Созидающий башню - Елена Райдос Страница 2

Кира не в первый раз оказалась в этой реальности, где магия была самым заурядным и бытовым явлением. Её использовали все, кому не лень, никаких запретов или этических норм, ограничивающих магические манипуляции, здесь не было и в помине. Магию изучали в школах и университетах, включая, кстати, боевую магию, и это никому не казалось угрозой для выживания человечества. Впервые оказавшись в одном из таких университетов, Кира сочла эту реальность не особо интересной, поскольку просиживать штаны за партой ей вовсе не улыбалось. Так что на протяжении почти трёх лет она здесь не показывалась. Но недавно ей пришло в голову посмотреть, что находится за пределами учебной аудитории, и за стенами университетского здания она обнаружила замечательный парк.

Парк был огромен и в отдалении от учебных и жилых построек больше напоминал дикий лес с той только разницей, что, вместо лесных тропинок, тут везде были ровные дорожки, посыпанные гравием. Днём гравий выглядел серым и невзрачным, такого цвета был асфальт после дождя в том мире, где Кира жила раньше, но ночью мерцающий сквозь листву деревьев лунный свет делал дорожки похожими на нити серебряной паутины. Кира представила себя эдаким мохнатым пауком, ползущим по паутинной нити к своей добыче, и грустно улыбнулась. Увы, в отличие от паука, она совершенно не понимала, что за добычу надеялась заполучить, отправляясь этой ночью в университетский парк, просто чувствовала, что должна наконец во всём разобраться, а для этого нужно было хоть ненадолго побыть наедине с собой.

Дорожка вывела Киру на небольшую круглую площадь, в середине которой находилась цветочная клумба. В темноте сложно было разглядеть, какие именно цветы украшали сей объект ландшафтного дизайна, можно было только утверждать, что они были преимущественно белые и источали такой терпкий аромат, что хотелось если не заткнуть нос, то, по крайней мере, дышать через раз. На открытой площадке деревья больше не закрывали ночное небо, но всё равно было темно, поскольку луна пряталась за плотным лиловым облаком. Почему-то это показалось Кире обидным, словно она явилась в гости по приглашению, а хозяева не открывают дверь.

Внезапно перед внутренним взором путешественницы возникла яркая и в то же время тоскливая картинка, как будто она уже очень давно стоит перед этой запертой дверью и барабанит что есть силы, пытаясь проникнуть внутрь, но её никто не слышит. Там, внутри идёт совсем другая жизнь, такая уютная, понятная до мельчайших деталей, полная тепла и заботы, маленьких радостей и большой любви. Раньше Кира не сомневалась, что родилась на свет именно для такой жизни, ей даже в голову не могло прийти, что может быть иначе. Она буквально купалась в этом волшебном источнике покоя и благополучия, не осознавая своего счастья, потому что это самое счастье так умело прикидывалось рутиной, что Кира совсем перестала его замечать.

А потом пришли живые сны, и невезучую сновидицу вытолкнули за дверь, где было холодно от человеческой ненависти, где лил дождь, причём временами свинцовый, а ветер разочарований сбивал с ног. Справедливости ради стоит заметить, что выход из дома вовсе не вел в адское пекло, там, за дверью тоже была жизнь, полная радостей и надежд, со своими взлётами и падениями. В этой жизни было много чего такого, что оставалось неведомым и недоступным для домоседов. Возможно, впервые Кире выпала возможность узнать себя, понять, на что она способна, и обрести цель, ради которой не жалко было умереть. Но, бог мой, как же ей хотелось порой вернуться назад в свой уютный дом за закрытой дверью. Вот только отпереть замок было уже некому, потому что хозяин дома умер.

Он не был ангелом, чего уж, он причинил Кире столько боли, сколько не смог бы причинить никто другой. Какое-то время она вполне искренне считала, что никогда не сможет его простить, и даже убедила себя, что Семён заслужил свою участь. Но то время прошло, обиды растаяли и покрылись пеплом забвения, смерть как бы нивелировала все его прежние грехи. И только одну вещь Кира, как ни старалась, не могла забыть и простить Семёну – его смерть. Понимание того, что его нет и никогда уже больше не будет рядом, пришло не сразу, поначалу избавление от потенциальной опасности, которую представлял бессмертный, даже вызывало чувство облегчения. Кира была уверена, что сумеет пережить эту боль и обрести новое счастье, но что-то пошло не так. И чем дальше, тем сильнее становилась тоска, а уверенность в завтрашнем дне таяла словно свечка.

Полупрозрачное облако, которое до сей поры загораживало луну, отползло в сторону, и ночное светило тут же превратило непроглядный мрак в молочный кисель. Кира задрала голову вверх, и ей показалось, что лунный лик выглядит как-то странно. Луна смотрела со своего небесного насеста на ночную путешественницу с сожалением и даже, пожалуй, с осуждением.

– Это он меня предал,– обиженно заявила Кира, обращаясь к луне. Увы, несмотря на пафос, в её голосе можно было без труда уловить неуверенность,– он бросил меня одну с ребёнком и спал с Тиночкиной няней,– последняя фраза прозвучала совсем уж невнятно. – В конце концов, он чуть меня ни убил.

Луна не ответила, впрочем, Кире и не требовался ответ, с некоторых пор она отлично научилась спорить сама с собой. В ней словно поселились две личности: одна рассудительная, хладнокровная и агрессивная, а вторая эмоциональная, ранимая и очень несчастная. Эти двое никак не могли друг с другом договориться, доводя Киру до отчаяния. Вот и сейчас вторая половинка не смолчала, услышав обвинения первой.

– Ему просто не оставили выбора,– теперь голос Киры звучал как бы отстранённо,– один из нас должен был умереть. Вот он и умер, чтобы я могла жить дальше.

– Может быть, он просто не смог убить мать своего ребёнка,– возражение было так себе, и Кира не решилась произнести его вслух, но внутреннему голосу и этого было достаточно.

– Ну чего я бешусь, словно у меня спёрли последнюю корку хлеба? – свои претензии она опять обратила к луне. – Это он умер, а у меня всё хорошо, я люблю своего мужа и Тиночку, и Мартина. У меня есть дом, интересная работа, семья,– с этими словами Кира жалобно всхлипнула,– я им нужна, и они меня тоже любят. Но почему…,– она не договорила, потому что горло перехватило болезненным спазмом, и слёзы заструились по её щекам.

Луна опять промолчала, только по её бледному диску промелькнула призрачная тень. Может быть, просто облако на секунду заслонило ночное светило, или невидимая рука смахнула непрошенную слезу с лунного лика. Иногда даже луна может заплакать.

– Опять на охоту? – в тоне Кейтиля, которым он задал свой вопрос, сквозила неприкрытая насмешка.

Рис очень надеялся проскочить мимо бдительного ока своего приятеля и тем самым избежать очередной дозы стёба с его стороны, но не срослось. С утра командира охотников, как назло, вызвали в городской совет для обсуждения его же доклада, до которого у членов совета руки не доходили добрых два с половиной месяца. И надо же было такому случиться, чтобы именно сегодня члены совета наконец снизошли до серьёзного разговора. Лучше бы и дальше продолжали волынить, всё равно толку от обсуждения не было никакого, никто из этих ретроградов не пожелал прислушиваться к доводам Риса. Впрочем, нужно честно признать, с доводами дело обстояло не здо́рово. Невозможно доказать человеку без эмпатических способностей, что для эмпата астральные эманации так же реальны, как и визуальное наблюдение для обычного человека.