Убийца Войн - Брендон Сандерсон Страница 19

Она кивнула.

– Только… постарайтесь поменьше к нему прикасаться.

Она нахмурилась, сжимая и разжимая все более напряженный кулак.

– Но как же мне быть? У нас же будет близость?

Синепалый покраснел.

– Да, я полагаю, она будет. Мне это тоже в новинку, миледи. Бог-король… прикасаться к нему можно только специально посвященным слугам. Я предлагаю избегать поцелуев, ласк или чего-нибудь еще, что может его оскорбить. Просто позвольте ему делать то, что пожелает, и вам ничего не будет грозить.

С глубоким вздохом Сири кивнула.

– Когда вы закончите, – сказал Синепалый, – король может удалиться. Снимите простыни и сожгите в камине. Вы Сосуд, и только вам позволительны такие вещи. Понимаете?

– Да, – ответила Сири, тревожась все сильнее.

– Тогда все прекрасно, – изрек Синепалый с видом почти таким же нервным, как у нее. – Удачи.

С этими словами он шагнул вперед и распахнул дверь.

«О Остр, бог цвета!» – помыслилось ей. Сердце гулко стучало, вспотевшие руки немели.

Синепалый слегка подтолкнул ее в спину, и она шагнула в комнату.

Дверь закрылась за ней.

В большом камине слева трещал огонь, отбрасывавший на просторную опочивальню скачущие оранжевые отблески. Казалось, что черные стены притягивают и поглощают освещение, углубляя тени по краям.

Сири смирно стояла в своем изукрашенном бархатном платье, сердце бешено колотилось, лоб взмок. Справа ей удалось разглядеть массивное ложе – чернота простыней и одеял соответствовала комнате. Кровать казалась пустой. Сири всмотрелась во тьму, приспосабливая зрение.

Пламя щелкнуло, отбросив свет на огромное, похожее на трон кресло, стоявшее у кровати. Его заняла фигура в черном, купавшаяся во мраке. Сидевший наблюдал за ней, сверля глазами и не мигая при свете огня.

Сири задохнулась, потупила взор, и сердце подпрыгнуло при воспоминании о предостережениях Синепалого. «Вместо меня здесь должна быть Вивенна, – в отчаянии подумала Сири. – Мне с этим не совладать! Отец ошибся, отправив меня!»

Она зажмурилась и часто задышала. Она уняла дрожащие пальцы и нервно потянула завязки по бокам платья. Руки стали липкими от пота. Может быть, она чересчур затягивает с раздеванием? Разгневается ли он? Убьют ли ее до конца первой ночи?

И не будет ли это к лучшему?

«Нет, – решительно подумала она. – Нет. Мне нужно это сделать. Для Идриса. Ради полей и тех детей, что взяли у меня цветы. Для отца, Мэб и всех во дворце».

Она наконец развязала тесемки, и платье упало с удивительной легкостью – теперь она не сомневалась, что так и было задумано. Уронив платье на пол, она помедлила, взирая на свое белье. Белая ткань распространяла спектр цветов, как в призматическом свете. Она потрясенно рассматривала ее, не понимая, чем вызван такой эффект.

Не важно. Она слишком нервничала, чтобы думать о чудо-красотах. Стиснув зубы, Сири заставила себя снять белье и осталась обнаженной. Она быстро преклонила колени на холодном каменном полу. Сердцебиение отдалось в ушах, когда лоб коснулся пола.

В опочивальне царила тишина, только потрескивало в камине. Огонь не был нужен для обогрева Халландрена, но Сири порадовалась ему, будучи совершенно раздета.

Она ждала, ее волосы стали белоснежными, упрямство и гонор сгинули без следа. Вот где пришел ей конец – где иссякло все ее «независимое» чувство свободы. В конце было не важно, что она заявляла и как себя чувствовала, – ей пришлось склониться перед властью. Как любому другому.

Сири скрипнула зубами, представив Бога-короля, восседающего на троне и наблюдающего, как она, покорная и голая, стоит перед ним. Его она видела плохо, могла только оценить рост – Сьюзброн был на добрый фут выше большинства мужчин, шире в плечах и крепче сложением. Внушительнее прочих, низших особей.

Он был возвращенным.

Сама по себе возвращенность не считалась грехом. В конце концов, возвращенные приходили и в Идрис. Однако халландренцы сохраняли возвращенным жизнь, кормя их душами обывателей, каждый год вырывая дохи из сотен людей…

«Не думай об этом», – приказала себе Сири. Тем не менее, когда она попыталась прояснить мысли, в памяти вспыхнули глаза Бога-короля. Черные очи сверкали при свете огня. Она ощущала их взор на себе – холодный, как камни, на которых она стояла.

Огонь потрескивал. Синепалый сказал, что король постучит, призывая ее. Вдруг она не заметила? Она не осмелилась поднять глаза. Она уже встретилась с ним взглядом, хотя и случайно. Она лишь продолжила стоять на коленях, упершись локтями в пол. Спина опять разболелась.

«Почему он ничего не делает?»

Недоволен ею? Она оказалась не так мила, как ему хотелось, или он рассердился из-за взгляда в глаза по ходу слишком долгого раздевания? Было бы крайне забавно, если бы рассердили старания Сири не выглядеть обычной, беспечной. Или проблема заключалась в чем-то еще? Ему обещали старшую дочь идрийского короля, но вместо нее он получил Сири. Понятна ли ему разница? Не все ли ему равно?

Минуты текли, пламя пожирало дрова, и в комнате темнело.

«Он играет со мной, – подумала Сири. – Заставляет меня дожидаться своей блажи». Наверное, приказ стать на колени в столь неудобное положении служил посланием – ей показывали, кто здесь хозяин. Он возьмет ее, когда пожелает сам, и не раньше.

Время шло, Сири сжимала зубы. Сколько она простояла? Час, может быть, дольше. Но Бог-король не издавал ни звука – не стучал, не кашлял, даже не шевелился. Возможно, это была проверка с целью узнать, как долго она проторчит в таком положении. А может быть, она излишне вникала в происходящее. Так или иначе, ей велели оставаться на месте и отходить только при острой необходимости.

Вивенна прошла подготовку. Вивенну научили выдержке. Но в Сири сохранилось упрямство. Чтобы оценить это, достаточно вспомнить ее прогулы и невыполнение обязанностей. Со временем она сломила бы и отца. Он начал поступать ей в угоду – лишь бы остаться в здравом рассудке.

И вот она, обнаженная, ждала при свете углей, а ночь все длилась.

* * *

Фейерверки взорвались фонтаном огней. Отдельные искры упали невдалеке от Жаворонка и разожглись ярче. Они горели ослепительно, пока не умерли.

Наблюдая за действом, он откинулся на кушетке, поставленной на открытом воздухе. Вокруг ждали слуги, державшие наготове зонты, портативный бар, исходящие паром и охлажденные полотенца, дабы при надобности обтереть ему лицо, да уйму предметов роскоши в придачу, которые были для Жаворонка не более чем безделушками.

Он наблюдал за фейерверками с умеренным интересом. Запальщики нервозно толпились вокруг. За ними ждали менестрели – Жаворонок позвал их, но выступить еще не попросил. Поскольку они извечно развлекали возвращенных при Дворе богов, сегодняшняя ночь – ночь бракосочетания Бога-короля – была еще более вычурной.