Охота на Уршада - Виталий Сертаков Страница 19

Посреди серой пустыни кто-то сидел, сгорбившись.

Когда бревно ткнулось в берег, Рахмани уже не мог поверить своему счастью. Даже несмотря на острые, как стекло, камни под ногами и толстый слой жирного пепла, доходивший до пояса. Радовало одно — стало ощутимо теплее.

Сложно было сказать, мужчина или женщина горбится на краю остывающего пепелища. Существо мышиного цвета, пропитавшееся пеплом от корней спутанных волос до кончиков загнутых ногтей, даже в сидячем положении ростом превосходило взрослого воина. Издалека Рахмани принял Властелина пепла за сидящего медведя. Волосы почти целиком скрывали сгорбленную фигуру, казалось, что бес спит.

— Мы должны двигаться тихо и медленно, — сквозь зубы пробурчал Кой-Кой. — И ни в коем случае не наступать на его следы.

— Это и есть Властелин?

— Да, одна из них. Она пустила нас на берег, но это еще ничего не значит. Посмотри внимательно на тень пепла.

— Она? Разве бесы делятся на самок и самцов?

— Тссс… молчи.

Саади попытался мысленно подпрыгнуть на десяток локтей. На фоне более старых, слежавшихся слоев отчетливо просматривались контуры громадной птицы. Или не птицы, а рептилии. Контуры рептилии, которую сожгли за две песчинки на берегу, даже не дав ей толком приземлиться. Властелин сохранил целой только голову с костяным гребнем и небольшой кусок морщинистой шеи. Голова и клюв чудовищной птицы были опутаны остатками узды.

Сердце Властелина пепла билось реже, чем делает взмах крылом кружащий в небе стервятник.

— Перекрашенный парс с перевертышем на загривке, с чем ты пришел? — спросил Властелин, не размыкая губ. Вопрос был задан не на языке русов, не на фарси и не на урду. Вопрос просто всплыл в мозгу огнепоклонника.

Рахмани поразило, как быстро бес раскусил его обман. На кончиках пальцев непроизвольно заплясали молнии. Слепые старцы учили его повсюду находить и убивать жителей Плоских миров, проклятых тварей, которым вечно не хватает свежей человечины. Воин еле сдержался. Вместо того, чтобы вступить в поединок, ему предстояло быть вежливым и послушным с этим порождением мрака!

— Я пришел, чтобы нанять на службу Трехбородого.

— Прощай, Женщина-гроза. Дальше нам ни к чему оставлять следы. — Бадайя с пятнистой кожей и костью в носу коротко поклонился и изобразил улыбку.

Трое его подчиненных улыбнулись одновременно, обнажив темно-зеленые зубы. Они непрерывно жевали наркотик, две ночи и два дня, пока провожали домину с ее спутниками на север. Ночью воины из дружественного племени не смыкали глаз, а спали днем, ненадолго усаживались в тень и замирали. Когда они хотели спрятаться, то абсолютно сливались с окружающей листвой, Толик не нашел бы их и в пяти шагах. Впрочем, те, кто наблюдал за отрядом издалека, тоже не позволяли себя обнаружить.

— Это красные бадайя, — коротко объяснила лекарю Марта, когда проводники растворились в чаще. — Народ раджпура дружен с ними. Но есть черные и травоеды, они могут напасть и продать в рабство.

— Кому в рабство? — забеспокоился Ромашка.

— Скорее всего, нас купят гандхарва. Или купцы из Леванта, они всегда рады всяким диковинкам. Кеа они перепродадут дальше, тебя сделают евнухом и сошлют в один из островных гаремов, а меня… — Марта сладко зевнула. — Меня им придется убить.

— Почему тебя убить, а меня — евнухом? — обиделся явной несправедливости Толик.

— Потому что меня трижды продавали в рабство. И трижды Вседержатель помогал мне уничтожить моих хозяев. Так будет всегда, Красную волчицу нельзя держать в неволе. Что касается тебя… рабство для тебя привычно. И гнев твой смешон! Я видела, как вы пресмыкаетесь перед властью в вашем Петербурге. Все, прошу тебя, молчи.

— Но… я хотел спросить, есть ли у меня шанс исправить ситуацию?

— Непонятно говоришь.

— Я не хочу больше быть рабом. Что надо сделать, как мне стать свободным?

— Это очень просто, — отмахнулась Женщина-гроза. — Ты должен признать, что жизнь — не самое важное для тебя.

Пока Ромашка обдумывал эту сложную сентенцию, домина подхватила свою поклажу и ринулась по узким каменным ступенькам на штурм скалы. Анатолий проверил лямки рюкзака, подобрал баул с оружием и полез следом. Спустя несколько минут джунгли остались внизу. Дальше следовало пробираться по узким, едва заметным тропкам среди белых, истекающих солью скал. Марта торопила. По ее словам, следовало перевалить главный хребет, пока не взошла Корона. В противном случае, понял Толик, соль со скал начнет активно испаряться и произойдут еще какие-то неприятные изменения в воздухе. Объясняя незнакомые слова, Марта выпучила глаза и изобразила удушливый кашель…

Наконец наступил долгожданный миг. Толик Ромашка выглянул за гребень и… задохнулся.

Чувство, охватившее его, нельзя было назвать восторгом. Восторг — это звучало бы слишком просто!

За последней грядой Соленых гор распахнулась мглистая даль, видимостью не меньше десятка километров. Где-то далеко впереди, на горизонте, зеленел лес и вздымались настоящие горы. Скорее всего, решил Толик, — это отроги местных Гималаев. А внизу красноватым облаком поднималась пыль. Там, над вытоптанной равниной, гудел и рокотал Великий шелковый путь. Шелковый путь меньше всего походил на столбовую дорогу или на четырехрядное организованное шоссе. Скорее — на бесконечный ряд утоптанных полян, каждая размером с несколько футбольных полей. Поля соединялись более узкими перемычками, там движение экипажей всех мастей становилось особенно интенсивным. Кроме того, к главному пути примыкали боковые дороги…

— Спускаемся быстро, — приказала Женщина-гроза. — И не разевай рот, не то угробишь нюхача!

Основу задавали конные повозки, но что это были за кони! Белые пони с рогами, кони с бородкой под нижней губой, аргамаки с тонкими длинными ногами и с хоботками, как у муравьедов… Ромашка с изумлением рассматривал коней, у которых за спиной были веревками связаны рудиментарные крылья. Тем не менее, Пегасы тоже тащили за собой повозки и ландо с золотыми и серебряными гербами. Ехали фаэтоны почтовые, с узнаваемым изображением божка в крылатых сандалиях, синие дилижансы с грудами сундуков на крышах и фонариками по бокам, открытые экипажи, забитые спящими и жующими людьми, сверкающие бронзой, зарешеченные кареты с форейторами, вооруженными слугами на запятках и арбалетчиками на крышах! Но, пожалуй, самое большое удивление вызывали экипажи, обходившиеся без всяких тягловых животных или птиц. Еще совсем недавно, на улицах родного Питера, Толика нисколько не возмущал вид автомобилей и трамваев. Про автомобили и трамваи было наверняка известно, какие силы приводят их в движение. Но здесь…

Ярко размалеванные, украшенные богатыми коврами, скользили нал землей круглые лодки с высокими бортами. Плетенные из тростника, скрепленные асфальтом, они перемещались совершенно бесшумно, если не считать легкой журчащей музыки и стука игральных костей. Среди груд товара, внутри круглых лодок, играли и беседовали мужчины в расписных халатах и войлочных головных уборах, нелепых на жаре.