Наполеон. Книга 1. Путь к славе - Игорь Пронин Страница 2

Наполеон сел на узкую солдатскую кровать и обхватил голову руками. Что делать? Поступить на службу к российскому императору казалось вполне подходящим выходом. В России, говорят, толковый иностранец может сделать карьеру, там не станут разбираться: настоящий ты французский дворянин или корсиканский. Здесь же, во Франции, с этими надутыми аристократами и жирующим духовенством, пробиться просто невозможно. Но поступить в русскую армию с понижением на чин?! Нет уж, слишком дорого досталось Наполеону звание лейтенанта.

— Пройдись по городу, Бонапарт! — через приоткрытую дверь крикнули ему два французских офицера. — Пусть солнце растопит твою корсиканскую злобу, а то нам не по себе! Познакомься с какой-нибудь горожаночкой! Так и время до обеда скоротаешь, вечно голодный лейтенант!

Наполеон не пошевелился. Он не слишком ладил с сослуживцами, хотя, конечно, держал себя в руках. Это в школе он кидался с кулаками на всякого, кто называл его «диким корсиканцем» и передразнивал акцент. Теперь он взрослый, старший в семье, и не время думать о гордости. Ох, хоть бы какую войну! Война — единственный способ для офицера выдвинуться. Но полк Бонапарта ни в каких боевых действиях пока не участвовал. Другие офицеры, жившие при казарме, тоже не отличались достатком, но им оказывали хоть какую-то помощь родственники, Наполеон же сам был вынужден отсылать на родину часть заработка. Единственным приятным способом провести досуг для него было чтение, и читал молодой артиллерист все подряд.

— Чертовы аристократы! — проворчал он на корсиканском диалекте итальянского, на родном языке. — Может быть, и в самом деле французам пора вспороть вам животы, как писали в тех запрещенных прокламациях? Вы же просто грабите их, а сами — бездарности и моты. М-да, и вправду стоит пройтись — до обеда два часа, а в животе уже урчит.

Он накинул шинель, чтобы не было видно потертого, старого мундира, и вышел из казармы. Солдаты, бездельничавшие в сторонке, одарили молодого лейтенанта недобрыми взглядами. Их не волновало его происхождение, они просто не любили офицеров. Наполеон покачал головой. Куда катится эта страна? Может быть, ему стоит уже сейчас примкнуть к тем, кто добивается независимости Корсики? В случае мятежа во Франции у острова есть шанс. Но как только мятеж будет подавлен или у власти окажутся новые правители, тяжелая длань могучей, многочисленной и, главное, имеющей прекрасную артиллерию французской армии просто раздавит повстанцев. Что тогда станет с семьей Наполеона? Бежать некуда. Если же он останется во французской армии, то опасность для семьи будет исходить от самих повстанцев.

В отвратительном настроении Наполеон вышел на городские улицы и бесцельно зашагал прочь. Минут через тридцать он незаметно для себя оказался среди лачуг бедняков. Наполеон резко остановился — тут одинокому офицеру может угрожать вполне реальная опасность, а риска без причины он не любил. Повернувшись, он увидел пару ухмыляющихся мальчишек, грязных и тощих.

«Вот еще не хватало получить камнем в голову! — невесело подумал он. — Выйду на смотр с разбитой щекой, что скажет полковник?»

За спинами мальчишек, довольно далеко, появилась фигура высокого, худощавого мужчины, куда-то явно спешащего. Но Наполеона волновал не он, а мальчишки. Глядя сорванцам прямо в озорные глаза, он прошел немного им навстречу, а потом наугад свернул в узкий переулок, надеясь вернуться другой дорогой. Рука под шинелью легла на эфес сабли — если пойдут за ним, можно попробовать напугать. Вот и улица, параллельная той, по которой он сюда пришел. Теперь налево и быстрее к кварталам побогаче, там спокойнее.

Он быстро шагал, не забывая заглядывать в переулки — не крадутся ли сорванцы за ним, сжимая в руках камни, свое чертовски опасное оружие? Но увидел Наполеон не их, а двух вполне прилично одетых мужчин в черных сюртуках, которые пытались затолкнуть в мешок девочку лет семи-восьми. Один изо всех сил зажимал ей рот, а другой, с мешком, боролся с отчаянно брыкающимися ногами ребенка.

— Что здесь происходит?! — воскликнул лейтенант, выхватывая саблю. — Немедленно прекратите, мерзавцы!

Негодяи оглянулись и, увидев невысокого, но весьма сердитого офицера, остановились. Тем не менее девочку они не отпустили.

— Что вы собираетесь сделать с этим ребенком?! — Наполеон вошел в переулок, держа саблю перед собой. Фехтовал он не слишком прилично, артиллеристу это не особенно нужно, но при случае был готов действовать решительно.

— Убирайтесь, мсье! — хрипло сказал тот, что держал девочку за ноги. — Это не ваше дело, ступайте, куда шли!

— Не смейте со мной так разговаривать! — Наполеон сделал еще несколько шагов и быстро оглянулся. Сзади пока никто не подкрадывался. — У меня есть пистолет, и я, лейтенант королевской армии, не побоюсь им воспользоваться!

— Ого, какой смелый петушок! — сказал второй мерзавец. — Вот только не галльский. Неужели король берет в свою армию итальянцев? У нас же своих бездельников полно! Или… Ну да, это же корсиканец! Приехал к нам немного подхарчиться!

— Не трепи языком, — потребовал первый. — Держи чертовку крепче.

Он выпустил ноги девочки, которая тут же снова принялась брыкаться, и выхватил спрятанный под сюртуком пистолет. Укрыться в узком переулке было негде, и Наполеон отчаянно бросился вперед. С собой кроме сабли у него в самом деле ничего не было, и идея с угрозой оказалась неудачной.

— Проклятье! — Пистолет дал осечку, и негодяй в черном сюртуке швырнул его в Наполеона.

Лейтенанту удалось отбить его клинком. Он продолжил атаку, а его противники, совсем забыв о ребенке, выхватили кинжалы. Не слишком рассчитывая на свое умение, Наполеон стал теснить их широкими взмахами сабли, не позволяя зайти сбоку. Некоторое время негодяи еще пытались оказать сопротивление, но потом сдались.

— Жак, она все равно уже сбежала! Нам надо искать ее, а не чиркать железом о железо с этим дикарем!

— Она сбежала, потому что ты ее упустил! — взревел хриплый и в последний раз попытался отбить кинжалом в сторону тяжелую саблю. — Давай за ней!

Сам он, впрочем, тоже немедленно «показал пятки». В го- рячности Наполеон пробежал за ними до конца переулка, но, когда выскочил на улицу, их уже нигде не было видно. Какой-то работяга, увидев офицера с обнаженной саблей, отступил на несколько шагов и крикнул:

— Эй, соседи! Я гляжу, аристократы у нас тут с саблями ходят, как бы чего не вышло!

Тут же захлопали ставни, выглянули женские заинтересованные лица и мужские, хмурые и злые. Спрятав саблю, Бонапарт быстро пошел прочь. Здесь могли запросто обвинить его в пропаже той девочки в лохмотьях, а свидетелей столкновения у него не было. В той обстановке, что создалась в стране в последние годы, одинокого офицера могли просто забить палками, а тело спрятать.

«Но как же девочка? Ведь она все еще в опасности! — Он продолжал озираться. — Надо было сказать этим людям о ней? Нет, лучше не заговаривать. Скорее всего, она из этих мест и уже сидит дома, дрожа от страха».

Он едва не вскрикнул, когда из-за угла выскочил и едва не налетел на него высокий, худощавый мужчина. Память тут же подсказала: он уже видел его, но в тот раз незнакомец направлялся не к центру города, а в сторону окраин. Сейчас он возвращался, в точности как сам Наполеон, сделав петлю по соседней улице, только прошел по другому переулку.