Чуть больше о драконах - Оксана Гринберга Страница 2

Вот и сегодня, проводив взглядом карету с коршунами, я мысленно попрощалась с дедом аж до следующих выходных. Через час в Академии Магии начиналась торжественная линейка для старших курсов, а потом занятия, и мне будет не до посещений Цветочного Бульвара.

Затем я принялась неспешно потягивать темный, густой напиток. Конечно, можно было сразу же отправиться в Академию, но я решила все-таки дождаться, пока лорд-канцлер благополучно отбудет в свой Парламент, и не толкаться среди заполонивших тротуары девиц.

Пригубив изящную чашку, в который раз пожалела, что не умею открывать порталы. Иначе бы уже в следующее мгновение оказалась возле арочных ворот у входа в Академию, украшенных огнедышащими драконами, затем показала строгому привратнику на воротах магическую метку старшекурсницы. Поднялась на второй этаж общежития, где в маленькой комнатке с еще меньшим закутком ванной и уборной меня дожидалась парадная черного цвета мантия с фиолетовой оторочкой – в цвета Академии Магии Дайсы.

Впрочем, и без порталов отсюда было не так и далеко – минут пятнадцать ходьбы, – так что опоздать я не страшилась.

От нечего делать в который раз покосилась на сидевшего за соседним столиком крупного мужчину в плаще и капюшоне, натянутом на голову. Он давно уже здесь сидел, заняв место еще до моего прихода. И тоже никуда не спешил – потягивал кофе из тонкостенной кружки, держа изящную фарфоровую ручку здоровенными пальцами, один из которых украшал рубиновый перстень.

Читал газету.

Странным делом он очень меня беспокоил. Нет, не перстень, а этот мужчина.

От него шли вибрации иллюзорного заклинания, и я пару раз ловила себя на мысли, что пытаюсь понять, что именно он так старательно скрывает. Зачем ему прятаться под наведенной иллюзией здесь, в женской вотчине, где с горящими глазами лакомились кофе и шоколадом, к которым подавали мятные коржики, политые медом вафли и бисквитные пирожные со взбитым кремом?

Может, он прячет какой-то страшный изъян во внешности? Вон, капюшон натянул так, что и лица не видно… Или же стесняется своего пагубного пристрастия к сладкому?

Удивительно было и то, что сегодня он оказался не единственным мужчиной, любителем кофе и булочек, старательно маскирующим собственную слабость. Помимо него в кондитерской присутствовали еще двое, и тоже с накинутыми иллюзорными заклинаниями.

Причем расположились они тоже довольно… гм… интересно.

Тот, с рубиновым перстнем, сидел в глубине кондитерской, а те двое заняли столики возле окон, вызвав неудовольствие у завсегдатайниц кондитерской. И если провести воображаемые линии, соединив эту троицу, то получится равнобедренный треугольник.

Странно, в который раз сказала я себе. Впрочем, зачем мне проводить какие-то воображаемые линии? Да и вообще, какое мне до всего этого дело?!

Дел у меня не было никаких, поэтому, пожав плечами, я вытащила из заплечной сумки дневник. Затем, порывшись, выловила еще и карандаш.

Перед самым отъездом в Академию младшая сестра взяла с меня обещание. Ей хотелось узнать чуть больше о драконах и о жизни в столице, поэтому она упросила меня рассказывать обо всем, что я увижу в Дайсе. Вот и сейчас я собиралась поведать ей последние новости.

Сделать это было довольно просто, потому что папа подарил нам с Ивлин древний артефакт. Дневник Шарасса, который стоил, подозреваю, уйму денег, но позволял нам с сестрой общаться на расстоянии, а родителям быть в курсе того, что со мной происходит.

Две идентичные книги, одна из которых осталась у Ивлин в Кайер-Думе, а вторая всегда и везде была со мной. Переплет из телячьей кожи, золотое тиснение, выведенные умелой рукой нестираемые магические символы. И одна единственная страница, на которой я рисовала или же записывала то, что в ту же самую секунду появлялось в дневнике моей пятнадцатилетней сестры.

Если, конечно, ее книга тоже была открыта.

При этом дневники были завязаны только на нас с сестрой, и если кто-то другой брал один из дневников в руки, то изображенное на странице моментально стиралось.

Я собиралась поведать ей о том, что поразило мое воображение. Нарисовать – у меня неплохо выходило – королевский холм с чудесным садом, куда допускались посетители и где я бродила вчера до позднего вечера. Но вместо этого почему-то сделала быстрый набросок крупной мужской фигуры в капюшоне и темном плаще – того самого посетителя за соседним столиком. Изобразила руку с кроваво-красным овальным перстнем, на который я совершенно не собиралась пялиться, но почему-то не могла отвести глаз.

Рубин, кстати, мог вполне быть всего лишь иллюзией. Зато газета, которую он читал, оказалась настоящей.

«Так иллюзорный перстень или нет?» – появился вопрос Ивлин, написанный угловатым, резким почерком.

«Не знаю, – ответила ей. – Думаешь, ударить по нему заклинанием, убрать иллюзию и проверить? Не уверена, что он это оценит».

Это была шутка, но сестра задумалась. Она всегда слишком много думала. Несмотря на то, что я училась очень даже неплохо, Ивлин могла дать мне сто очков вперед…

Хорошо, пусть не сто, но у нее были восхитительные способности к магии и удивительно цепкий ум. Жаль только, что в столице ей никогда не учиться! И за пределы нашей Южной Провинции выезжать тоже нельзя…

Именно поэтому я старательно докладывала ей обо всем, что видела. И даже о том, что прочла в газетах, которые в Кайер-Думе были большой редкостью. Напечатанные на тончайших листах бумаги, пропахшие типографской краской, с едва заметными магическими вибрациями, скрепляющими черно-белые фотографии – из-за этого картинки оживали на несколько секунд, – здесь они продавались на каждом углу, да еще и за смешные деньги!..

Вот и мужчина с красным перстнем держал в руках «Вестник Дайсы». Читал о жарких дебатах в Парламенте – на фотографии в огромном зале бесновалась и беззвучно разевала рты огромная толпа. Палата Лордов обсуждала условия будущего мирного договора с Морнией – соседним с нами государством, где жили преимущественно люди, а на старшей принцессе собирался жениться наш король Харальд.

Чуть сбоку жирный черный заголовок гласил: «Самый завидный холостяк Астара выступает против мирного договора с Морнией». Фотографии не было видно, но я знала: на ней изображен лорд-канцлер собственной молодой и вполне привлекательной персоной. И тут же подумала, что пусть этот холостяк и крайне завидный, но если он против мира, то я заведомо против него.

Или же он никогда не видел войны?

Пусть я тоже ее никогда не видела – такой, чтобы армия на армию, – но мне хватило тех случаев, когда на ранчо отца нападали мародеры и мы стояли с ним плечом к плечу, плетя магические заклинания, чтобы защитить семью и наших кайеров.

Похоже, мужчина с рубиновым перстнем тоже не слишком жаловал лорда-канцлера, потому что внезапно его рука сжалась, сминая фотографию Конрада Мелгарда. Затем он откинул газету в сторону и повернул голову к тому, кто сидел за столиком по правую руку от него. После перевел взгляд на третьего, занявшего место слева, и тот едва заметно кивнул.