Побег из Араманта - Уильям Николсон Страница 2

– Девочка моя, – ласково приговаривала мать. – Моя девочка.

За завтраком никто, казалось, и не вспомнил о контрольной. И только в конце, отложив недочитанную книгу, отец поднялся чуть раньше обычного и произнес как будто в пустоту:

– Ну что, пора готовиться.

Кестрель вскинула голову, и глаза ее блеснули вызовом.

– Я не пойду.

Анно Хаз испустил тяжелый вздох и потер изборожденные морщинами щеки.

– Знаю, милая. Знаю.

– Это нечестно, – горько сказала дочь, словно папа вынуждал ее идти.

В каком-то смысле так и было. Дети совершенно не могли противиться доброму голосу и всепонимающему взгляду отца. От печи потянуло знакомым дымком.

– Сагахог! – вырвалось у мамы. Опять у нее подгорели гренки.

Утреннее солнце нехотя поднималось над высокими городскими стенами. Оранжевый округ утопал еще в густой сизой тени, когда Хазы вышли на улицу, ведущую к Залу Собраний. Впереди шагали мама с папой, за ними, держа Пинпин за обе ручки, – Бомен и Кестрель. По той же дороге, вдоль чистеньких террас и оранжевых домов, тянулись прочие родители с двухлетними малышами. Чуть поодаль семейство Блешей на ходу подучивало своего карапуза: «Раз, два, три, четыре, пять, кто там, в домике, опять? Шесть, семь, восемь, за ворота выйти просим!»

Уже на главной площади госпожа Блеш обернулась и помахала соседям – как всегда, в своей манере, едва заметно для других, словно поддерживала с Хазами особые секретные отношения.

– Умеете хранить тайны? – громко зашептала она, дождавшись, когда мама Бо поравняется с ними. – Если наш кроха отличится на контрольной, мы переедем в Алый округ.

– Да, это будет яркое достижение, – ответила после раздумья госпожа Хаз.

– А еще слышали? Вчера вечером наш Руфи занял второе место во всем классе.

– Второе? – тут же отозвался господин Блеш. – Второе? Почему не первое? Вот что мне хотелось бы знать.

– Ох уж эти мужчины, – притворно вздохнула его супруга и с видом заговорщицы подмигнула соседке. – Так уж они устроены, правда? Хотят быть лучшими, и все тут.

Ее глаза чуть навыкате на мгновение уставились на Анно Хаза. Все в округе, конечно же, знали: несчастный не продвигался вперед вот уже целых три года, хотя его бедняжка жена умело скрывала от людей свое разочарование. Кестрель перехватила этот жалобный взгляд, и ей захотелось швырнуть в соседку чем-нибудь острым. Или просто обнять папу и расцеловать его печальное, изборожденное ранними морщинками лицо. Ни того ни другого делать было нельзя, и девочка осыпала широкую спину госпожи Блеш градом нехороших мыслей. «Поксикер! Помпапрун! Сагахог!»

У входа в Зал Собраний леди Помощница экзаменатора отмечала в длинном списке имена пришедших. Блеши двинулись первыми.

– Ребенок чистый? – осведомилась Помощница, поставив галочку. – Мочится только тогда, когда нужно?

– Еще бы, – отвечала госпожа Блеш. – Он очень умный для своего возраста.

Настала очередь Пинпин, и леди повторила тот же вопрос:

– Ребенок чистый? Мочится только тогда, когда нужно?

Хазы переглянулись. Как тут было не вспомнить желтые лужицы на кухонном коврике? С другой стороны, как же не гордиться своей маленькой принцессой? Родители, Бо и Кестрель разом выпрямили спины.

– Когда нужно, мадам? – широко улыбнулась госпожа Хаз. – Да ее мочевой пузырь работает, как часы на городской ратуше!

Помощница экзаменатора сделала удивленные глаза, однако поставила необходимую пометку.

– Парта номер двадцать три, – возвестила леди.

Зал Собраний гудел, точно пчелиный улей. На огромной, в целую стену, доске были начертаны в алфавитном порядке имена девяноста семи младенцев. Надпись «ПИНТО ХАЗ», казалось, не имела никакого отношения к Пинпин и с непривычки резала глаз. На всякий случай – мало ли что – родные тесно сгрудились вокруг двадцать третьей парты, пока мама снимала с крошки подгузник. Девочке из «чистого» списка полагалось сидеть просто так. И она довольно заулыбалась, ощутив прохладу скамеечки.

Зазвенел колокольчик. Огромный зал погрузился в благоговейную тишину, ожидая экзаменаторов. Зачарованные внезапным молчанием родителей, братьев и сестер, которые сидели за их спинами на особых скамьях, без малого сто двухлеток тоже на время прикрыли ротики.

Экзаменаторы в развевающихся алых мантиях величественно прошествовали к подиуму и выстроились в ряд, грозные и ужасные. Их было ровно десять. Самый главный, Мэсло Инч, возвышался над всеми посередине. Ему единственному в этом зале дозволялось носить ослепительные белоснежные одеяния, положенные людям Высшей Оценки.

– Встаньте, чтобы принести Обет посвящения!

Взрослые вскочили на ноги сами и подняли малышей. Сотни голосов стройно отчеканили заученный с детства обет:

– Клянусь, что буду стараться больше, тянуться выше и любой ценой стану завтра лучше, чем сегодня. Во имя любви к императору и ради славы Араманта!

Когда все опустились на места, Главный экзаменатор произнес короткую вступительную речь. Мэсло Инч – мужчина, которому едва перевалило за сорок и который совсем недавно поднялся на высшую ступень, – держался так прямо и властно, будто всю свою жизнь ходил в белом. Анно Хаз только диву давался, наблюдая за старым знакомым.

– Друзья мои, – провозгласил экзаменатор. – Сегодня особенный день, день первой контрольной для ваших дорогих малюток. Представляю, как вы горды, ведь отныне ваш сын или дочь будут получать личные оценки. А как начнут гордиться они, когда осознают, что могут внести посильную лепту в достижения собственной семьи! – Тут он приветливо поднял руку и обвел присутствующих ледяным взором. – Однако не стоит забывать: оценка сама по себе – ничто. Важно другое: как вы ее повышаете. Стать сегодня лучше, чем вчера. Завтра лучше, чем сегодня. Вот истинный дух нашего города, и вот в чем секрет величия Араманта!

Экзаменаторы в алых мантиях разошлись по первым партам и занялись работой, медленно продвигаясь назад. Главный по-прежнему возвышался на сцене, точно неколебимая башня, и со строгостью озирал все вокруг. И вот его изучающий взгляд упал на господина Хаза. Искорка узнавания мелькнула, но тут же погасла, глаза торопливо метнулись дальше. Анно пожал плечами. Он и Мэсло были ровесниками, когда-то даже учились вместе. Да, много воды утекло с тех пор.

После каждой проверки на доске перед классом выставлялась оценка. Постепенно среди детей начали проявляться лидеры и неудачники. Малютка Блеш держался ближе к вершине: двадцать три балла из тридцати возможных, оценка семь целых и шесть десятых. Хазы, чья фамилия стояла в хвосте алфавитного списка, еще дожидались очереди, когда госпожа Блеш, улыбаясь, подплыла к ним с крохотным победителем на руках. Ей не терпелось похвастать успехами.

– Представляете, наш-то дурачок пятерку пропустил, – объявила она. – Раз, два, три, четыре, шесть! Четыре, пять, шесть, ясно тебе? – Женщина шутливо погрозила ребенку пальцем. – Ведь знал же, глупышка! Вот Пинто, я уверена, ни за что не спутает.