Каменное сердце - Кейлет Рель Страница 19

Так что все это ложь. Сказки для наивных дурочек вроде прежней меня. А каргу так легко не проведешь. Я зло усмехнулась.

— Что-то твой дружок выглядит так, будто сильно разозлил короля.

— Да. У Кресса, как я уже сказал, особые отношения с тебе подобными. Он дубовый. Ему как ни объясняй, все бестолку. Видишь ли, в детстве его похитила карга и почти десять лет держала в глубине Чащи. Она по своей дурости обучила мальчика дурости и всем премудростям вашего племени. Должно быть, надеялась, что он станет ее сторожем. Однако в шестнадцать Кресс убил тварь и сбежал. Долго скитался, пока его не заметил наш наставник. И Кресс проникся идеей инквизиции. Слишком проникся.

Ру умолк, задумчиво смотря в небо. Над нами сиял кругляш луны. В лесу было светло, как днем. Я и не знала, что сегодня было полнолуние. Будто цикл сбился. Хотя в Чаще могло случится что угодно. Мы находились на самой опушке, но даже здесь время текло иначе.

— Кресс не признает неизбежное зло. Карга сильно над ним поиздевалась. Уж не знаю, что она делала, но Кресс люто ненавидит ведьмы.

— Не каждая ведьма становится каргой.

— Правда? — улыбнулся Ру. — Не врешь? Знаешь ли, ваше племя редко соглашается рассказать инквизитором пару секретиков.

Я задумалась. Не делаю ли я медвежью услугу другим ведьмам? Инквизиция ничего о нас не должна знать. А вдруг ведьм примут, как неизбежное зло? Тогда только карги будут в опасности.

— Каргой становится ведьма, однажды попавшая в смертельную опасность. Или пытавшаяся спасти близких, но не сумевшая. Сильные эмоции извращают магию, портят тело и разум.

Я помахала у него перед носом когтями.

— То есть, ты пыталась кого-то защитить и стала каргой?

— Это уже не важно, — ответила я. — У каждой карги очень ограниченный срок жизни. Поэтому инквизиция так редко казнит по-настоящему злых ведьм. Во-первых, они сильнее. Во-вторых, им уготована короткая жизнь. Закончится магия, и они умрут.

— Надолго хватает? — полюбопытствовал Ру.

— Смотря сколько колдовать.

— Так ты экономишь жизнь?

— Нет. Просто когда-то была очень сильной ведьмой. Но проклятие разъедает меня.

— Так сними, — пожал плечами Ру.

— Это невозможно. Еще ни разу карга не становилась обратно ведьмой.

Ру задумчиво кивнул и проводил меня к избе. Я молча думала о предстоящем испытании. За больным надо было следить еще несколько дней, проверяя, что яд действительно покинул тело. Но вряд ли Кресс обрадуется. К тому же, перспектива общаться с ним всю жизнь, пусть и довольно короткую, пугала. Когда мы зашли, Кресс уже устраивался поудобнее, готовясь заснуть.

На полу.

Ру решил хотя бы одну ночь провести с нами на случай, если Кресс снова нападет. Альбинос расположился у порога, я заняла единственный топчан в комнате, а больной отвернулся от нас к стене и отключился прямо на груде шкур.

Я поворчала немного по поводу того, что ослабленный ядом организм легко может подхватить простуду. А если его свалит лихорадка? Как выхаживать, если магия карги ограничена?

Понятное дело, я могла изворачиваться, проклинать на благо. Да и травы получалось заговаривать… Однако снимать симптомы по щелчку пальцев, как раньше, уже не получится.

Обычные лекари прекрасно справлялись и без магии. Именно поэтому я не опускала руки и бралась за исцеление, даже если приходилось полагаться только на лекарства и простые заговоры.

Вот только одно дело лечить старушку-сердечника или свалившегося в реку ребенко, а другое — здоровенного лба, который влип по собственной глупости и усугубляет из-за раненой гордости. Ему ведь пришлось спасать своего худшего врага, искусственное дыхание делать после неудачной попытки придушить.

Я негодовала, но перетаскивать эту тушу на топчан не стала. Кресс состоял из мышц, которые тяжелее жира, и снобизма. Ладно, не снобизма. Гордыни в худшем ее проявлении. У меня же ничего не переломилось помочь ему, инквизитору. А он не смог наступить себе на горло и просто потерпеть, кинулся убивать.

Может, просто испугался проклятия? Инквизиторы же плохо видят магию. Точнее, не различают ее настолько тонко, как ведьмы.

В любом случае, его тараканы в голове не мои проблемы. Главное, чтоб по избе не разбежались.

Нервная и уставшая, я не скоро заснула, почти до рассвета размышляя о свалившихся мне на голову инквизиторах. В какой-то момент в голове даже появилась мыслишка, что лучше бы Кресс меня попросту придушил, чем истязать столько времени своим присутствием.

А наутро я проснулась в ворохе травы. Я буквально была усыпана плотными зелеными листиками с маслянистым блеском и голубыми цветами. Они покрывали весь топчан, забивались между мной и шкурами, пачкали синим соком подушку. Над всем этим безобразием возвышался Кресс. Он методично обсыпал мои голые лодыжки цветами из корзинки. У него было такое лицо, будто ему доверили продумать стратегию перед решающей битвой с врагом.

Кресс выглядел серьезнее некуда, хотя занимался какой-то ерундой. Цветы в корзинке закончились, и он нахмурился, подумал и с надеждой пошкрябал по донышку, пытаясь выловить верткий бутончик. Судя по всему, он просто превратился в кашицу между прутиков.

Я приподнялась на локте и насмешливо посмотрела на инквизитора. Он торжественно поднял взгляд на меня. Мы буравили друг друга взглядом почти минуту. Кресс начал что-то подозревать.

— Что, добрый молодец, на колено вставать не будешь? — ехидно произнесла я.

— С чего вдруг, ведьма?

— Ты же такой романтичный с утра пораньше! Наше ложе цветами устилаешь… А дальше? Руки моей попросишь, или ухаживания на этом закончились и пора переходить к самому сладкому?

— Ведьма, — выплюнул Кресс. — Проклятая тварь. Даже он тебя не берет!

— Барвинок? — хмыкнула я, подхватывая пальцами маленький синий цветок. — Это все сказки, инквизитор. Меня такая мелочь не берет. Даже не надейся.

В народе ходили легенды, будто барвинок вредит ведьмам. Синий неприметный цветочек, растущий на местных склонах, считался не имел запаха и был неприхотлив, и Троица полюбила его скромность. В награду маленькому барвинку боги дали особое свойство. Он проявлял истинную красоту людей и других существ, так как сам никогда не стремился себя приукрашать.

Из барвинка делали букетики в петлицу жениху и венок невесте. По преданию, он открывал красоту души избранника и избранницы.

Естественно, ведьмы его не любили. Барвинок открывал истину, срывал все заговоры и магическое очарования, оставляя только грязную злую душу.

Вот только на деле барвинок не обладал волшебными свойствами. Просто маленький синий цветок со склонов, не увядающий почти круглый год.