Сердце королевы - Кристина Кашор Страница 2

– Королевой всего Монси? – спрашиваю с восхищением.

Слова во рту ворочаются неловко. Язык болит. Я не помню почему.

– Однажды ты станешь королевой, – говорит отец. – Я научу тебя всему важному, ибо мы должны подготовить тебя. Тебе придется усердно трудиться, моя Биттерблу. У тебя нет моих преимуществ. Но я тебя вылеплю, хорошо?

– Да, отец.

– И ты всегда-всегда должна меня слушаться. Если еще раз испортишь мои бумаги, Биттерблу, я отрежу твоей матери палец.

Это сбивает меня с толку.

– Что? Отец! Не нужно!

– А в следующий раз, – продолжает отец, – я дам нож тебе, и ты отрежешь ей палец.

Снова падаю. Я в небе – один на один со словами, которые только что сказал отец, и оттуда низвергаюсь в глубины понимания.

– Нет, – уверенно отрезаю я. – Ты не сможешь меня заставить.

– Думаю, ты знаешь, что смогу. – Он привлекает меня к себе, сжимая мне руки выше локтей, поймав в ловушку своим объятием. – Ты – моя сильная, умная девочка, и, думаю, ты точно знаешь, на что я способен. Так что давай дадим друг другу обещание, дорогая? Давай поклянемся с этого момента быть честными друг с другом? Я сделаю тебя самой великой королевой.

– Ты не заставишь меня тронуть маму.

Отец заносит руку и бьет меня по лицу. Ослепленная, хватаю ртом воздух – упала бы, если бы он не держал меня.

– Я могу заставить кого угодно сделать что угодно, – говорит он абсолютно спокойным голосом.

– Ты не сможешь заставить меня обидеть маму! – кричу я, хотя лицо горит, а из глаз и носа течет. – Когда-нибудь я стану большая и убью тебя.

Отец снова смеется.

– Солнышко мое, – произносит он, снова силой притягивая меня к себе. – О, погляди только, как ты идеальна. Ты будешь моим шедевром.

Когда через потайную дверь входят мама и Тиэль, отец шепчет мне на ухо, а я лежу щекой на его теплом плече, и мне так спокойно в его объятиях… Только непонятно, почему комната пахнет дымом и почему у меня так болит нос.

– Биттерблу? – зовет мама.

В ее голосе звучит страх. Я поднимаю к ней лицо. Ее глаза распахиваются широко-широко, она подходит ко мне и отрывает от отца.

– Что ты наделал? – шипит она на него. – Ты поднял на нее руку. Животное. Я убью тебя.

– Дорогая, не говори ерунды. – Отец встает, нависая над нами.

Мы с мамой такие маленькие, так тесно прижимаемся друг к другу, и я удивляюсь, почему мама злится на отца.

– Это не я ее ударил, а ты, – говорит он.

– Это неправда, – возражает мама.

– Я пытался остановить тебя, – продолжает отец, – но не смог, и ты ее ударила.

– Тебе никогда не убедить меня в этом.

Ее слова ясны, а прекрасный голос звучит музыкой в груди, к которой прижимается мое ухо.

– Интересно, – говорит отец и мгновение изучает нас взглядом, наклонив голову, а потом добавляет: – Очаровательный возраст, не правда ли? Пора мне познакомиться с дочкой поближе. Мы с Биттерблу начнем индивидуальные уроки.

Мама поворачивается, становясь между мною и отцом. Ее руки вокруг меня – словно железные прутья.

– Не начнете, – говорит она отцу. – Убирайся. Убирайся из моих покоев.

– В самом деле, интереснее некуда, – повторяет отец. – А если я скажу, что ее ударил Тиэль?

– Это ты ее ударил, – говорит мама, – и теперь ты уйдешь.

– Восхитительно! – восклицает отец и приближается к ней. Его кулак появляется из ниоткуда, врезается ей в лицо, и она падает на пол – и я снова падаю, но на этот раз уже взаправду, падаю на пол вместе с мамой. – Можете не спешить, когда будете тут прибираться, если желаете, – замечает отец, нависнув над нами и потыкав носком сапога. – Мне нужно кое о чем поразмыслить. Мы продолжим беседу позже.

Отец уходит. И вот уже Тиэль стоит на коленях, наклонясь к нам, и на нас льются кровавые слезы из свежих порезов, которые у него откуда-то появились на обеих щеках.

– Ашен, – шепчет он. – Ашен, мне так жаль. Принцесса Биттерблу, простите меня.

– Ты ее не трогал, Тиэль, – глухо произносит мать, поднимаясь, сажая меня к себе на колени, и качая, и шепча слова любви. Я цепляюсь за нее и плачу. Всюду кровь. – Прошу, помоги ей.

Крепкие, нежные руки Тиэля касаются моего носа, щек, подбородка, полные слез глаза оглядывают лицо.

– Ничего не сломано, – говорит он. – Позвольте мне теперь взглянуть на вас, Ашен. О, что же я натворил.

Мы трое сидим кучкой на полу, прижавшись друг к другу, и плачем. Весь мой мир – в словах, которые шепчет мне мама. Когда она снова обращается к Тиэлю, ее голос звучит устало.

– Ты не сделал ничего такого, что было бы в твоей власти, Тиэль. И не ты ударил ее. Все это – дело рук Лека. Биттерблу, – окликает меня мама, – твой разум чист?

– Да, мама, – шепчу я. – Отец ударил меня, а потом ударил тебя. Он хочет сделать из меня идеальную королеву.

– Мне нужно, чтобы ты была сильной, Биттерблу, – говорит мама. – Сильнее, чем когда-либо, потому что скоро все станет еще хуже.

Королева Биттерблу никогда не думала, что придется столько лгать стольким людям.

Все началось с дела Высокого суда о безумце и арбузах. Человек этот, по имени Айвен, жил у реки Делл в восточной части города, неподалеку от торговых доков. С одной стороны от его дома располагалась мастерская по резьбе и гравировке на надгробиях, а с другой – соседские арбузные грядки. Каким-то образом Айвен ухитрился под покровом ночи заменить все до единого арбузы на участке соседа надгробными камнями, а камни во дворе мастерской – арбузами. Затем он подсунул соседям под двери зашифрованные указания, дабы вынудить их пуститься на розыски пропавшего добра. Это оказалось бессмысленно в одном случае и излишне в другом, так как горожанин, выращивавший арбузы, читать не умел, а резчица надгробий прямо с порога прекрасно видела, что ее камни высажены на арбузных грядках через участок. Виновника оба вычислили моментально, ибо выходки Айвена в округе не были редкостью. Всего месяц назад он украл соседскую корову и затащил ее на крышу свечной лавки еще одного соседа, где она горестно мычала, пока наконец кто-то не поднялся ее подоить. Там ей пришлось провести несколько дней – никогда еще ни одна скотина в королевстве не оказывалась на такой высоте и, пожалуй, в таком замешательстве. А тем временем немногие грамотные жители улицы пыхтели над загадочной инструкцией Айвена, сооружая систему рычагов, чтобы спустить несчастное животное на землю. Айвен был по призванию конструктором.

И не простым: именно он в годы правления Лека спроектировал все три городских моста.