Мор - Павел Корнев Страница 19

– Говорят?

– Меня больше убийства интересовали, – признался Валентин и повернулся к уже давненько поглядывавшему в нашу сторону пареньку: – Подгони карету! – Усач махнул рукой, промокнул платком вспотевшее лицо и пояснил: – Присмотрел тут себе в помощь. Самому на козлах сидеть не солидно. Не поймут.

– Ну да, ну да, – покивал я, а когда забрались внутрь, тихонько поинтересовался: – Надеюсь, его потом не придется… того?

– Нет-нет! Он меня возит по городу, и только.

– Ладно, едем куда?

– Ночью еще одну семью вырезали. Я распорядился, чтоб до вашего приезда ничего не трогали. Взглянете сами. Только, по-моему, никакой этот ублюдок не экзорцист, а просто в голове у него не все дома.

– Посмотрим, – вздохнул я и глянул в оконце на сгоревшее здание с провалившейся крышей. Пристроенная к нему колокольня – закопченная, но ничуть не пострадавшая от огня, – маячила в полупрозрачной дымке утреннего тумана черным столбом, и по спине ни с того ни с сего побежали мурашки. – Это что же, молельный дом?

– Так и есть.

– И не отстраивают? – Судя по всему, пожар случился уже давненько, и, хоть находились мы в самом центре города, на пожарище никто не работал.

– Нет, – хмыкнул Валентин. – Местных в храмы Единения никто не загонял, они сами с радостью ересь приняли, еще и все до единого монастыри под шумок разграбили. Теперь на весь Рживи только пара молельных домов действует.

– Неудивительно, что у них столько бесноватых.

– И не говорите, командир. Темные людишки. До сих пор вспоминают, как им при старом герцоге жилось.

– Перетопчутся. – Я снял с цепочки перстень официала ордена Изгоняющих, надел его на указательный палец левой руки и поморщился – пусть кольцо и село как влитое, но с непривычки отвлекало, обхватывая фалангу массивной серебряной опухолью.

– А то ж! – согласился со мной усач и, на ходу распахнув дверцу, высунулся наружу: – А ну разойдись!

Перегородившие дорогу стражники – сонные, с капельками осевшего на усах и волосах тумана, совершенно одинаковые в своих коричневых мундирах, – послушно подались в разные стороны, и карета беспрепятственно проехала за оцепление. Там Валентин спрыгнул на мостовую, я последовал за ним и окинул взглядом толпившихся за редкой цепочкой стражей порядка молчаливых горожан. Скорее всего, новость об очередном убийственном экзорцизме широко распространиться не успела, и сейчас здесь ежились от утренней прохладцы лишь соседи погибших.

– Сюда, ваша милость. – Выпростав из-под камзола цепочку со служебным жетоном, Валентин распахнул калитку невысокого декоративного заборчика и потянул меня к крыльцу, на котором стояли двое местных чинов.

Первый – полноватый, в бесформенном сером плаще – при нашем появлении откинул с седой головы капюшон и принялся нервно теребить в руках янтарные четки. А вот его спутник даже бровью не повел. Высокий и широкоплечий, с надменным лицом потомственного аристократа, он вырядился в обтягивающий дублет, бриджи для верховой езды и высокие кожаные сапоги, а с ремня свисали ножны с длинной дуэльной саблей. И глядел на нас этот важный господин если и не волком, то с плохо скрываемой неприязнью уж точно.

– Себастьян Март, официал ордена Изгоняющих, прибыл в Рживи специально для расследования этих жутких преступлений, – представил меня Валентин Дрозд. – Думаю, преподобный Ян Горач, настоятель монастыря Святого Марека Удильщика, и господин Ульрич, возглавляющий городскую стражу, не откажутся ввести вас в курс дела.

– При всем уважении к ордену Изгоняющих, – нахмурился глава стражи, – не думаю, что это дело относится к юрисдикции экзорцистов.

– При всем уважении к вашему мнению, – решил я расплатиться той же монетой, – в моей, и только моей компетенции решать, относится данное дело к юрисдикции ордена или нет.

– Как скажете, – раздраженно уставился на носки своих сапог Ульрич, давно велевший бы гнать обычного шпика взашей.

– Что здесь произошло? – Перехватив трость за середину, я отошел от крыльца и вновь глянул на особняк со стороны.

На дворянские хоромы он не тянул, но явно принадлежал человеку зажиточному. Два этажа, крытая черепицей крыша, застекленные окна, небольшой ухоженный сад. Сбоку каретный сарай, позади какие-то постройки.

– Убийство, – сквозь зубы процедил глава стражи.

– В доме проживали господин Кальмич с супругой, – поспешил вмешаться настоятель. – Им принадлежал склад у реки, и, когда хозяин не явился утром на работу, управляющий забеспокоился и отправил посыльного. Тот не смог достучаться и побежал за стражниками. Ну, а они уж дверь и взломали…

– Дверь была заперта?

– Да. Изнутри.

– Кто еще входил внутрь?

– Те стражники и мы, – ответил Ульрич и отвернулся в сторону.

– Господин Дрозд распорядился дождаться вас и ничего не трогать, – подтвердил Ян Горач.

– Ну что ж, давайте осмотримся, – вздохнул я, изучая вывороченный засов. – Как убийцы проникли в дом?

– Подломили дверь с задов, – пояснил Валентин.

– Ясно.

Я переступил через порог и сразу уловил неприятный запах смерти. Прошел через небольшую, скудно обставленную гостиную и, уверенно миновав ведущую на второй этаж лестницу, зашагал по темному коридору.

– Да, нам в кабинет, – засеменил следом настоятель.

– Ждите здесь.

Я заглянул в просторную комнату, но и там не учуял ничего особенного. Лишь бесы слегка шелохнулись, но они просто почуяли недавнюю смерть. Что, впрочем, и неудивительно – тут ведь не чернокнижник ритуал проводил, а экзорцист. Скверны здесь быть не должно.

Обогнув белевшее на полу тело покойника, я попросил Ульрича послать кого-нибудь снять ставни и вернулся к распятому на полу мертвецу. Именно – распятому. Имевших хождение в ордене Изгоняющих хитрых пут у побывавшего в доме убийцы не оказалось, и он без лишних затей прибил ладони и лодыжки жертвы гвоздями со странными квадратными шляпками. И прибивали хозяина дома к полу еще живым – вокруг ран на доски натекло достаточно много крови. Да и кляп опять же…

Я заглянул в мертвые глаза, присмотрелся к оставленному узким клинком треугольному отверстию на левом виске и поднялся с колен.

– Принесите фонари!

Сам отошел к письменному столу, заляпанному воском прогоревших свечей. В стоящем рядом канделябре тоже остались лишь огарки. Здесь же свернутый ковер и убранные к стене стулья.

Выходит, сначала освободили место, потом прибили хозяина к полу и провели ритуал. Но после убивать бедолагу зачем было? Смысл в этом какой?

Неужто инсценировка?

– Фонари, ваша милость, – пробасил из коридора не решившийся войти в комнату стражник.

Я забрал у него светильники, поставил один в угол, другой на стол. Глянул на исписанные едва различимыми письменами пол с потолком и обреченно вздохнул: похоже, мы тут надолго. Нет, инсценировкой и не пахнет. Какая инсценировка, право слово…