Отравленные морем - Алена Волгина Страница 2

— Когда я вернулся туда в последний раз, то перестроил хоры в церкви и украсил её новыми колоннами с резьбой, — похвастал он. — Нет ничего прекраснее дома! Чем дальше ты уходишь в море, тем сильнее тебя тянет обратно, на зов маяка в родной гавани!

«Что-то он слишком сентиментален, — подал голос Пульчино, который караулил снаружи. — Такие люди часто бывают особенно жестоки». Будучи чайкой, Пульчино, конечно, не мог устроиться с нами в таверне, но природное любопытство не позволило ему остаться в стороне. Наша дружба с ним началась задолго до этой поездки, ещё на острове Мираколо, когда я подобрала на причале беспомощного птенца. Волшебный дар кьямата позволял нам обмениваться мыслями, даже если мы находились далеко друг от друга. Я могла бы, например, «одолжить» тело чайки, чтобы взлететь и увидеть город с высоты. Этот дар я с детства привыкла воспринимать как игру, однако прошлой весной в Венетте мне пришлось убедиться, что есть люди, которые относятся к волшебству очень серьёзно и не гнушаются использовать его в политических играх.

Меня до сих пор мучило чувство вины. Когда я по глупости ввязалась в венеттийские интриги, это дорого обошлось Пульчино. Он едва не погиб, и до сих пор не мог нормально летать, после того как дон Арсаго выместил на нём свою злобу. Я пыталась помочь ему, как могла, но иногда с горечью думала, что в сердце Пульчино навсегда поселилось недоверие к людям.

Может быть, моя подозрительность к синьору Алонзо — это тоже отражение мыслей Пульчино? Мы ведь многие эмоции делили на двоих!

Манриоло тем временем громко засмеялся:

— Будь я один, добрался бы в Венетту куда быстрее вашей «Примаверы»! Готов поспорить, что валлуко, мой «морской конь», донесёт меня туда за неделю!

Я с досадой пнула его ногой под столом, чтобы не распускал язык. Прошлогодние события научили меня осторожности. Чем меньше людей знают о твоих способностях, тем лучше! Валлуко — это крупное морское животное, вроде дельфина. Манриоло назвал своего приятеля Гриджо из-за серой шкуры. У них была примерно такая же связь, как у нас с Пульчино, хоть и не настолько тесная. Одной из причин, по которой Манриоло взял меня с собой, когда мне пришлось бежать из Венетты, было его желание научиться искусству кьямати. Однако он не был хорошим учеником. Ему всегда не хватало терпения, кроме того, Манриоло любил, чтобы слушали его, а сам редко брал на себя труд прислушиваться к чужим мыслям.

В данный момент его разговорчивость, подогретая винными парами, была особенно некстати. Думаю, неспроста синьор Алонзо то и дело подливал ему вина! Вон как заинтересованно блестит глазами!

— Не хотите ли взять жареной рыбы на закуску? — предложила я, незаметно отодвигая кувшин подальше от Манриоло.

Капитан отказался:

— Нет, спасибо. В незнакомых трактирах я стараюсь держаться подальше от еды и поближе к выпивке. Это правило меня ещё никогда не подводило!

Манриоло снова расхохотался, будто это была бог весть какая шутка. Кажется, он был совершенно очарован новым знакомым. Я попыталась сменить тему, но это не помогло: синьор Алонзо упорно переводил разговор на нас.

— Жаль, что дон Роберто сейчас в плавании, зато его супруга будет чудо как рада встретить вас в Венетте!

— Разве Джулия не в Аримине? — вырвалось у меня против воли.

— Ну, похоже, ей веселее коротать время с её братом, чем со свекровью, — подмигнул капитан.

— Видишь, как удачно всё складывается! — воскликнул Манриоло.

Я снова толкнула его ногой, пытаясь привлечь к себе внимание. «Кто он такой, этот Кариньяно? — спросила я беззвучно, одними глазами. — Он показал тебе какой-нибудь знак от твоего бывшего хозяина? Кольцо, кинжал, письмо хотя бы?». Ответом мне была только счастливая бессмысленная улыбка.

Впрочем, может, я зря себя накручиваю. Какая разница, кто он, этот капитан, пират или кондотьер, главное — он обещал привезти нас в Венетту! Я снова увижу Джулию, увижу Алессандро! Сердце предательски толкнулось в ребра, и я поспешно опустила глаза, прячась от проницательного прищура синьора Алонзо.

Иногда Алессандро снился мне, и это были сны, полные грусти. Я тосковала по нему. Пыталась вспомнить его черты, его особенную улыбку, приподнимающую уголки губ. Его привычку отступать в тень, когда кто-нибудь слишком пристально таращился на его шрам. Мне часто снилось, будто я искала его в венеттийском порту, расспрашивая всех и каждого, пока кто-нибудь не разворачивал меня в сторону моря, показывая на белое пятнышко парусов, исчезающее вдалеке. В своих снах я всегда опаздывала. И каждый раз, вглядываясь в слепящую полосу моря, разделяющую нас с Алессандро, я просыпалась с горящим лицом и болью в груди.

Манриоло вдруг хлопнул меня по плечу, заставив очнуться: «Поверьте, она тоже рада! Просто женщины привязываются к дому, как кошки, и их тяжело сдвинуть с места!» Они с капитаном пьяно расхохотались. Внезапно убогая хижина в Перне показалась мне уютным убежищем по сравнению с веселым угаром, царившим в таверне. По мере того как темнело, столы заполнялись шумными, гогочущими людьми. Мимо нас постоянно кто-то шатался, задевая нас то кружками, то локтями. Пора было уводить отсюда Манриоло, пока он не наделал бед. Сгоряча он мог такого натворить, что нас потом ещё лет десять вспоминать будут!

«А ты вылей ему ведро воды на башку, — посоветовал Пульчино, снова проявив саркастический интерес к нашей беседе. — Враз протрезвеет!»

Синьор Алонзо хохотал и шутил наравне со всеми, однако его взгляд оставался на удивление трезвым. Он даже не раскраснелся от выпитого. Нет, он мне точно не нравился. Встретившись со мной глазами, капитан отсалютовал кружкой:

— Вы так молчаливы, синьорита Франческа. Похвальная осторожность. Однако есть же в Венетте люди, которым вы полностью доверяете?

Я мысленно произвела несложный подсчет:

— Есть. Целых два человека.

Алонзо дернул щекой, будто скрывая усмешку:

— Уверен, они оба будут очень рады вас видеть.

Венетта, дом Граначчи.

Ночью улицы Венетты словно вымощены темным стеклом. На носу гондолы горел фонарь, разбрасывая по воде золотые блики. Лодка скользила бесшумно, как призрак. Отражения редких факелов еще больше подчеркивали непроницаемую глубину каналов.

— К дому Граначчи, — приказал Алессандро гондольеру.

Он вернулся в Венетту утром, и за день устал как чёрт. Нужно было разместить галеры в порту, договориться о починке оснастки и об учениях, добыть такелаж, выслушать рапорты капитанов и отправить доклад в Золотой дворец. Было так соблазнительно завалиться в гостиницу, отложив все разговоры до завтра, но… Рикардо обещал его дождаться, во сколько бы он ни приехал. Они не виделись уже несколько месяцев, с самого начала навигации.

Дом Граначчи стоял тихий и темный. Только два решётчатых окна светились на втором этаже. Шагнув на пристань, врезанную в камень, Алессандро невольно бросил взгляд на тонувшую в тени аркаду, где прошлой весной он впервые увидел её. Франческу.