Сад похищенных душ - Марси Кейт Коннолли Страница 2

Леди Эшлинг пугает меня сильнее, чем отпущенная на свободу Дара, и Дара это знает. Должно быть, это уловка. Хитроумная. Дара наверняка долго её продумывала.

Я скрещиваю руки на груди:

– Это невозможно, и ты это знаешь. Никто не может изменить путь кометы.

– Ты уверена? – спрашивает Дара. – А что если есть магия, с помощью которой это возможно?

Я вздрагиваю, но не отвожу взгляд:

– Я сильно в этом сомневаюсь.

Дара прижимает лицо к прутьям из света и тени:

– Ты должна меня выпустить. Пожалуйста, Эммелина! Это крайне важно. Я знаю леди Эшлинг, и я единственная, кто способен остановить её. Ты должна выпустить меня прямо сейчас.

Вот оно. Вот всё, чего она хочет. Все остальные её слова и поступки – сплошная ложь. Ну, она обманывала меня много лет. Больше я ей этого не позволю. Я уже не та наивная девочка, которая сбежала из дома несколько месяцев назад.

– Хорошая попытка, Дара. – Я направляюсь к двери. – Веди себя потише, хорошо?

– Нет! Эммелина, ты должна меня выслушать. Комета прилетит сегодня ночью! Я клянусь, что говорю правду. Я чуяла её раньше, когда была просто тенью. Теперь, когда я снова человек, это чувство только усилилось.

Я качаю головой. У неё такой несчастный вид в этой клетке. Не знай я её так хорошо, я могла бы ей поверить.

– Я не выпущу тебя, и это моё последнее слово.

Я закрываю за собой дверь, и визг Дары преследует меня на лестнице:

– Она приближается! Она приближается!

Хотя я знаю, что это неправда, я собираю все тени с лестницы вокруг себя, чтобы успокоиться. Просто на всякий случай.

Спустя несколько часов, когда опускаются сумерки, я остаюсь на улице дольше обычного, впитывая тени. Слова Дары весь день стучали у меня в голове – крохотные колючки, которые я не могу вытащить. Когда я передала её предостережение Лукасу и его родителям, мой друг предложил вместо меня сегодня отнести ужин Даре. Сейчас я на улице, радуюсь моим теням, тонкие струйки дыма обвивают мои руки и взвихряются по моей команде, всегда готовые поиграть – они счастливы получить хоть толику моего внимания. Пусть день принадлежит Лукасу, но ночь только моя.

Друг открывает входную дверь и кивком подзывает меня. Я вздыхаю:

– Я так понимаю, с ужином всё хорошо?

– Примерно настолько хорошо, как ты предполагала. – Он пожимает плечами. – Сначала она разозлилась, что к ней пришла не ты, но потом попыталась рассказать мне ту же историю.

Мы спускаемся к пляжу. В небе встаёт луна и освещает нам дорогу. Ощутив под ногами песок, мы бросаемся бежать, морской бриз треплет мне волосы, а я собираю вокруг себя тени. Лукас складывает крупинки звёздного света в сферу, которая потом парит у нас над головами, усиливая свет луны.

Там, где скала встречается с океаном, вода отступает низкой волной, открывая полоску песка и камней, которая ведёт к океанским пещерам, обычно скрытым под водой. Мы спешим, зная, что волна вернётся быстрее, чем нам бы того хотелось. Вскоре появляется пещера. Мы ещё не всё исследовали, но эта наша любимая: крошечный закуток, но стены здесь гладкие, и это замечательное место, чтобы сидеть и любоваться звёздами в ночи или пикирующими и играющими днём чайками.

Мы забираемся в нашу пещеру и сидим, поджав под себя ноги. Сфера Лукаса плывёт в заднюю часть убежища и замирает там. Лукас вытаскивает горсть карамелек и одну протягивает мне. Я посасываю конфету, и мы смотрим, как появляются новые звёзды. Ночью тьма под волнами сильнее и тянет к себе как магнитом. Я не могу отвести глаз от океана, вздымающегося в нескольких ярдах от нас.

– Думаешь, она права? – спрашивает Лукас через некоторое время.

Что-то щекочет мне руку, и я машинально смахиваю.

– Конечно, нет. Это просто очередная ложь. – Я с некоторой завистью смотрю на тень Лукаса. – Все её слова – это ложь.

– На этот раз всё было будто по-другому. – Лукас потирает ухо.

– Нет. Она не меняется. И не думаю, что когда-нибудь изменится.

В этом проблема с Дарой. Мы надеялись, что через какое-то время взаперти она успокоится, но она стала только более бешеной. Нам ещё нужно будет решить, что с ней делать. Хотя я знаю, что Миранда и Альфред обсуждают это, когда думают, что мы спим. Даже теперь, когда Дары больше нет рядом, я не смогла полностью отказаться от привычки подслушивать. Это на самом деле лучший способ узнать важные вещи, которыми взрослые не считают нужным делиться.

Мне колет щёку, и я чешу её. Я призываю новые тени и плету мягкую подушку. Вместе с Лукасом мы садимся на неё и ободряюще молчим, любуясь волнами и звёздами. Здесь всё такое умиротворённое, а после сегодняшней сцены это именно то, что мне нужно. Лукас это чувствует.

Снова что-то колет мне икру, и я чешусь, наморщив лоб.

– Эммелина! – кричит Лукас. Я смотрю, куда он указывает, и с такой силой втягиваю в себя воздух, что в груди становится больно.

Нечто сияющее плывёт по небу: сгусток чистого белого света, почти такого же, как у сфер Лукаса, с длинным хвостом будто из звёздной пыли. И когда он пролетает мимо, на землю падают крошечные песчинки света, осыпая океан и лес за ним.

Я не могу пошевелиться, хотя моё тело словно в огне, будто меня в одну секунду укусили тысячи комаров.

Комета Серилия вернулась.

Миранда и Альфред настояли, чтобы я и Лукас шли спать сразу же после того, как мы прибежали домой, дрожа как осиновый лист. Наверху воет Дара, но после того как Миранда устраивает ей суровую взбучку, она затихает. Я не знаю, верят ли они нам, но я лежу в кровати, и любопытство сжирает меня изнутри.

Раньше Дара в своём теневом обличье обняла бы меня за плечи и зашептала бы мне на ухо, подзуживая выскользнуть из комнаты и всё разузнать: «Разве тебе не интересно узнать, Эммелина? Просто послушай несколько минут, а потом мы можем вернуться обратно в кровать…»

Я ничего не могу с собой поделать. Я откидываю одеяло и спускаю ноги на холодный пол. Тени, таящиеся в комнате, стекаются ко мне, и я выхожу в коридор. Я не в первый раз проделываю это без Дары, но не могу избавиться от чувства, что что-то потеряла. На цыпочках я подхожу к двери кухни и заглядываю внутрь, среди теней слившись с тьмой. Миранда и Альфред стоят за кухонным столом, который завален бумагами. Волосы Миранды выбились из косы, в которую она их обычно заплетает, и висят по бокам лица, колыхаясь при каждом её движении. Альфред хмурится так сильно, что очки съехали на кончик носа.

– Если комета действительно вернулась раньше, это очень дурной знак, – говорит Миранда. – Чтобы такое произошло, нечто очень мощное должно было сместить её с орбиты.

Альфред поправляет очки: