Мето. Остров - Ив Греве Страница 2

Я то просыпаюсь, то засыпаю — всякий раз ненадолго, но глубоко. Вот снова обнаруживаю у себя в руке флягу — которую мне незаметно подсунули, пока я был в отключке. Тот же суп, что и вчера. Ем очень медленно, потому что заняться больше нечем. Где мои друзья, мои братья? Что станет со мной без них?

Пытаюсь вспомнить последние минуты, что мы были вместе, перед тем как меня затолкнули в подземную дыру.

Надо начать сначала, с того момента, когда дверь захлопнулась и путь назад был отрезан. Мы прошли метров двадцать по узкому туннелю, затем нащупали первые ступени бесконечной лестницы, которая привела нас к основанию вулкана. Ступени были узкие и скользкие. По стенам сочилась темная вода. Наконец мы подошли к металлической двери, отделявшей нас от внешнего мира. Дверь была тяжелой и скрипучей. Тит велел нам молчать и не двигаться с места. Мы видели, как они вместе с Тиберием отчаянно бросились в темноту. Затаив дыхание, мы прислушивались и старались понять, что там происходит. Чтобы стать как можно незаметней, мы сбились в кучу. Вдруг Максим, один из бывших слуг, задрожал, дыхание его стало шумным и прерывистым: он был на грани нервного срыва. Его дрожь передалась и нам. Тогда Клавдий положил руку ему на голову, и Максим постепенно успокоился. Остальные тоже взяли себя в руки. Потом мы услышали сигнал: три коротких свистка. Наши онемевшие ноги только того и ждали, и все вместе мы ринулись вперед. Мы бежали и не знали наверняка, в правильном ли направлении движемся. Наша группа растянулась: кому-то было трудно выдерживать ритм. Некоторые перешли на шаг. Тит и Тиберий ждали нас под тощими деревцами. Тит дал нам знак приблизиться и сесть на корточки. Не дожидаясь, пока подтянется вся группа, он объявил:

— Мы нейтрализовали сторожевой пост и подали вам сигнал, но только что заметили в кустах какое-то движение. Будем действовать осторожно. Возможно, это патруль, и они сейчас поднимут тревогу.

— Или Рваные Уши, которые пришли нас встретить, — предположил Марк.

— У меня была такая мысль, но почему тогда они исчезли? Будем начеку, достанем оружие и двинемся вперед как можно тише.

Наша колонна медленно тронулась с места. Не прошли мы и сотни метров, как поблизости просвистела первая пуля. Вторая сорвала часть доспехов с плеча Тита.

— В укрытие, спасайся, кто как может! — крикнул Тит.

Сколько их вышло против нас? Не меньше нескольких десятков. Некоторые из моих друзей боялись пошевелиться и были готовы сдаться без боя. Раздался голос, усиленный мегафоном:

— Сдавайтесь немедленно, это в ваших же интересах!

Трое из наших парней поднялись на ноги, и пули тотчас же скосили их. Противники втянули нас в битву не на жизнь, а на смерть. Мы рассредоточились, кто ползком, кто перекатом. Солдаты зажгли мощные фонари, укрепленные на их касках. Они освещали местность как днем. Скатившись по склону холма, я встал на ноги и бросился по какой-то тропе, двое моих товарищей бежали за мной. Однако дорога вывела нас к краю утеса; нам пришлось повернуть обратно, и мы столкнулись нос к носу с врагом. Казалось, нам пришел конец. В этот миг мы услышали громкие крики, они доносились в тылу шеренги солдат. Это были Рваные Уши — они пришли нам на помощь. Я обрадовался, вскинул ружье и ринулся в бой. Пришел час каждому показать, на что он способен. Я успел прицелиться в голову солдату, молотившему одного из бывших слуг, но когда кинулся вперед, чтобы прикончить его, то почувствовал мощный толчок и понял, что ранен. Я покачнулся, и… Теперь я припоминаю… Огромный бородач с темным от копоти лицом толкнул меня в колючие кусты, которые и скрывали яму, в которую я провалился почти без сознания.

Этот человек спас мне жизнь. Я вспомнил его хмурый взгляд. Надеюсь, у меня еще будет возможность отблагодарить его.

Мне с силой отгибают большой палец, мне больно, и я кричу:

— Хватит! Отстань!

— Да разожми наконец пальцы, мне надо забрать флягу! Ишь вцепился! Ну же, отдай!

Голос не властный, скорее испуганный и даже умоляющий. Я с трудом разжимаю руку. Фаланги пальцев одеревенели и не хотят шевелиться. Посетитель слегка треплет меня по волосам и шепчет на ухо торопливое «спасибо».

Его голос звучит неуверенно, и я понимаю, что он должен перед кем-то отчитаться. Я-то думал, что здесь, среди бунтарей, нет нужды устанавливать иерархическую систему, основанную на страхе. Может, здесь тоже есть слуги? Когда мы захватили власть в Доме, мы попытались учредить менее жесткий образ жизни, чтобы все были равны и друг друга уважали.

Смех! Я слышу смех, впервые за долгое время. Двое парней бранятся и препираются друг с другом, причем первый, похоже, говорит на полном серьезе.

— Я убью тебя, — кричит он.

— Сам знаешь, что убивать брата запрещено, — смеется другой.

— А я подстрою так, что все будет вроде как случайно.

Они приближаются, кружат вокруг меня. Один опирается на мою лежанку. Шершавая ткань его одежды задевает мою руку.

— Ты забываешь, что есть свидетель, — говорит второй.

— Твой свидетель слепой, к тому же еле дышит. Этот малявка небось и ночи-то не протянет, особенно если немного помочь ему загнуться. Посмотри, как он напуган.

Он внезапно с силой толкает мою кровать, которая натыкается на препятствие — скорее всего, колени другого; тот вскрикивает от боли. Воняет от них страшно; чувствую, как мой рыбный супчик просится наружу. Они встают по обе стороны от моей кровати, вцепившись в противоположные спинки. Очевидно, их силы равны, поскольку кровать трясется, но с места не двигается. Первый делает вид, что сдается, но для того лишь, чтобы затем сильнее толкнуть. Второй резко отступает, кровать кренится, и я чувствую, что вот-вот перевернусь. Я испускаю истошный вопль. На миг теряю равновесие, изо всех сил стараюсь создать противовес. Кровать со стуком возвращается в нормальное положение. Они, похоже, отступают. Зато возвращается боль. Кажется, будто мою рану прижгли и надавили сверху, чтобы жар проник вглубь. Я не могу сдержать сильной дрожи, которая еще больше разжигает боль. Чувствую, что эти двое снова в опасной близости от меня. Замерев от страха, я стараюсь унять дрожь. На лице выступает испарина. Они скачут вокруг меня, взметая облака пыли. Меня душит кашель. Один из них спотыкается и падает. Я догадываюсь, что рядом со мной происходит потасовка вроде тех, что случались в Доме. Теперь на меня сыплются комья земли. Я гримасничаю, чтобы частички ее не попали мне в ноздри. Чихаю, голова дергается вперед, и веревка, которая удерживает меня за шею, на миг врезается мне в горло и душит. Снова кашляю.

Прибегают другие, и пыли становится меньше. Должно быть, они обступили драчунов и образовали вокруг меня нечто вроде ширмы. Почему никто не вмешивается? Или они будут драться до первой крови?

Вскоре я слышу те же хрипы и глухое рычание, которые я мысленно назвал звериным боем. Они дерутся каким-то незнакомым мне способом. Наконец я понимаю, что один из них сдался.

— Стоп! — выкрикивает чей-то голос. — Цианук: 30, Бакан: 26. Все согласны?