалась, однако подавила свои опасения в зародыше, прежде чем они не разрослись в настоящий страх.

— Как раз это нетрудно проверить, — заявила она. — Кивни головой, что тебе стоит?

— У меня нет сил.

— Хочешь, я помогу тебе присесть, а потом сама наклоню твою голову? Но с твоего согласия, чтобы считалось, что ты кивнул.

— Ладно. Кивну, так уж и быть. Но после этого ты оставишь меня в покое?

— Обещаю, — вкрадчиво заверила она, бережно взяв старика за костлявые плечи и приподняв его в сидячее положение.

Кивнул он сам, но, кивнув, тут же снова откинулся на подушку. В комнате повисла тишина. Ничего не произошло, и Глоха решила, что ее предположение оказалось неверным.

— Похоже, ты был прав, — печально промолвила она. — Я ухожу, и досаждать тебе больше не стану.

— Спасибо, — пробормотал Кромби. То, что он оказался прав, радости ему не доставило.

Повернувшись к выходу, Глоха распахнула дверь — и увидела на пороге Волшебника Хамфри. И всех остальных.

— Ну, ты закончила? — ворчливо спросил Хамфри.

— Да, у меня все, — печально ответила девушка и прошла мимо.

Волшебник шагнул в комнату.

И только тут до крылатой гоблинши дошло, что случилось. Ротик ее открылся, образовав изумленное «О». Все рассмеялись.

— У тебя все получилось, — заявил Трент, выглядевший еще моложе, чем до того. Волшебница Иллюзий чуток перестаралась, придав ему облик двадцатилетнего щеголя в шелковой рубахе, начищенных до зеркального блеска сапогах и с мечом на поясе. Жизнь била в нем ключом.

— Я рассчитывал на твою удачу. Но теперь оказался перед тобой в долгу, и мне придется оказать тебе услугу.

— Но ты не можешь…

— Еще как могу. Хамфри принес какой-то эликсир молодости: дал выпить мне и предложит Кромби, чтобы тот смог дождаться отсроченной вечеринки. Теперь я чувствую себя прекрасно и готов помочь тебе в твоих поисках.

Глоха внимательно присмотрелась к собеседнику.

— Ты хочешь сказать, что…

— Именно. Это вовсе не иллюзия, сейчас я и вправду таков, каким ты меня видишь. Конечно, потом я приму немного побольше того же эликсира с наоборотным деревом, чтобы после того, как дело будет сделано, аннулировать эффект омолаживания. Тогда мы, бывшие Главные Действующие Лица, сможем сойти со сцены достойно.

Глоха была в таком изумлении, что решительно ничего не смогла произнести…

— Однако, — промолвила Ирис тоном, наводившим на, мысль о недовольстве, — пока вы вдвоем будете развлекаться, болтаясь по Ксанфу, сражаясь с драконами и все такое, что прикажете делать нам? Киснуть в этой пещере?