Тайны провинции Киттери - Анита Мур Страница 2

Последние слова он протараторил скороговоркой, осторожно, стараясь не делать резких движений, указывая на темно-зелёный дом с черепичной крышей в конце улицы.

Я медленно, все еще настороже, опустила руки. С достоинством подобрала зонтик с саквояжа, и сам саквояж, который на время разборки поставила на чудом попавшийся каменный островок, развернулась и молча двинулась в прежнем направлении. Было несколько неловко, но извиняться я никогда не умела и не любила, зато прекрасно делала вид, что ничего не было.

Это у нас, опять же, семейное.

Уже занеся руку, чтобы постучать в родные ворота, я на всякий случай обернулась. Сосед и в самом деле оказался соседом. Поковырялся ключом в пудовом замке, просочился в приоткрытую калитку, и был таков.

А я тут мокну.

Я решительно забарабанила в толстые деревянные створки.

– Открывайте! Заснули там, что ли? – проорала для убедительности. На крыльцо, видневшееся в прорехе между досками, выскочил старший брат, на ходу утиравший рот рукавом, а в другой руке сжимавший ружьё.

Сурово они тут, в глубинке, к вечерним гостям относятся. Раньше было как-то погостеприимнее.

– Кахайя! Вот сюрприз-то! Мам, Кахи приехала! – проорал братец куда-то в глубину дома, спрыгивая с крыльца прямо через ступеньки. – Что ж ты стоишь-то, мокнешь. Сейчас, сейчас.

Он возился с засовом, приговаривая себе под нос нечто нечленораздельное, а я тихо улыбалась, не обращая внимания на стекающие на нос с волос капли.

Все же хорошо снова оказаться дома.

– Зря ты приехала. – огорошила меня с порога маменька.

Ну, не совсем с порога. С порога меня заобнимали, затискали, отправили мыться-переодеваться. Мою старую комнату не трогали, и на глаза снова навернулись ностальгические слезы.

Я переворошила саквояж, достала три склянки с разноцветными пилюлями и бутылочку. К бутылочке приложилась сразу, сделав хороший глоток. Избыточная чувствительность, побочный эффект от потери зверя. Так и до истерики недалеко.

А мы, Эукари, хоть и вспыльчивые, но не истеричные.

Вещей в саквояже было немного, но разобрать я их решила сразу. Пока не помялись. Шкаф был полон моих старых вещей, в добрых две трети из которых я уже не влезу. Плечи за годы тренировок раздались вширь, как, впрочем, и попа. Хотя тут уж не тренировки виноваты, а моя любовь к выпечке.

Одежда быстро распределилась по полкам, лекарства я убрала в шкафчик над умывальником. Туда мама не полезет.

У нас еще с моего совершеннолетия уговор, чтобы избежать обоюдной неловкости. Мало ли, какие у девочки бывают личные вещи. Именно в этом шкафчике я прятала сначала гормональные таблетки от гона, потом заначку на билет до Лоусона.

Так вот, пока я не спустилась и не села за общий стол, где семья уже баловалась десертом, а для меня специально быстро разогрели остатки трапезы, занявшие примерно полстола, все было мило и по-семейному. Но как только я положила в рот первую ложку таявшего во рту лукового супа, маменька выдала сию неоднозначную фразу.

Я аж подавилась.

Гунтур, сидевший слева от меня, радостно врезал мне между лопаток.

Ну, он всегда рад кому-либо врезать.

Маменька моя, Мелати Эукари, известна тем, что за своих детей готова порвать кого угодно. Отчасти, поэтому моих братьев не выгнали из первого же класса колледжа, позволили доучиться и даже диплом выдали. Боялись реакции нашего матриарха.

Я-то сама выучилась. И даже в Лоусон уехала, не побоявшись скандала.

И уж никак не ожидала, что скандал случится как раз из-за моего возвращения.

– Ты не подумай, доченька. Мы счастливы, что ты наконец дома. – зачастил отец, видя, как вытягивается мое лицо от такой любезной встречи. – Просто в Киттери последнее время небезопасно. Особенно…таким, как ты.

Вместо того, чтобы успокоить меня, эта тирада разозлила еще больше.

– Таким, как я? – обманчиво-спокойно уточнила я.

– Ты ведь потеряла зверя? Потому и вернулась. – констатировала маменька.

Такта в нашей семье ни на грош. Я уже говорила?

Суп внезапно потерял всякую привлекательность. Я положила ложку обратно в тарелку.

– Да, я вернулась провести остаток жизни со своей семьей. – спокойно отчеканила я. – Если это кого-то не устраивает, лучше скажите сейчас. Поезда ходят ежедневно.

– Доченька, ты меня не так поняла. – вздохнула мама, с сочувствием глядя на меня. Мне будто нож под дых воткнули, и медленно проворачивали. – Живи с нами, сколько хочешь, никто не против. Просто момент ты выбрала не самый удачный. Неспокойно у нас тут. Люди пропадают.

– Я не выбирала момент. – рявкнула я, комкая салфетку на коленях. – Оно, знаете ли, само получилось. Спасибо за обед, все было вкусно.

Оставив мятый шар, в который превратилась накрахмаленная ткань, около тарелки, я выскочила из-за стола.

Железное правило, вбитое в меня еще прабабушкой.

Сначала поблагодари за еду, потом вставай.

Оглушающе хлопнула дверь моей комнаты, отсекая меня от родных.

Да, перепады настроения – страшное зло.

– Ты бы как-то помягче, что ли. Пожалела бы девочку, ей и так уже досталось. – тихо произнёс отец. Мне прекрасно было все слышно благодаря дырке в полу, проковырянной еще в далеком детстве. Хуже, чем когда я была полноценным оборотнем, но все же вполне отчетливо.

– У нас тут еще тот гадючник, сам знаешь. – отрезала мать семейства. – Никто ее не пожалеет, пусть готовится.

В этом вся маменька. Бей сама, чтобы закалить, тогда другим не удастся задеть чувствительные места. Там уже нарастет защитный слой толстой шкуры.

Люблю ее безмерно, но иногда она меня все же бесит.

Вот, например, сегодня.

Голодной я не осталась. Через полчаса ко мне постучался Харт, младшенький. Сунул в руки свернутый невнятным узлом бутерброд, и просочился в комнату, пока мое внимание было отвлечено. Готовить мелкий не умел совершенно, но мясо с хлебом испортить сложно.

– Ну, рассказывай. – потребовал брат, устраиваясь с ногами на кровати. Хорошо, хоть обувь снял.

Я вгрызлась в свежий, еще тёплый хлеб.

– Что тебе рассказывать? Как меня убили? Мал ты еще. – беззлобно огрызнулась я, прожевав половину добычи. Харт насупился, чем окончательно выдал свой возраст. Так-то ему уже двадцать, выше отца вымахал, а как надуется – натуральный подросток. И реакции еще детские.

– Отдавай еду тогда! Зря добывал, рисковал, что ли? – братец шутливо бросился на меня, пытаясь отнять остатки мяса. Раньше бы я запросто увернулась, и щелкнула его по носу. К чему он не был готов, так это к моему тяжелому падению на спину. Харт едва успел подставить руки, чтобы не придавить меня всей тушей.