Нагаш непобежденный - Майкл Ли Страница 2

Имелось всего три небольших зала для приемов, где царице и ее дочерям дозволялось общаться с внешним миром. Самый большой и величественный, Зал Солнца в Его Божественной Славе, отводился для празднования свадеб и рождений. Время от времени его открывали как для домочадцев царской крови, так и для простых жителей города. Самый маленький, темный сводчатый склей зеленого мрамора, назывался Залом Скорби и Сожалений — туда тянулись длинные торжественные процессии ламианцев, чтобы отдать последнюю дань уважения умершей царице, перед тем как начнется ее путешествие в Дом Вечной Жизни.

Между ними располагался Зал Благочестивых Размышлений, помещение средних размеров, построенное из теплого золотистого песчаника и украшенное ширмами из глянцевого отполированного дерева. Скорее храм, чем зал для приемов, и именно здесь царь и аристократические семьи горожан (а также несколько простых жителей, выбранных жребием) собирались, чтобы почтить царицу и получить ее благословение на грядущий год.

Когда Неферата вошла в Зал Благочестивых Размышлений, там уже горели огромные золотистые лампы. Курились благовония. Серо-голубыми лентами поднимался дым от жаровен, стоявших по обеим сторонам царского трона. Слуга с красным, блестевшим от пота лицом пытался в одиночку развернуть изящную деревянную ширму, которая отгораживала царскую чету от недостойных глаз. Царица остановила его коротким взмахом руки, обошла деревянный трон, украшенный элегантной резьбой, и приблизилась к человеку в мантии, стоявшему на коленях у подножия возвышения.

Как и царица, великий визирь Убайд успел надеть церемониальную шафрановую мантию, чтобы приветствовать возвращение царя. Его выбритая макушка, умащенная маслом, терялась на фоне освещенного мягким светом полированного дерева зала. Неферата едва различала вытатуированных священных змей Асаф, зловеще извивающихся по обеим сторонам головы и шеи Убайда. Она невольно отметила, что тонкий слой ароматического масла отлично скрывает следы пота, выступившего на высоком лбу Убайда.

Великий визирь низко поклонился, ткнувшись лбом в каменные плиты пола, когда Неферата спустилась по широким ступеням с царского возвышения.

— Тысяча, тысяча извинений, о великая… — начал он.

— Что это значит, Убайд? — прошипела Неферата. Ее хриплый голос под золотой маской звучал жестко и угрожающе. — Что он здесь делает?

Убайд выпрямился и умоляющим жестом вскинул руки.

— Клянусь, не знаю, — ответил он. — Прибыл чуть больше часа назад с небольшой свитой и несколькими слугами.

Как у большинства ламианцев-аристократов, у великого визиря была изящная шея, высокие скулы и выдающаяся вперед челюсть. Годы богатой жизни не смягчили его, как многих других пэров. Несмотря на возраст, тело его оставалось худощавым и сильным. Многие при дворе подозревали, что он чародей, но Неферата знала, что визирь всего лишь умеет за собой ухаживать. Он даже взял за обычай носить на концах своих маленьких пальцев золотые колпачки, каждый из которых заканчивался длинным искусственным ногтем, по моде чинуш из Шелковых Земель, расположенных за морем. Его жеманные манеры не улучшили настроения царицы.

— Где армия? — требовательно спросила она. — Последнее сообщение гласило, что она все еще в трех днях пути отсюда!

Убайд беспомощно пожал плечами:

— Это невозможно выяснить, о великая. Скорее всего, они до сих пор где-нибудь на торговом тракте, к западу от Золотой Равнины. И уж наверняка не вблизи города. Похоже, царь поспешил обогнать свое войско.

Как и большинство его благородных союзников, отметила Неферата, с каждой секундой раздражаясь все сильнее.

Все, абсолютно все в походе Ламашиззара на Махрак пошло не по плану, а теперь он рискует пробудить гнев народа, в чьей поддержке будет отчаянно нуждаться в ближайшие годы.

— Где царь сейчас? — холодно спросила она.

Тщательно сохраняемое на лице выражение спокойствия и уверенности вдруг оставило визиря.

— Он… он в подвалах, — подавленным голосом произнес Убайд. — Пошел со своими людьми прямо туда…

— В подвалах?! — вскипела Неферата. — Зачем? Посчитать кувшины с зерном и медом?

— Я… — запнулся Убайд. — Я не уверен, что могу это сказать…

— Зубы Асаф! — выругалась царица. — Это был сарказм, Убайд. Я прекрасно знаю, что он там делает. Отведи меня к нему.

Глаза Убайда расширились.

— Я не уверен, что это подобающий поступок, о великая…

Неферата расправила плечи. Ее глаза в прорезях маски злобно сверкнули. Золотое лицо оставалось невозмутимым и холодным.

— Великий визирь, царь нарушил древнюю традицию, вернувшись в город таким… неординарным… манером. По обычаю и по закону он еще не вернулся официально, что означает только одно: я продолжаю править этим городом от имени Ламашиззара. Ты меня понимаешь?

Великий визирь склонил голову. Все последние полтора года он очень старательно скрывал свои истинные чувства по поводу тайного распределения власти. По справедливости править Ламией в отсутствие Ламашиззара должен был Убайд — считалось, что царицы Ламии не должны пачкать себя земными делами государства. Сейчас, восемнадцать месяцев спустя, Убайд понял, что заставило царя сделать такой вопиющий выбор.

— Прошу вас, идите за мной, о великая, — ответил он и поднялся на ноги.

Большой дворец пронизывала сеть тайных ходов, построенных специально для многочисленных слуг. Убайд вел царицу по настоящему лабиринту из узких, тускло освещенных коридоров и пыльных кладовых. Из-под маски Неферата толком не видела, куда идет. Фонарь слуги подскакивал впереди, как некий дразнящий речной дух, заманивающий ее в глубину, навстречу року.

Внезапно повеяло холодом и сыростью, и царица поняла, что спускается в подвал по целому ряду длинных наклонных пандусов. По шее и рукам побежали мурашки, но Дочь Луны подавила дрожь. Спустя несколько минут она увидела, что узкие стены коридоров раздвинулись, и они с проводником оказались в большом помещении с низкими потолками. Стоящим вдоль стен округлым глиняным кувшинам, запечатанным воском, казалось, нет числа. В отдалении послышался шум голосов.

Убайд вел царицу из одного подвала в другой, мимо кувшинов со специями, солью и медом, тюков одежды и брусков пчелиного воска. Пространство опять начало сужаться, и царица догадалась, что они направляются в самую старую часть подвалов. Теперь голоса раздавались более отчетливо, и наконец среди них выделился приглушенный, настойчивый голос мужа.

Неожиданно великий визирь остановился и отошел в сторону. Неферата устремилась вперед и вошла в маленькое помещение, заполненное пузатыми кувшинами с вином, запечатанными царскими печатями. Влага сочилась с потолка. На стенах горели факелы, отбрасывая на пол странные, прыгающие тени.

Ламашиззар, король-жрец Ламии, Города Зари, стоял над открытым кувшином вина и жадно пил из золотой чаши. Его богатые шелковые одежды были испачканы дорожной пылью, черные волосы, завитые в тугие локоны, спутались и пропитались йотом. Вокруг царя стояли с полдюжины придворных, все в грязной одежде. Они едва держались на ногах от усталости. Некоторые пили вино, остальные бросали тревожные взгляды на рабов, лихорадочно трудившихся в дальнем конце комнаты. Царила суета, и внезапного появления царицы не заметил никто.