Вещий князь. Книга 6. Властелин Руси - Андрей Посняков Страница 2

Гремя цепью, вылез из будки пес — большой, кудлатый. Увидав отрока, завилял хвостом, заскулил умильно.

— Нету любимицы твоей, Орайко, — засмеялся Вятша. — Некому тебе мясца кинуть. Ну, пожди, возвернется, поди, скоро…

Пес улегся было на снег, вытянул лапы, да тут же вскочил — видно, попал в мокрое — закрутил головой, отряхиваясь. Псина изрядная — теленок, не пес! Подкармливала его, бывало, Лобзя. Эх, Лобзя, Лобзя… Крепкая, румяная дева с толстой русой косою — из-за тебя ведь и задержался Вятша у тетки Любомиры, не ты бы, так… И кто он сейчас у хозяйки? Холоп? Закуп? Рядович? Или вдач? Ну, не холоп, точно. А вот девки, те — да, холопки. Вот и Лобзя… Сколько раз уговаривал ее убежать, да та все отнекивалась — куда бежать-то? И вправду — куда? Может, не так уж и хорошо было у Любомиры — вечная работа да скука, от которой в иные вечера сводило скулы, — но ведь не так и плохо. Всегда при деле, поесть есть чего, изба теплая, да — какая-никакая — защита. Правда, та еще Любомира змея, однако одному-то, без рода, и совсем плохо. Так хоть куда ни шло. Вот и боялась Лобзя, как ни уговаривал ее отрок. Все отнекивалась, ждала чего-то. Да сейчас-то, с Вятшей, на усадьбе уж куда веселее. А вот раньше-то как жили? В Киев — Лобзя рассказывала — и то куда как редко выбирались, на торг только. А уж на праздник какой, так: «Дома сидите, девки! Чай, работы много». Вот так и жили. Да и сейчас так же живут — работа — сон, сон — работа. Господи… И чего Любомира Лобзю в город послала? Скорей бы уже вернулась дева. Баньку бы истопили, хорошо б еще и тетка к Мечиславу ушла — мало ли, дела какие срочные? — а уж тогда… Вятша представил обнаженную пышногрудую деву и, помотав головой, прикусил губу. Эх, Лобзя, Лобзя…

Чуть приоткрыв дверь, Любомира наблюдала за парнем. Экий и вправду ладный. И как ловко управляется по хозяйству — эвон, полушубок в снег скинул, лопатки под рубахою так и ходят… А ведь Мечислава еще долгонько ждать. Раньше травня-месяца вряд ли и приедет. И чего ж его ждать?

— Эй, Онфиска, — Любомира обернулась к очагу, — сходи-ка побыстрей за хворостом, а я за огнем погляжу.

— Так ведь хватает дровишек-то? — удивленно взглянула на нее дева.

— Сходи, говорю! — с угрозой в голосе повторила хозяйка. — Ну!

Пожав плечами, Онфиска накинула на плечи полушубок.

— Ты куда ж это направилась, дева? — воткнув лопату в снег, выпрямился Вятша.

— За хворостом хозяйка послала, — Онфиска махнула рукою. Тоже ладная вся, крепкая, грудастая, как и Лобзя. Только Лобзя куда как покрасивше будет!

— За хворостом? — удивился отрок. — Так есть же!

Ничего не ответив, Онфиска ушла за ворота. Проводив ее взглядом, Вятша поплевал на руки…

— Эй, подь-ко сюда, парень, — услышал он негромкий зов. Обернулся…

Стоявшая в дверях тетка манила его в дом и — странное дело — улыбалась. С чего бы?

Пожав плечами, юноша направился в дом.

Внутри пахло дымом и чем-то кислым — видно, тетка разогревала вчерашние щи. Из окна тянуло холодком, в дальнем углу чадяще горел светец.

— Глянь-ко, — Любомира кивнула на выдвинутый из-под лавки сундук — большой, крепкий, обитый позеленевшими медными полосами.

— Завалялась тут у меня рубашенция. Сымай-ко свою, примеришь.

— А что, сегодня праздник какой? — удивился Вятша и, расстегнув застежку на вороте, через голову стянул рубаху.

Тяжело дыша, Любомира внезапно огладила его ладонью по спине и, развернув за плечи, притянула к себе:

— Ладный-то ты какой, Вятша!

Губы ее, толстые и мясистые, жарко накрыли губы парня, сильные руки по-хозяйски повалили на лавку.

— Втроем будем жить, отроче, — быстро шептала женщина. — Я, ты и Лобзя. А хошь — так и Онфиску возьмем… Уж так сладко будет! И чего я, дурища, раньше ждала?

— Видно, Мечислава боялась, — еле вырвавшись из ее объятий, едко промолвил Вятша.

— А и боялась, — Любомира согласно кивнула. — Больно уж приезжал часто… Ну а посейчас-то… Что сидишь, иди ж, поласкай меня?

Хозяйка бесстыдно задрала рубаху, заголив крепкое угловатое тело. Тяжелая грудь ее висела, словно у свиноматки. Вятше вдруг стало противно — он инстинктивно подвинулся ближе к двери. Любомира притянула его руками:

— Ну, давай же, вьюнош… Давай…

— Так… Онфиска же… — пытался выбраться из-под нее Вятша.

— И что же, что Онфиска? — шептала не на шутку распалившаяся хозяйка, не понимая, вернее не желая понимать, что — потная и противная — вызывает у парня лишь отвращение.

— Потом, тетка Любомира, — отбивался он. — Потом, ладно?

— Нет, не потом, — женщина повысила голос. — Сейчас! А ну… Что ж ты, брезгуешь?

Вятша оттолкнул назойливую, едва не стащившую с него порты бабу.

Та взбеленилась вдруг, словно необъезженная кобылица:

— Ах, брезгуешь, тварь?

Ударила парня ладонью по лицу. Потом еще раз… схватила висевшие на стене вожжи…

— На, гад, получай! Получай

Удар за ударом посыпались на несчастного Вятшу. На спине, на груди и плечах вспыхнули кровавые полосы.

— Уймись, уймись, тетка!

Ох, напрасно взывал он! Любомира разошлась не на шутку — окровавленные вожжи в ее руках мелькали все чаще, силушкой не обидели боги.

— Получай!

Метнувшись к столу, Вятша схватил нож, сверкнул глазами:

— Уйди… Всеми богами прошу!

— Уйди? — завидев острое лезвие, попятилась Любомира. — Это ты мне говоришь, щенок? — Она неожиданно выпрямилась, отбросив в сторону вожжи, и громко сказала: — Вон! Вон с моего двора, приблудыш. И чтоб ноги твоей здесь никогда не было.

— Да и ладно, — озлился Вятша. — И уйду.

Не спуская глаз с разъяренной хозяйки — знал, та способна на многое, — бочком обошел лавку и, прихватив брошенную на пол рубаху, вихрем метнулся наружу.

— Ну, и к лучшему, — уходя со двора, шептал он. — Сейчас бы только повстречать Лобзю…

— Тварь… — выглянув из избы, плюнула в снег Любомира. Тяжелая грудь ее колыхалась. Сердце вдруг пронзило острое чувство потери. Может, не так надо было? Не так быстро, не так настойчиво, постепенно… Постепенно… Да уж слишком хотелось. И кто он вообще такой, этот приблудыш, чтобы… Жаль, конечно, работника, да и ладно. Ничего, жили без парня ране. А про него потом не забыть шепнуть Мечиславу — ограбил-де да сбег. Пущай-ко через людишек своих прищучит…

Еще раз плюнув, Любомира раздраженно пнула в бок выскочившего из будки Орая и скрылась в избе. С вязанкою хвороста за плечами во двор вошла Онфиска. Покачала головой, погладив собаку:

— Ох, Вятша, Вятша… И чего подался в бега, парень? Нешто плохо тут было?

Повстречавший Онфису отрок не рассказал ей о том, что давеча случилось в избе. Не успел, да и, честно говоря, не очень хотелось рассказывать.