На лезвии любви - Екатерина Верхова Страница 2

И от этого делалось еще больнее.

Хотелось кричать о своей невиновности, сказать, что я лишь жертва, но, увы, ясно было, что это далеко от действительности. И из-за этого я ощущала себя ещё большей дурой.

Сполоснув лицо холодной водой, глянула на себя в зеркало. И первое, что увидела, испуганные, почти затравленные глаза — никогда не думала, что из них пропадет тот блеск внутренней силы, который был раньше. Ха! При столкновении с первыми же трудностями вся моя напускная бравада смылась, как налет ржавчины с котла, в который попало омывающее зелье.

— Эрна, милая, ты в порядке? — в дамскую комнату без стука зашла мама. Она в три шага подошла ко мне и внимательно заглянула в лицо. — Ты плакала?

Нет, матушка, просто проблемы в глаз попали.

— Глаза устали от косметики, — соврала я, натянув улыбку.

Все прежнее доверие, которое я испытывала к матери, сдулось в тот самый миг, когда она убедила меня подписать договор о вхождении в род.

Нет, я бы все равно его подписала! Если бы точно знала, что отца вытащат из тюрьмы... Но тот факт, что меня о некоторых пунктах не уведомили заранее... сильно удручал. Матери было хорошо известно, что для меня значит свобода. Хотя бы ее видимость. Иначе я бы не пошла учиться на факультет боевой магии. Тогда думалось, что родители одобряют тот факт, что я хочу принимать решения самостоятельно. Теперь же. Сомнения, сплошные сомнения...

— Ты мне врешь. — Мама с сожалением покачала головой.

— Это у нас семейное. — Я широко улыбнулось, пытаясь создать видимость того, что пошутила.

После чего постаралась обойти маму по широкой дуге, но не вышло: она преградила мне путь у самой двери.

— Давай поговорим, — тихо попросила она.

— Мы уже все обсудили, — откликнулась я с вежливой улыбкой.

Мне было ее жаль, правда. То, с чем ей пришлось столкнуться, ни в какое сравнение не шло с тем, что довелось пережить мне. Я бы и врагу не пожелала всех тех испытаний, что выпали на долю моей матери. Но... Но просто закрыть глаза тоже не могла. Хватит и того, что я почти безропотно следую заключенному с бабушкой соглашению. Все эти выходы в свет, общение с женихом и его семьей — я безукоризненно выполняю ее требования в ожидании, когда отца, наконец, выпустят под залог.

Я знала, что бабушкины законники борются за ее свободу, но исключительно со слов самой графини. Чувствовалась в этом какая-то фальшь, я ведь хорошо понимала, что бабушка ненавидит отца. По мнению старухи, именно он стал тем человеком, который разрушил жизнь ее дочери.

— Эрна, пожалуйста… — выдавила мама, когда я все же коснулась дверной ручки.

Сердце болезненно защемило.

— Я пока не готова, — тихо выдохнула я и вышла в духоту общего зала.

Вернулась за свой столик, чувствуя, как спину почти прожигает обиженный взгляд. Правильно ли я поступаю? Вряд ли. Но и не может — даже не должен — человек всегда поступать правильно и во благо других.

— Разболелась голова, я бы хотела вернуться в академию, — сказала Ричарду, как только ему принесли горячее. — Если ты не против.

— Конечно. У тебя есть кристалл?

Кивнула и вновь растянула губы в улыбке. Кристаллом я пользоваться не хотела. Познав бедность, слишком хорошо понимала, чего они могут стоить тому, кто далек от создания артефактов, а потому решила сэкономить. Мало ли, как обернется моя жизнь в будущем.

— Благодарю. В таком случае пойду попрощаюсь с родными.

— О-о-о! Вот и наша Эрналия, — приторно протянула бабушка, когда я подошла к их столу. Будто не эту же фразу она говорила час назад, когда мы только встретились.

— Прошу меня простить. Я себя неважно чувствую, потому, с вашего позволения, отправлюсь в академию, — ни к кому особо не обращаясь, произнесла я.

— Конечно-конечно, дорогая, — ласково проворковала леди Уилкенс. — Обязательно хорошенько выспись. Послезавтра у вас начинается учебная неделя.

Высокая статная блондинка, слегка перешагнувшая за сорок. У нее были добрые глаза и искренняя улыбка, и этим она, безусловно, подкупала. Леди Уилкенс относилась к той породе женщин, которые умеют носить свой возраст с достоинством истинной аристократии. У меня бы язык не повернулся назвать ее глубоко взрослой, даже несмотря на то, что она в два раза старше меня. Всегда улыбчивая, знающая великое множество забавных историй, она производила впечатление человека, с которым мог бы подружиться каждый, независимо от статуса, возраста или характера.

Я с легкостью могла понять, что лорд Уилкенс в ней нашел. Но вот что нашла эта легкая в общении и обаятельная женщина в этом суровом мужчине, взгляд которого был напитан цинизмом? Это для меня оставалось загадкой.

— Я вам уже говорила, что лорд Неррс дал дозволение на перевод нашей Эрналии на факультет боевых магов? — внезапно произнесла бабушка, переводя взгляд на лорда Уилкенса. — Теперь она сможет продолжить обучение по той специальности, которую выбрала.

Чего?!

Я даже не знала, чему больше удивляться. Тому, что о своем переводе я узнаю вот так, или тому, с каким восторгом об этом говорит графиня Роунвесская. Она никогда не понимала этого выбора...

— Похвально, — сухо произнес лорд Уилкенс. — От знания искусства семье никакого толку.

Шпильку я проглотила. Что уж греха таить, отца Ричарда я побаивалась. Его сухая строгость и жесткий взгляд не оставляли мне и шанса ответить в привычной мне манере, потому я предпочла вежливую улыбку.

— В АВМе Эрналия подавала большие надежды, — уверила лорда бабушка. — Входила в число лучших учеников.

— Надеюсь, с ВАКом ваша дражайшая внучка справится с той же легкостью, — тем же ледяным тоном произнес мужчина.

— Если вы не против, я все же пойду, — улыбаясь уже сквозь зубы, пробормотала я.

Меня не могли не отпустить, но строго поджатые губы бабушки я заметила — припомнит, обязательно припомнит. И отчитает, в очередной раз пригрозив тем, что наймет мне преподавателей по этикету. Напугала василиска теплым камнем, как же.

Холодный моросящий дождь почти мгновенно леденел на ровной брусчатке — погода, идеально отражающая мое настроение. Даже порывы ветра будто договорились с моими эмоциональными всплесками и то и дело подкатывающей паникой. Я осторожно, стараясь не поскользнуться, шла по улице.

Воспользовавшись уединением, погрузилась в мысли.

Первое. Меня перевели на факультет боевых магов. В целом, это именно то, чего я хотела, но... Но память все еще барахлила. Я не могла вспомнить львиную долю тех формул, которые раньше могла выдать с закрытыми глазами. Успеваемость, скорее всего, полетит по наклонной, ну да ладно.

Второе. Поважнее. Следует узнать у бабушки, когда выпустят отца и как протекает сам процесс снятия с него обвинений. И в этот раз не поддаваться на ее провокации, а довести беседу до логического завершения. Ведь каждый раз, как я поднимала эту тему, она переходила к тому, когда, как и что я неправильно сделала, и меня подводила сдержанность.