Небо цвета лазурита - Айгуль Грау Страница 19

– Можно я буду звать тебя Элихио? – спросила она.

– А что, с моим именем проблемы? – повернулся тот.

– Нет, просто у меня такие ассоциации. В одной книге был такой же как ты персонаж. Его не устраивала его жизнь, и он нашел мага, чтобы тот научил его своему искусству. Из-за своей чистоты и силы отречения, он быстро преуспел в этом и смог творить всякие вещи, которые другим казались нереальными.

– Плохие вещи?

– Нет, почему же. Хорошие. Он обладал силой. Подобной не было у других. Мог путешествовать между мирами, обрел свободу. Он был очень добрым парнем и очень несчастным, пока не встретил того мага. Скажи у тебя есть девушка?

– Нееет… А почему спрашиваешь?

– Еще один пунктик в копилку Элихио. А маги здесь есть?

– Да, конечно. Только занимаются не пойми чем. Ты так говоришь об этом восторженно, а мне все это кажется полным бредом, потому как магов я не уважаю и не хочу быть причастен к этому. Поэтому я не Элихио, ты уж прости, – он вежливо засмеялся. – У нас они служат власти, заклинают погоду, чтобы жабы всякие с неба падали. Могут сжечь лес, отравить воду и все такое. Мне кажется это не очень хорошо. Но ты описываешь ваших магов как добрых, не так ли?

– Ох, я вообще не знаю существуют ли они… Это была книга, часть из которой правда, а часть вымысел и все запутанно настолько, что уже не отличишь.

– Тогда это правда. Маги они такие. Путают следы. Но я бы хотел, конечно, встретить кого-то такого, необыкновенного, чтобы научил меня чему-то. Но не тому, чтобы лягушками войска закидывать. Чему-то более глубокому. Как ты рассказывала, про звезды, которые давно потухли, про то, что мы как зеркало… и так далее.

Они замолчали. Марианна жевала бутерброд, Фислар откинулся на спину и смотрел на звезды. Ветер прогнал тучи и теперь только луна мешала, ослепляя своим светом.

– Все-таки хорошо, что мы выехали. Эта каморка так угнетает. Лучше уж спать под открытым небом.

Марианна вспомнила его комнату, узкую и темную, из-за того, что окно выходило прямо на стену, покрытую плющом. Солнце не проникало внутрь весь день, лишь зимой по вечерам, поэтому холодная сырость всегда окружала живущего в ней. Ее сердце сжалось, когда она сравнила свои покои на четвертом этаже.

– Я тогда буду звать тебя – Круглоглазик. Раз уж мы придумываем прозвища.

– Почему это? – Марианна захихикала, легонько стукнув его по плечу.

– Потому что глаза у тебя такие огромные, черные, похожи на ягоды. Черешню например…Ох, так ягод захотелось, надо бы на рынок смотаться…

– А меня раньше обезьяной обзывали. В школе.

– Кошмар! Ты не похожа на обезьяну. – Он с протестом кинул орехи обратно в мешочек и перестал жевать.

– Нет, похожа. Владыка тоже так считает.

– Сам говорил?

– Я слышала его разговор обо мне. Было обидно.

– В топку его! Не обижайся на Круглоглазика. Я шутя. Не буду так больше говорить.

– Нет, нет, можешь называть. Это очень милое прозвище. Мне нравится. На нильдари звучит очень прелестно. Да и по-русски…

Опять замолчали. Марианна постелила себе рядом с ним и тоже легла смотреть на луну. Теплый ветер нежно обдувал их, а костер, не подпитываемый дровами, стихал, понемногу угасая. Так что скоро, они оба лежали, поглощенные ночной темнотой. Повсюду раздавались шорохи ночных животных, с хрустом трескались ветки, редкие птицы издавали пронзительные пугающие крики. Решив нарушить тишину, Марианна прочитала свой любимый отрывок:

…Над садом

Шел смутный шорох тысячи смертей.

Природа, обернувшаяся адом,

Свои дела вершила без затей.

Жук ел траву, жука клевала птица,

Хорек пил мозг из птичьей головы,

И страхом перекошенные лица

Ночных существ смотрели из травы.

Природы вековечная давильня

Соединяла смерть и бытие

В один клубок, но мысль была бессильна

Соединить два таинства ее. 18

Она замолчала. Фислар с сожалением произнес.

– Почему в наших книгах такого нет? Никто не пишет о подобном. Все избегают темы смерти, хотя на полях боев постоянно кто-то гибнет. По вине этих мошенников, называющих себя правителями. Нам положено жить до пяти тысяч лет, но никто не проживает свой срок. Погибают от ран, отравления, диких животных, колдовства. Один этот, мать его, Владыка, живет и здравствует как ни в чем не бывало. Дольше всех прожил, наверное, за исключением магов. Потому что солдат вместо себя посылает на войну. Сам только перед зрителями, да дамами может мечом махать. Чего бы и не помахать, если знаешь, что противник тебя и убить-то не может. У меня брат двоюродный погиб в его проклятом последнем походе. Что б его, беловласка! – Фислар стиснул зубы. Марианне стало не по себе, что пробудила такие воспоминания, но тот продолжил уже другим тоном, – это, кстати, похоже на тот стих, что ты присылала мне.

– Тебе понравился?

– Да. Очень сильные, смелые слова. Так хотелось бы жить так, сильно и смело, не только на бумаге. Я переписал его и отправил обратно с Клариэль. Она передавала?

– Нет. Она ничего не передавала. Я даже не видела ее уже несколько дней.

– Жаль… похоже ее перехватили.

– Может себе оставила?

– Нет, я бы знал, что она знает. Но она просто молчит и прячется. Стоило догадаться.

– Может ли это значить, что Селдрион тайком читает нашу почту…?

– Ха! Вот подлец. Но этого стоило ожидать. Держит руку на пульсе. Властный живодер. – Фислар перевернулся на живот, потянулся за бревном и подбросил в костер. Вдруг его сердитое лицо озарила лукавая улыбка и он медленно заговорил, – Я думаю, Мариэ, что нам стоит его проучить. Нельзя же читать чужую почту. Ты согласна со мной?

Марианна кивнула.

– И как же?

– Будем писать друг другу такие вещи, что у него глаза выпадут. Самые гадкие гадости, на которые способны. А для передачи выберем Клариэль, раз она так любит тереться у его кабинета.

Марианна села. Предложение Фислара было таким подростково-компрометирующим, что ей стало смешно, но сладкое предчувствие совершения розыгрыша подбадривало ее согласиться. Она быстро прикидывала, что же можно будет написать, чтобы сильнее посмеяться.

– А если он не будет читать?

– Будет, будет, такого любопытного лжеца еще поискать.

Ей вспомнился разговор в беседке, где она поняла, что сам Владыка разыграл ее тогда, прикинувшись больным дядей Харши, и ответила: