Когда возвращается радуга. Книга 2 - Вероника Горбачева Страница 2

— Коли так — я не возражал бы, пусть тешится, — фыркнул Генрих. — Но, видишь ли, гении рождаются и умирают не каждый день. Нет, на сей раз она разлетелась на мой личный кусок! Мой! Она вознамерилась переманить к себе рыжую вдовушку!

Филипп де Камилле осторожно поставил кубок на стол.

— Не понимаю. На каком основании?

— Разведка у них хорошая, помнишь? Не хуже нашей. Ты и сам без особого труда разузнал как-то о происхождении этой девчушки… Язык не поворачивается назвать её почтенной вдовой, ведь Бомарше мне в своё время все уши прожужжал о её юности и непоседливости. Так вот, бритты докопались до её возможного происхождения и, похоже, отыскали родню: на рыжую претендуют три близкородственных ирландских клана. Ты понимаешь, что может случиться, если им пообещать кое-какие политические уступки? Нет, они не будут прятаться по углам и похищать невесть откуда взявшуюся родственницу: они всего-навсего раскроют ей объятья, затуманят хорошенькую головку сладостными речами о родной крови, зелёных холмах, среди которых росла её мать, о могилах предков, о живых, что ждут — не дождутся возвращения потерянной дочери своего народа… О, молодые девицы весьма чувствительны к подобным вещам, я знаю! Её сманят у нас, ей-богу, сманят! Причём в самое ближайшее время, едва её премилая, как я слышал, ножка ступит на франкский берег. Если только Бесс не догадалась загодя послать наперехват кого-нибудь из своих «джентльменов удачи», хоть и заверяет весь мир, что те давно уже не занимаются каперством; но парочка Морганов в рукаве у неё наверняка осталась… Говорю же — она хитра, как чёрт, и уж точно продумала несколько вариантов. Я бы, во всяком случае, продумал, а она частенько мне подражает, я заметил… Гхм!

Король смущённо кашлянул. Плеснул себе ещё вина.

Филипп де Камилле сверкнул ореховыми глазами.

— Голубь с корабля прилетел с посланием, написанным отнюдь не впопыхах, и даже зашифрованным скорописью, как полагается, чтобы сэкономить место на шёлке. Значит, снаряжали его вдумчиво, не под влиянием каких-то трагичных обстоятельств… Нет, сир, думаю, если и была попытка перехвата — она не удалась. Оставшихся на прикорме у бриттской казны «джентльменов» не так много, к тому же, до шторма нас сопровождал почётный эскорт Османского флота…

— А после шторма? — рявкнул король, хмурясь.

Молодой граф скептически прищёлкнул языком.

— Нас разметало по Средиземноморью так, что, когда буря, наконец, утихла, на горизонте не было ни одного судна. Ни одного! Слишком большой разброс, и слишком малая вероятность того, что два судёнышка случайно окажутся прибиты друг к другу. Простите, сир, но я не верю в чудеса, а подобное положение дел, случись оно на самом деле, было бы ничем иным, как чудом. Даже если со стороны каперов готовилась попытка перехвата и похищения — им пришлось заняться спасением собственных шкур. Поэтому, скорее всего, и впрямь «Солнцеподобный» скоро войдёт в Марсельские воды. Стало быть… — Он запнулся. — Мне… встречать?

Генрих Валуа окинул собеседника испытующим взором.

— Да уж, невесту надо встретить. Хоть вдовушка и не подозревает, что она уже невеста, да ещё и твоя. Но не думает же она всю оставшуюся жизнь скорбеть по престарелому мужу, этакая красавица, свободная, богатая… Если ты не очаруешь её немедленно, твоей нерасторопностью воспользуется сотня-другая охотников. Слишком уж лакомый кусочек. И, должно быть, совершенно невинный… Как ты думаешь?

Граф как-то чересчур поспешно отвёл глаза.

— Она не глупа, хоть и красива, государь, — только и сказал сухо. — А уж что там было или не было между ней и мужем…

— Да брось! На Востоке, конечно, мужчины куда дольше сохраняют свою силу, но не до ста с лишним лет! Ведь ты сам говорил: лекарь к ней не сватался, а получил в подарок от самого Хромца; а от подобных даров не отказываются. Скорее всего, растил он её, как куколку, как внучку или правнучку… — Король задумался. По-простецки почесал в затылке, сбив набок тонкий золотой обод, украшенный рубинами. — Впрочем, кто их знает, этих лекарей; хоть и упрекают: «Врачу, исцелися, мол, сам», да ведь всё может быть… Какая тебе разница? Ну, не невинна, и что? Получишь опытную жёнушку, не какую-то дрожащую под одеялом деву, а настоящую, страстную одалиску…

Рука графа судорожно, до хруста в пальцах, сжалась в кулак.

Он так и не повернул головы, упорно созерцая резьбу на портале камина.

Король помолчал.

— Неужели всё ещё любишь?

— Вздор, — по-прежнему сухо обронил де Камилле. — Столько лет прошло… Предательство не прощают.

— Не прощают. — Генрих кивнул. — Только, друг мой разлюбезный… Эх, был бы здесь сейчас остряк Пико, он бы тебя поддел должным образом, а у меня вот сообразительности не хватает, потому спрошу в лоб: ты о ком сейчас речь ведёшь, а? И почему, сколько помню, всегда отводишь глаза, когда речь заходит о графине Камю, или, как бишь её последний титул? Ты сам-то не сбился со счёта, отслеживая её мужей? Она и сейчас несвободна, да ещё за стариком, причём заметь: я лишь одобрил её брак, четвёртый, кстати, но не навязывал. По мне, три мужа подряд за неполных пять лет — уже перебор для добродетельной дамы. Но за неё вступились! Бедняга маркиз Камю, ведь Франкии так нужны его вина, а он до сих пор не имеет наследника для передачи своих фамильных секретов, хоть бы, чёрт с ним, с наследником, и не родного, ведь согласился же усыновить отпрыска твоей Психеи от её первого брака. Только из-за этого я пошёл ему и его заступникам навстречу. Но имей в виду, — неожиданно жёстко добавил король, — что вопрос о смертях трёх предыдущих супругов Анжелики дю Мортен-Сансу-Фортран-Камю не закрыт!

Граф де Камилле устало потёр переносицу.

— Её первый муж погиб в сражении под Кале, сир. Напомню: не от пули в спину, а от ядра в грудь. Второй, как известно, сломал шею, сев на лошадь вдребезги пьяным и надумав перемахнуть ближайшие кусты, бахвалясь перед любовницей. Я ничего не путаю? Третий оказался болезненно тучным и вспыльчивым, ему часто пускали кровь и ставили пиявки, но апоплексия к подобным экземплярам людей неравнодушна. Не вижу причин для подозрений. Государь, я не думаю об этой женщине, уверяю. Мне лишь неприятны воспоминания о ней, о разочаровании во всей женской породе…У меня было время и возможность убедиться, что в последнем я неправ. Сотни и тысячи женщин заслуживают уважения и любви за свои достоинства и верность. Сир, не беспокойтесь: я постараюсь понравиться Ирис Рыжекудрой, как её прозвали, и сделаю всё, чтобы наш брак был образцовым. У неё не возникнет желания покинуть Франкию. Разве что в качестве моей супруги, и совсем ненадолго, в рамках моих дипломатических поездок и под моим присмотром.

Взгляд короля смягчился.

— Клятвы не требую, — сказал отрывисто. — Твоё слово — золото. Только… — Замялся. — Лучше всего, конечно, если сразу после женитьбы ты наградишь её ребятёнком, да не одним. Уж это привяжет её к твоему дому крепче алтаря и колец. Женщины — они такие. Если дело касается их дитяти… К свету она непривычна, сидела безвылазно сперва в гареме Тамерлана, потом при муженьке, здесь же я её ко двору нарочно вызывать не буду, чтоб жила от соблазнов подальше, ты же знаешь наших щелкопёров и адонисов, тотчас павлиньи хвосты вокруг неё распустят. Пусть себе сидит дома, забавляется книжками да драгоценностями, не жалей для неё ни бирюлек, ни кукол. А уж с библиотекой мы и без неё разберёмся. Ума не приложу, зачем Хромец её сюда вообще спровадил?