Место средь павших - Адриан Коул Страница 2

Когда на его жену напала неведомая хворь, Брэнног словно окаменел. Через два дня он стал вдовцом. Старейшины деревни накрыли тело его жены покрывалом и унесли. Больше Брэнног ее не видел. Ее похоронили по тайному обряду, а не в море, как было принято на его родине. Опустошенный, он заперся в своем доме и предался отчаянию. Деревенские не сказали ему ни слова, хотя и сочувствовали его горю. Сайсифер было тогда три года. Последние слова жены Брэннога были о ней: девочка тоже обладала даром, который издавна передавался в их семье из поколения в поколение неведомо с какой целью. «У тебя есть выбор, — сказала Брэнногу жена. — Оставайся в Замерзшей Тропе и помоги дочери исполнить ее предназначение или возвращайся с ней в дом своего отца. Может быть, дар покинет ее, если она уедет из этих мест». Брэнног знал, чего стоили жене эти слова, и принял их как последнее свидетельство ее неизменной любви. Несколько дней спустя он посадил крошку Сайсифер в лодку, сказал соседям несколько слов на прощание, поставил парус и отправился домой. Никто не уговаривал его остаться, но лица жителей деревни были так грустны, что он понял: их печалит расставание не только с девочкой, но и с ним самим. На родине его встретили хорошо, и даже если родные отца и испытывали какие-то подозрения насчет его прежней жизни и его маленькой дочки (ребенок из Замерзшей Тропы, ни больше ни меньше!), они умело их скрывали. Вскоре он вновь почувствовал себя дома, как будто его отъезд длился не больше нескольких дней, а деревенская молодежь уже спрашивала его совета, когда нужно было принять серьезное решение.

Ни одним словом не обмолвился он о странном даре своей дочери — ни ей самой, ни кому-либо другому. Пятнадцать лет назад он надеялся, что способность предвидеть будущее иссякнет в девочке сама собой. Однако и теперь, стоило ему только вспомнить об этом, он с ума сходил от беспокойства. А за последний месяц причин для волнения стало, как никогда, много.

— Что она видит во сне? — раздался подле него голос Эорны. Она наклонилась, намеренно задев его выставленной напоказ пышной грудью. Ей хотелось ему помочь, сделать что-нибудь приятное, но он редко улыбался и никак не поощрял ее стараний. Хорошо, по крайней мере, что в его жизни не было другой женщины, если не считать Сайсифер. При мысли о ней Эорна почувствовала знакомый укол ревности.

Брэнног уже давно понял, чего хочет Эорна. Провидческий дар для этого был не нужен. Но она не пробуждала в нем ответного желания. Никогда не сможет он полюбить другую женщину так же, как любил свою жену. О случайных любовных утехах он и не помышлял, по крайней мере не со служанкой, как Эорна. Она не была ни красивой, ни соблазнительной, хотя, возможно, в постели оказалась бы неплохой. Но Эорне нужно было то, чего он никак не мог дать, а быть причиной ее стыда и отчаяния ему не хотелось.

— Если бы я знал, — ответил он, — то давно положил бы этому конец, понятно?

Эорна кивнула, разглядывая девушку на постели. Сайсифер была еще совсем молода, хотя и всего на год моложе самой Эорны, у нее была очень светлая кожа и хрупкая фигурка — красавицей ее не назовешь (тут Эорна не ошибалась, ревность не туманила ей взор), но в ней было особое обаяние, которое, если умело им воспользоваться, могло бы свести с ума не одного мужчину. Особенно поражали ее глаза — таких ни у кого в этих местах не было, они-то и выдавали ее нездешнее происхождение. Все понимали, что в этой девушке смешалась кровь многих племен, но никто не отваживался задать Брэнногу вопрос, каких именно.

— Ты уже много часов провел у ее постели, Брэнног. Не пора ли тебе отдохнуть?

Он ответил, не отрывая взгляда от дочери:

— Нет. Зря ты встала.

— Я делаю, что мне велено, — отрезала она, подчеркивая свое положение наемной прислуги. Так оно и было на самом деле: свое содержание Эорна отрабатывала, помогая другой девушке, Харле, вести дом Брэннога. Обе они здесь же и жили. Родители Харлы умерли, как и родители Эорны, у которой из всей родни осталась только сестра, настолько бедная, что даже один лишний рот был бы ей в тягость. Брэнног держал постоялый двор, на котором в последнее время заезжие гости стали редкостью. Только соседские мужики собирались там по вечерам выпить пива. Путешественники нечасто забирались так далеко на север, даже в летние месяцы. Две девушки справлялись со всем хозяйством.

Брэнног проигнорировал намек Эорны, и она поняла, что теперь не время настаивать на своем. Он повернулся было к ней, но движение на постели вновь отвлекло его внимание.

Сайсифер открыла глаза. Казалось, она рассматривает лишь ей одной видимый пейзаж. Внезапно она сосредоточилась, словно заметила какой-то движущийся объект. Легонько потянув отца за рукав, она заговорила, и в ту же секунду раздался безумный хохот бури.

— Он приближается, — произнесла она, и на этот раз в ее голосе не было и следа истерии или помешательства.

— Кто? — тут же переспросил Брэнног.

Сайсифер заволновалась, нахмурилась, но тут ее глаза снова закрылись, и она заснула (если недавнее кратковременное прояснение можно было назвать бодрствованием). Брэнног резко обернулся к Эорне, явно озадаченной услышанным.

— Еще один сон, — ответил он, вставая. — Лихорадка какая-то. Мне доводилось видеть такое раньше. А ты, девушка, помалкивай, понятно? В ее словах нет смысла. Но все равно, не говори об этом никому. Ты же знаешь, люди вечно болтают.

Он сжал ее предплечье, и она не стала вырываться, хотя ей было больно.

— Как скажешь, — кивнула она, понимая, что начиная с этого момента он не сможет больше игнорировать ее желания.

Но он все же выпустил ее руку, склонился над постелью и начал расправлять сбившиеся простыни.

— Иди отдохни. Уже поздно.

Подчиняясь приказу, она вышла. Что-то в словах Сайсифер явно его встревожило, это она поняла. По ее лицу блуждала улыбка. Наконец-то у нее появилась хотя бы маленькая зацепка. Ему было нужно ее молчание. Она настолько увлеклась размышлениями о том, как наилучшим образом использовать доставшийся ей крохотный кусочек власти, что даже не задумалась, почему он не хочет, чтобы слова его дочери вышли за пределы дома.

Тень Брэннога металась по противоположной стене, а он сидел и мрачно глядел на нее. Кто приближается? Что увидела во сне его дочь? Долгие годы он жил в страхе, что явится кто-нибудь из Замерзшей Тропы и заявит права деревни на ее провидческий дар. Однако сейчас девочка явно чего-то испугалась, но чего? Брэнног сжал кулаки и выпрямился во весь свой немалый рост, точно готовясь к драке. Шторм продолжал реветь, не обращая на него ни малейшего внимания. Деревенским придется переждать ярость стихии на берегу. Такая буря не может длиться долго. Он подумал об открытом море за пределами гавани, — свободное, не скованное берегами, оно распоряжалось жизнью и смертью всех обитателей деревни. В такую погоду никто не явится сюда по воде.

Зима в этом году выдалась суровая: таких ветров и морозов не помнили даже старожилы Зундхевна. Гора, к подножию которой прилепилась кучка каменных домов, довольно хорошо защищала их от дождя и снега, обрушиваемого ураганным ветром то с вершины, то с моря. Непогода изрядно потрепала и без того небольшую флотилию Зундхевна — лодки уходили в море и не возвращались, гибли люди. Местные рыбаки, с детства привыкшие к суровому климату, редко становились жертвами ненастья, однако в этом году все оборачивалось против них, как будто злой рок преследовал деревню.