Период распада - Александр Афанасьев Страница 19

Али Насер Мухаммед заметно побледнел.

— Я…

— На вашем месте, я бы поговорил с народом, — сказал подполковник, — ведь вы же законно избранный президент.

Поляк опустил винтовку.

Из кабинета они выходили плотной толпой — президентская охрана, несколько человек из Гвардии, потом сам Али Насер Мухаммед. Подполковник с Франтишеком задержались в кабинете, пропуская остальных, и не видели, что точно произошло.

Просто в коридоре, полном йеменских офицеров, вдруг что-то гулко треснуло, и закричали на разные голоса. Подполковник с ужасом понял, что это прогремел выстрел.

— За мной!

Вспомнив дни, когда было время поиграть в американский футбол, американец смело врубился в людской водоворот, места, чтобы наносить удары кулаками, не было, и он активно применял локти и предплечья, толкал, бил и пробивался, пробивался вперед, как ледокол, прокладывая себе путь в бушующем людском водовороте. Франтишек пробивался в кильватере, он не имел такого могучего телосложения — но имел резкий, поставленный удар и сейчас щедро раздавал тумаки всем, кто попадался ему на дороге.

— Не стрелять! Не убивать! Назад!

Подполковник уже понял, что произошло.

Смело врубившись в бушующий на мраморных ступенях водоворот, подполковник ловким ударом под дых отправил в нокаут одного, сбил с ног другого — все они пинали кого-то, распростершегося на ступенях.

— Не убивать! Назад! — медведем он встал над поверженным.

Охваченные безумием йеменцы подались назад.

Подполковник присел над распростертым на каменных ступенях окровавленным человечком — ему он показался маленьким и каким-то тщедушным. В форме офицера Гвардии. Но он был еще жив, и это было самое главное.

Он достал из кармана не слишком чистый носовой платок, начал обтирать окровавленное лицо покушавшегося. Человек дышал тяжело, надсадно, в горле что-то булькало.

— Кто ты? Зачем ты это сделал? Скажи, зачем ты это сделал?

Подполковник полагал, что он способен понять английский, потому что со всеми армейскими офицерами занимались англоговорящие инструкторы и советники, да и английский язык был снова обязательным для образованных йеменцев после недолгого периода засилья русского.

Человек что-то проговорил на непонятном языке. Потом еще раз — то же самое.

— Кто-нибудь может перевести, что он говорит? — поднял голову на столпившихся вокруг офицеров подполковник.

Один из офицеров несмело шагнул вперед.

— Да, сэр. Он постоянно повторяет: лучше он один, чем все мы. Лучше он один — чем все мы.

Лучше он один — чем все мы…

Тошнило… Новые снаряды гаубиц и ракеты «Града» разрывались в городе, чуть заметно подрагивала от разрывов земля. Можно было бы сказать — стекла звенели, да только стекол целых в здании уже не было.

Подполковник поднялся на ноги.

— Есть тут кто-то из американских военнослужащих?!

Расталкивая йеменцев, к нему пробились двое, с оружием.

— Да, сэр.

— Перенесите этого в бронемашину! — показал на покушавшегося подполковник. — Вызовите фельдшера и окажите ему возможную помощь. Мы забираем его с собой! Отвечаете за этого человека, капрал Ультерман! — Подполковник разглядел табличку с именем на форме.

— Слушаюсь, сэр!

Кто-то принес раскладные носилки, покушавшегося осторожно переложили на них, понесли вниз. Никто из йеменцев не осмелился возразить, толпа мрачно молчала.

Подполковник зачем-то растер носком ботинка по слою пыли пролившуюся на мраморные ступени здания кровь, затем сделал несколько шагов, поднимаясь выше, чтобы посмотреть на случившееся. Никто не осмелился преградить ему путь.

Одного взгляда на лежащего на площадке Али Насера Мухаммеда хватило, чтобы понять — готов. Совсем — готов.

Всё…

— Выйдите на связь с теми, кто осаждает город, — сказал подполковник, ни к кому конкретно не обращаясь, он знал, что такая связь существует, и кто-то уже обсуждает по ней возможность перехода на другую сторону, — не сообщайте о произошедшем. Просто скажите, что мы готовы выдать им Али Насера Мухаммеда в обмен на прекращение огня и безопасную эвакуацию военных и гражданских лиц, пожелавших эвакуироваться. Исполняйте!

Это был Йемен. Был город Аден. Был тринадцатый и последний день правления президента Арабской Республики Йемен Али Насера Мухаммеда. Всего лишь — один из дней подступающей к миропорядку катастрофы.

* * *

20 февраля 2014 года

База-8 ВВС Израиля

Эскадрилья 69

За прошедшие пять суток подполковник Эгец, командир одного из лучших подразделений ВВС мира, без всякого преувеличения, поспал где-то около двенадцати часов. Все остальное время он напряженно работал.

Первым делом он, не обращая внимания на коллективное возмущение пилотов, прихватизировал общественный кофейный автомат — перетащил его в свой кабинет и сменил патрон. Вместо «Максвелл-хаус Регуляр», дешевого и дерьмового кофе, отдающего по приготовлении жженой резиной, он поставил дорогой «Чибо Голд», специально съездив за ним в Тель-Авив. Таких патронов он прикупил несколько — понимая, что сидеть придется долго. Там же он купил несколько баллонов хорошей минеральной воды, и все это привез на базу. Потом он съездил домой и привез целый багажник самой разной литературы — россыпью. Все это он сам, никому не доверяя, затащил в кабинет.

Потом приехал Миша, пэвэошник из главного штаба ВВС с таким странным именем. Его имя здесь никого не интересовало — Миша так Миша, в эскадрилье тоже были русские. Другое дело — что летчики начали проявлять повышенный интерес к тому, что должно происходить в здании штаба, а потому комэск Эгец назначил старшего и определил для истребителей-бомбардировщиков, ему подчиненных, интенсивную программу тренировок на неделю. Самые опытные из пилотов уже начали кое-что понимать — полет на предельно малых, тренировки в применении высокоточного оружия по защищенным целям, как апофеоз всего — операции типа Wild weasel, «Дикая ласка». Уничтожение систем ПВО противника при активном противодействии последних. Среди пилотов эскадрильи, в основном молодых, не было опыта именно в таких операциях, последние операции такого рода были в начале восьмидесятых, в жестокой войне с Сирией, а заодно — и с Советским Союзом. У Эгеца же подавляющее большинство пилотов в те времена благополучно ходили в школу и мечтали стать летчиками, до дыр зачитывая газеты и журналы, где рассказывалось о героических подвигах израильских асов над Голанскими высотами. Девяностые, когда они начинали служить, не были отмечены сколько-нибудь серьезной войной «не в одни ворота», когда самолеты должны не только максимально точно сбросить свой бомбовый груз — но и умудриться выжить, не попасть на прицел зенитных ракет или сирийских асов, большей частью во время атаки матерящихся последними словами на великом и могучем. Подполковник Эгец вполне трезво оценивал свое воинство и знал, что долгие годы без настоящей войны не пошли израильским ВВС на пользу. Больше всего он хотел бы сейчас заместить этих желторотых, по сути, юнцов — условные тренировки над своей территорией не в счет — теми асами, с которыми он летал на штурм противовоздушной крепости Феба. Но это было невозможно — кто списан по здоровью, кто не пойдет обратно даже на аркане, и все, абсолютно все не имеют практики на F-15I. Он мог назвать нескольких, кто летал на первом варианте этой машины F-15A, только-только поступившей на вооружение к началу Мира Галилее[21], — но и их пришлось бы серьезно и долго переучивать. Поэтому основной упор в программе обучения подполковник Эгец сделал на уничтожение расчетов ПВО и пообещал через неделю устроить зачет.

Конец ознакомительного фрагмента