Принц и Виски - Варя Медная Страница 19

– Твоя взяла, ведьма.

– Вот и отлично!

Наш с Касинелем своеобразный договор скрепило урчание в его желудке. Мой жалобно к нему присоединился, бренча пустотой. Завтрак давно переварился, а обед и ужин я пропустила.

– У тебя ещё остались те дивные блины? – спросил Охотник с томной хрипотцой в голосе.

– Нет, но дома найдётся чем перекусить.

Его взор мечтательно затуманился.

– Их вкус – первое, что я помню по пробуждении. Сама пекла?

Что может быть проще, чем, глядя в восхищённые глаза красивого полуголого мужчины, признаться: «Нет, что ты, от моей стряпни парня тошнило в кустах, а через неделю он бросил меня ради девушки с ногами от ушей и папой-мэром».

– Конечно! – вдруг брякнула я. – Вообще обожаю готовить. Да для меня это просто раз плюнуть!

И порозовела от удовольствия, когда он окинул меня многообещающим взглядом. Он уже как-то по-другому смотрел, не так отстранённо-изучающе, как вначале.

– Ещё приготовишь?

– Что?! А, да, разумеется… если время останется. Стряпня ведь дело такое, сам понимаешь, нужен особый настрой, подходящий момент, вдохновение, а у нас проблем по горло из-за принца. – И поскорее переменила тему: – Что ещё ты помнишь из первых минут пробуждения? Как вообще это было?

Спросила и устыдилась своего жадного любопытства. Что, если ему неприятно или даже страшно вспоминать подробности? Но Касинель не смутился и не посоветовал держать нос в рамках приличий.

Просто снова ушёл в себя, напрягая память. Лицо сделалось пустым, как и тон:

– Помню, меня словно бы погладили по волосам, – он машинально воспроизвёл жест, проведя ладонью по шевелюре, – и знакомый голос позвал по имени. Тогда мир перестал быть чем-то далёким, вновь обрёл цвет, запах и вкус. Я повязал свою ленту и окончательно проснулся уже на дороге, видя тебя впереди.

– Ты хотел сказать – повязал «чью-то» ленту? Увидел и надел.

– Нет, она моя, – возразил он с убеждённостью, с какой говорил о намерениях в отношении Варлога.

– Как ты можешь помнить ленту, но при этом забыть собственное имя?

Плечи напряглись, а челюсти крепко сомкнулись. Вот теперь ему точно стало неуютно.

– Сие мне неведомо, только она определённо принадлежит мне, – скупо ответил Охотник.

– А чей знакомый голос ты слышал?

И снова то же мучение во взоре.

– Не помню, – выдохнул он.

Мне стало искренне его жаль. Память Касинеля представляла сейчас причудливое решето со слишком большими дырами. Кто-то заложил в него яростное стремление покончить с Варлогом, но при том наградил лишь самыми необходимыми знаниями о принце и стёр всё, что составляло личность самого Охотника, как будто нарочно – чтобы ничто не отвлекало это совершенное орудие от цели, ради которой его и вернули в бренный мир. Одна лишь лента случайно просочилась… Или не случайно? Ведь она служила закладкой в дневнике, и она же помогла открыть сундучок.

– Почти пришли, – объявила я, указав на контуры городских ворот впереди.

Получается, всё произошедшее никакая не случайность, а блестящая многоходовая партия. Некая Имельда, жившая во времена принца, знала, что однажды он по чьей-то вине проснётся и первым делом пожелает заполучить её Кольцо. Поэтому она уничтожила упоминания о себе, спрятала украшение в надёжном месте и оставила след в виде тетради и карты, чтобы тот, кто попытается найти реликвию, оживил Охотника, чья единственная цель – убить принца и тем самым защитить Кольцо. Причём провернула операцию наверняка с помощью той ведьмы из легенды, учитывая лояльное, если не сказать – почтительное отношение Касинеля к представительницам нашей профессии. Или же она и была той ведьмой… Ещё это означает, что Имельда знала Касинеля, и он её, скорее всего, тоже, просто забыл в числе прочего. Так или иначе, всё сводится к Кольцу.

От него мысли перепрыгнули к дневнику, покоящемуся на дне моей котомки. Дома нужно будет проявить его целиком и тщательнейшим образом изучить. Возможно, удастся обнаружить новую зацепку.

– Стой. – Я удержала Касинеля, собравшегося ударить колотушкой в ворота. – Лучше в обход.

Вообще-то ворота у нас остались чисто номинально, как часть средневековых оборонительных укреплений. Стена, опоясывавшая некогда Мистиктаун, сохранилась лишь фрагментарно, а двери в город оставались открытыми весь день и лишь на ночь исправно закрывались по инициативе господина Капелюша. Он же назначил себя привратником и соорудил при них сторожку, а жил в коттедже неподалёку.

Если к городу подъезжал незнакомый транспорт, что, надо сказать, случалось реже, чем дожди в пустыне, он затворял ворота, интересовался личностью и целью гостей и лишь потом торжественно отворял их. Приезжие в основном были из числа фриков, которые тащатся от глубинки и мелких скучных городков, или же любители истории, желающие взглянуть на развалины башни, могилу принца и кромлех – что-то вроде местного Стоунхенджа, но, конечно, поскромнее. Иными словами, до недавнего времени у большинства жителей страны не возникало желания не то что захватить и уничтожить Мистиктаун, но даже просто его посетить. Исключение составляла ежегодная ярмарка накануне бала и, собственно, сам Осенний бал, на который съезжалась вся округа.

Я провела Касинеля и Феникса козьими тропами в сад, примыкавший сзади к нашему коттеджу, и, стараясь не производить шума, принесла из сарая верёвку, которой мы привязали коня к яблоне. Густая листва, не пропускавшая лунный свет, снова сделала его невидимым.

– Вот там растёт морковка, можешь нарвать и покормить его. А это, – я ткнула в тёмный прямоугольник на втором этаже, – моя комната. Сейчас зайду домой через центральную калитку и, если всё в порядке, открою окно. Тогда можешь залезать. Только сперва убедись, что поблизости нет никого из соседей.

– Старая ведьма столь строга? – уточнил Касинель, скармливая Фениксу только что сорванное яблоко, и похлопал по невидимой морде. Плод уменьшался прямо на глазах, лишаясь боков под укусами незримых зубов.

Мне даже стало обидно за бабушку.

– Никакая она не ве… в смысле да, сейчас не лучший момент для знакомства с ней и объяснений. И не лучший вид. – Я выразительно посмотрела на единственную деталь одежды Охотника.

– Ах да, твоя куртка… – Он потянулся к бёдрам.

– Нет! – спешно вскинула ладонь я. – Потом отдашь, когда подберём тебе что-нибудь более подходящее.

Пальцы послушно отпустили ткань.

– Тогда я жду знака, Виски.

Кивнув, я уже собралась идти, но помедлила:

– На всякий случай: не волнуйся, если услышишь крики, звон разбитой посуды, угрозы расправы или что-нибудь в таком духе.

Не дожидаясь ответа, я поспешила к главному входу, держась тени. Вслед раздалось тихое ржание Феникса, как пожелание удачи.

Конец ознакомительного фрагмента