Регент - Николай Романов Страница 2

Впрочем, нет, не устроит! Ничего теперь не устроишь!

Деликатное поручение это, помнится, пришлось выполнять графу Хворостову, предшественнику нынешнего министра имперской безопасности. Личность была в совершеннейшей степени преданная короне и ни в каких темных делишках не замеченная, но доверяться любой преданной личности в некоторых делах может только полный идиот. Сейчас бы император и не доверился, всё бы проконтролировал самостоятельно, но ведь тогда он был почти на двадцать лет моложе и романтичней…

Владислав вызвал на видеопласт личное дело графа Толстого и принялся изучать, время от времени поглядывая на министра.

Тот ждал молча, и физиономия его по-прежнему была словно из камня вырублена.

Пробежав по строчкам дела, император на секунду задумался.

Понять, принимал ли нынешний министр участие в том давнем деле, не представлялось возможным. Сошкой он тогда был не слишком крупной, но как-то быстро сумел продвинуться по административной лестнице.

Отец, надо понимать, помогал, – старик Илларион Силыч Толстой, многолетний председатель палаты высокородных Государственной думы.

– Я хочу, чтобы ты, Василий Илларионыч, отыскал мне автора этого послания, – сказал император, продолжая смотреть на видеопласт. – Непременно отыщи, я хочу на него полюбоваться…

– Живым или мертвым, ваше величество?

– Что? – Владислав Второй перевел взгляд на своего министра и опять смял в кулак бородку.

Граф Толстой смотрел на него ясными глазами.

Заданный им вопрос вовсе не был шуткой.

– Живым, конечно! С мертвых спросу нет, а я непременно хочу с ним побеседовать… Задача ясна?

– Задача ясна! Вы, ваше императорское величество, перешлите мне это письмо, пожалуйста. По закрытому каналу.

Конечно, он не сам будет искать автора, для этого у него есть подчиненные, но сейчас у императора появилось ощущение, что граф Толстой самолично займется поисками анонима.

– Перешлю, Василий Илларионыч. – Император оставил в покое бородку и встал из-за стола, давая понять, что аудиенция закончена. – Прямо сейчас, после твоего ухода, и перешлю.

Они распрощались рукопожатием, и министр имперской безопасности отправился рыть землю. То есть заниматься этой самой имперской безопасностью, ибо дела, связанные с наследованием трона, всегда и непременно оказываются весьма и весьма опасными.

Причем для всех фигурантов, замешанных в деле…

– Вы мне его, Василий Илларионович, из-под земли достаньте! – сказал император в спину уходящему министру. – Очень на вас надеюсь, ваша светлость.

Толстой остановился, повернулся, дернул головой, отдавая честь.

– Будет исполнено, ваше императорское величество!

И скрылся за дверью.

«Этот не просто землю будет рыть, этот всю Галактику переворошит в поисках», – решил Владислав Второй, выбрался из-за стола и подошел к огромному окну. Отдернул штору.

Внизу раскинулся спящий в эту пору императорский личный садик. Березы застыли с нахлобученными снеговыми шапками. Будто Деды Морозы в задумчивости…

Весной, летом и осенью Владислав Второй любил сидеть на скамейках под этими березами, но сейчас там было зябко и неуютно.

Конечно, ничего не стоило окружить садик силовым забором, оборудовать отоплением и сидеть под березами круглый год. Дворцовый архитектор осуществил бы перестройку за пару дней…

Но зима должна быть зимой.

Если хочется отдохнуть среди деревьев, к услугам императора комнатные джунгли в Андреевском мезонине дворца. А можно отправиться за восемь тысяч километров, в южный дворец, расположенный среди настоящих тропиков Среднего Кавказа. Вот только зачем?…

Нет, зима должна быть зимой.

А министр имперской безопасности должен ловить уродов, собирающихся нанести ущерб империи. А властитель империи должен доверять, но проверять…

– Доверяй, но проверяй, – сказал вслух Владислав Второй, бросил последний взгляд на заснеженные березы, задернул штору и вернулся за стол.

Он вернул на место сетевого агента и велел ему переслать письмо в канцелярию министерства безопасности, графу В.И. Толстому, на личный комп.

А потом попросил секретаря вызвать на срочную аудиенцию графа Кушелева-Безбородко, министра внутренних дел Росской империи.

Доверяй, но проверяй…

Когда Осетр вошел в каюту с триконкой «Помещение для особых нужд. Посторонним не входить!» – именно здесь поместили освобожденную из пиратского плена заложницу, – Яна сидела на диванчике, исхудавшая и перепуганная. Услышав его шаги, она подняла голову. Глаза ее расширились.

– Бог мой, Остромир… – прошептала она. – Где же ты пропадал так долго?

Осетру хотелось сказать ей столько, что он не знал, с чего начать.

К тому же в каюте появился один из корабельных медиков, глянул на Осетра предупреждающе.

И разговор получился скомканный и очень короткий.

– Все будет в порядке, – успел сказать Осетр.

– Где ты пропадал? – повторила она. – Мне сказали, ты убит. Я, правда, не поверила. Ведь ты – «росомаха», и твоя смерть вполне могла быть ненастоящей. К тому же я чувствовала, что ты жив. Но няня Аня… – Она захлебнулась.

На видеопласте, висящем на стене над диваном, появился какой-то символ, недоступный пониманию обычного человека, но достаточно говорящий медику.

Тот быстро положил руку на плечо Осетра:

– Пора, господин капитан. Вы расстраиваете ее!

И господину капитану пришлось покинуть каюту, ибо он понял, что беспокойство медика не надуманное и не обманное.

А поговорить с Яной еще удастся – как минимум несколько дней они оба будут находиться на борту «Святого Георгия Победоносца», и время для разговора непременно отыщется.

И тогда он узнает у нее все. И прежде всего то, как ее сумели захватить пираты.

Чтобы такое больше никогда не повторилось.

И такое больше никогда не повторится.

Уж он об этом побеспокоится.

Едва они с Найденом вышли из кают-компании, как к Осетру подошел мичман-посыльный.

Отдал честь:

– Господин капитан! Вас вызывает к себе начальник медицинской части. Немедленно!

Осетр, собравшийся встретиться наконец с членами своего отряда – поскольку абордажа при захвате малого вражеского транссистемника не потребовалось, то десантники-«полуросомахи» к операции не привлекались – и заняться повседневными делами, тут же сменил курс и отправился к капитану третьего ранга Константину Сибирских.