Пехотная баллада - Терри Пратчетт Страница 2

День был жаркий и душный, и желтая славка следовала за Полли, перелетая с куста на куст. Над вчерашней грязью поднимался пар, когда Полли подошла к тролльему мосту, висевшему над рекой в узком ущелье. Он был тонким и изящным — поговаривали, что его выстроили без известки. Поговаривали также, что благодаря своему весу мост еще прочнее держится за камни по обе стороны. А еще говорили, что мост — настоящее чудо света; впрочем, немногие местные жители верили в чудеса, не говоря уже о том, чтобы повидать свет. За проход брали один пенни (или сто золотых, если к пешеходу прилагался козел [1]). На полпути Полли глянула через перила и увидела тележку вербовщика далеко-далеко внизу — она катила по узкой дороге над самой рекой.

Дальше тропа все время шла вниз, через темный сосняк в ущелье. Полли не спешила. Еще до заката она увидела постоялый двор. Вербовщики уже приехали, но, судя по всему, сержант даже не старался произвести впечатление. Никто не бил в барабан, как накануне, и не кричал: «Подходи записываться, молокососы! В „Тудой-сюдой“ хорошо живется!»

Война была всегда. Чаще всего происходили стычки на границе — нечто вроде соседской ссоры из-за того, что чья-то изгородь непомерно разрослась, только в национальном масштабе. Порой дела обстояли еще хуже. Миролюбивую Борогравию окружали вероломные, злобные, воинственные враги. Ведь если бы они не были вероломными, злобными и воинственными, мы бы с ними не сражались, не так ли? Война была всегда.

Отец Полли служил в армии, прежде чем получить в наследство от Поллиного дедушки «Герцогиню». О войне он почти не рассказывал. Он принес с собой саблю, но вместо того, чтобы повесить ее над очагом, ворошил ею огонь, словно кочергой. Иногда заходили старые друзья; закрыв ставни на ночь, они усаживались вокруг камелька, пили и пели. Маленькая Полли под разными предлогами оставалась и слушала песни, но развлечению пришел конец, когда она ввернула одно из самых интересных словечек в присутствии матери. Потом она подросла и стала подавать пиво; видимо, старшие решили, что она уже знает все интересные словечки — ну или скоро выяснит, что они значат. Кроме того, ее мать отправилась туда, где сквернословие не оскорбляет ничьих ушей и теоретически вообще не существует.

Солдатские песни были частью ее детства. Полли наизусть знала «Весь мир перевернулся», «Дьявол — мой сержант», «Джонни ушел на войну» и «Девушку я оставил». А когда было выпито уже достаточно, старики затягивали «Полковника Свинского» и «Зачем я ее поцеловал?».

Ну и конечно, «Душку Полли Оливера». Отец пел ее, когда маленькая Полли капризничала или грустила, и она смеялась, просто потому, что в песне упоминалось ее имя. Она запомнила слова, еще прежде чем узнала, что значит большинство из них. А теперь…

…Полли распахнула дверь. Сержант-вербовщик и капрал сидели за грязным столом. Они подняли глаза, задержав пивные кружки на полпути к губам. Полли сделала глубокий вдох, подошла и попыталась отсалютовать.

— Чего тебе, парень? — прорычал капрал.

— Хочу записаться, сэр!

Сержант уставил взгляд на Полли и осклабился, так что шрамы у него на лице странно задвигались, а подбородки задрожали. Его нельзя было назвать толстым — первым на язык проталкивалось слово «внушительный». Сержант принадлежал к тем людям, у которых вместо талии экватор. Воплощенная сила тяжести. Случись ему упасть — в любую сторону, — и он бы закачался, как яйцо. От солнца и спиртного его лицо побагровело, маленькие темные глазки мерцали на красном фоне, словно искры на лезвии ножа. На столе рядом с ним лежали две старомодные сабли — оружие скорее сродни мясницкому ножу, чем мечу.

— И все? — уточнил он.

— Да, сэр!

— Правда?

— Да, сэр!

— Ты не хочешь, чтобы сначала мы напоили тебя до соплей? Такова традиция, знаешь ли.

— Нет, сэр!

— Если не ошибаюсь, я еще не рассказал тебе о замечательных возможностях сделать карьеру и подзаработать.

— Нет, сэр!

— Я упомянул, что в шикарном красном мундире у тебя отбою от девчонок не будет?

— Кажется, нет, сэр.

— А харчи? Если ты в наших рядах, каждый ужин — это пир! — сержант похлопал себя по животу, вызвав некоторое волнение в прилегающих областях. — Я тому живое доказательство!

— Да, сэр. Нет, сэр. Я просто хочу записаться и сражаться за мою страну во славу Герцогини, сэр.

— Правда? — недоверчиво спросил капрал, но сержант его как будто не слышал. Он оглядел Полли с головы до ног, и у нее возникло отчетливое ощущение, что этот тип не настолько пьян и глуп, как кажется.

— Похоже, капрал Страппи, нам достался настоящий патриот старой закалки, — сказал он, не сводя глаз с лица Полли. — Ну что ж, ты обратился к кому надо, мальчик. — Он с шуршанием извлек стопку бумаг. — Знаешь, кто мы такие?

— Десятый пехотный, сэр, известный также как «Тудой-сюдой», сэр, — сказала Полли с облегчением. Она явно прошла испытание.

— Правильно, парень. Старые добрые Сырцееды. Самый лучший полк, какой только есть, в самой лучшей армии на свете. Хочешь вступить, э?

— Чертовски хочу, сэр, — ответила Полли, чувствуя подозрительный взгляд капрала.

— Молодец, парень!

Сержант открыл чернильницу, обмакнул металлическое перо и занес его над листом.

— Как звать?

— Оливер, сэр. Оливер Перкс.

— Возраст?

— В воскресенье исполнилось семнадцать, сэр.

— Ага, конечно, — сказал сержант. — Если тебе семнадцать, то я — Великая Герцогиня Аннаговия. Пустился в бега, э? Сделал какую-нибудь дочку матерью?

— Да ему в одиночку не справиться, — с ухмылкой заметил капрал. — Он же пищит, как сосунок.

Полли поняла, что начинает краснеть. Но ведь и юный Оливер покраснел бы, не так ли? Нетрудно вогнать парня в краску. Полли проделывала это одним взглядом.

— Неважно, — отрезал сержант. — Поставь тут крестик, поцелуй Герцогиню — и ты мой со всеми потрохами, ясно? Меня звать сержант Джекрам. Я теперь тебе вместо отца и матери, а капрал Страппи — вместо старшего брата. Каждый день будешь лопать бифштексы и ветчину, а если кто захочет тебя забрать, ему придется тащить и меня заодно, потому что я буду держать тебя за шиворот. Можете не сомневаться, мистер Перкс, никому это не под силу. — Толстый палец уткнулся в бумагу. — Вот здесь.

Полли взяла перо и расписалась.

— Это что? — спросил капрал.

— Моя подпись, — ответила Полли.

Она услышала, как у нее за спиной открылась дверь, и обернулась. Несколько парней — точнее, еще несколько парней, мысленно оговорилась Полли, — с шумом ввалились в трактир и подозрительно огляделись.