Странник - Александра Бракен Страница 19

Генри ухмыльнулся:

– Возможно, для начала сбросив шкуру.

Мужчина засмеялся, поигрывая кисточками меха.

– Думаю, я бы наделал шуму, появившись в таком виде на берегах Сены.

– И потехи ради вызвал бы разрушительное изменение, – ледяным тоном вставила Уинифред.

Этта заметила, что почти все в комнате закатили глаза.

– Ты бы звезду с неба скинула за то, что светит слишком ярко, – проворчал мужчина.

– Хорошо, – объявил Генри, спуская ноги со стола и принимаясь расхаживать по комнате взад-вперед. Все, кроме Этты, поворачивались вслед за ним, не отрывая взгляда. – Достаточно. Вам известно, что я думаю о такого рода «охоте». Не забывайте: у нас есть настоящий враг, и целиться нужно в него.

– О да, разумеется, – выдохнула Уинифред сладким голосом, при этом сжимая плечо Этты еще крепче.

– По-моему, мы не рассмотрели возможность, что и он мертв, а Айронвуд уже завладел астролябией, – вступил японец, наклоняясь над раскрытым письмом. – Кого еще они могли иметь в виду под «тенями»? И у кого хватило бы сил охотиться за братьями так, как он описывает?

Что? Этта почувствовала, как время уходит у нее из-под ног – осознание стало ее личным землетрясением.

– Будь это так легко, мы бы сделали это десятилетиями раньше, – ответил Генри, задержав внимание на Этте. – Ты, кажется, удивлена. Оттого, полагаю, что ожидала увидеть астролябию в наших руках?

Не ответив, Этта отвела взгляд, уставившись на край ковра. Темные глаза Генри притягивали к себе, а сам он неотрывно следил за каждым ее движением и вдохом. Это давило – он словно бы опустил тяжелые руки ей на плечи и упорно пытался развернуть ее обратно к себе лицом. Этта не хотела пускать его в свои мысли, уж точно не сейчас, когда они лихорадочно скакали наперегонки с бухающим сердцем.

Всего две недели назад двое Тернов, не без помощи Софии, вырвали астролябию у нее из рук в Пальмире. У них должно было получиться создать проход прямо сюда, в Сан-Франциско, к остальным Тернам, но, насколько Этта поняла из разговора, они не только не принесли астролябию, но и сами исчезли. А о Софии, ушедшей с ними, не было сказано ни слова.

– Все, что мы пока видели – это Айронвудики, которых он рассылает по мелочи переписать сделанные нами изменения, – продолжил Генри. – Будь она у него, Сайрус бы не колеблясь пустил ее в ход, перестраивая временную шкалу под себя. Его семьей движет жадность и только жадность.

– Не будем забывать, – со смешком заметил седовласый мужчина, – что с материнской стороны в нас обоих есть кровь Айронвуд.

– Нет, – коротко улыбнувшись, ответил Генри. – Не будем. Но мои слова остаются в силе. Нам нужно верить в способность Кадыра добраться до безопасного укрытия и в нашу способность найти его вовремя и забрать астролябию оттуда, куда он ее спрятал. Мне жаль прерывать торжество, но велите остальным готовиться к путешествию завтра утром. А еще придется оставить нескольких путешественников в помощь стражам, которые останутся здесь приглядывать за детьми.

– Мудрое решение, – восторженно поддакнула Уинифред.

Этту чуть не стошнило.

Остальные закивали и, чувствуя, что разговор окончен, разом встали и по одному проскользнули мимо Этты, каждый покосившись в ее сторону на прощанье. Она могла поклясться, что седовласый легко вздрогнул.

– Пожалуйста, присаживайся, Генриетта. Уинифред, благодарю, этого достаточно. Проследи, чтобы нас не беспокоили.

Пожилая женщина присела в коротком реверансе, на прощанье ущипнув Этту за спину с такой силой, что бедная аж подпрыгнула. Дождавшись, пока мучительница исчезнет за дверью в ворохе темных юбок, Этта повернулась к Генри и выпалила:

– Она ведь не пользуется проходами, правда? Просто приносит в жертву щеночка и летает сквозь века не метле?

Он коротко хмыкнул в кулак.

– Уверяю, твоя двоюродная бабушка – заботливая и любящая, – подумав, Генри добавил: – Я хотел сказать, заботливая и любящая в своем роде… каждое второе воскресенье. Мая. Да что ж ты не сядешь?

Двоюродная бабушка. Ну уж нет!

Этта не стала садиться, крепко, до хруста пальцев, вцепившись в спинку стула.

– Первое, что я хочу, чтобы ты знала: здесь ты в безопасности, – произнес он, не отрывая от нее взгляда. – Тебе нечего бояться ни меня, ни кого-либо другого в этом доме. Я также позаботился о том, чтобы обезопасить тебя от Айронвуда. Если ты сама не вздумаешь его искать, он больше не станет тобою интересоваться.

Верилось с трудом. Но, прежде чем она успела открыть рот, чтобы поспорить, Генри повернулся и начал копаться в беспорядочной груде писем и бумаг, которыми был завален его стол. Вот он, кажется, нашел, что искал – вытащив черный бархатный мешочек из кучи, магистр вытряхнул на ладонь золотую сережку: петлю с жемчужиной, синими бисеринами и крошечными золотыми листиками.

Мамина. Все ее существо задрожало в запоздалом приступе паники. Одна рука вскинулась к ушам – обнаружив лишь, что ни в одном украшений не было.

– Уинифред нашла ее в складках твоей одежды, когда тебя принесли к нам, – сказал он, протягивая ей драгоценность. – Я подумал, что ты, наверное, хотела бы вернуть ее.

«Только одну?» – вопрос повис в голове, так и не прозвучав от охватившего ее чувства опустошенности. После всего случившегося потеря сережки едва ли могла считаться худшим испытанием, выпавшим на ее долю, но это значило, что она снова не оправдала доверие, снова подвела маму.

Но она не может добавлять к этому счету еще строчку, купившись на ложь этого человека.

– Можете оставить ее себе. Нашла ее на какой-то дрянной барахолке.

Генри поджал губы, а когда снова заговорил, в его голосе прорезались острые нотки:

– Понимаю: ты не в своей тарелке, и сочувствую за все, что на тебя обрушилось. Но первое, чего я терпеть не могу – вранья, а второе – неуважения к своей семье. Ты не покупала эти сережки на барахолке. Подозреваю, что это был подарок матери, и точно знаю, что это драгоценный дар жены ее любимого дяди.

Он знает о Хасане.

Его слова ничего не доказывали. Не он ли сам и его подручные болтали о том, сколько у них ушей повсюду – он легко мог узнать о Хасане от них.

Даже то, что сережки подарила его жена?

Этта начала кусать губы, но заставила себя остановиться. Она не поддастся искушению заполнить неловкое молчание между ними светской беседой. Особенно когда Генри, кажется, наслаждается им, да еще и так внимательно наблюдает за ней.

– У кого вы купили эти сведения? – поинтересовалась она, забирая сережку.

Уголок его рта загнулся вверх; он открыл ящик стола и извлек оттуда длинный бархатный футляр. Внутри лежала нить переливающихся жемчужин, слегка неправильной формы. Каждую третью обрамляли захватывающей красоты сапфиры.