Знамение - Александр Прозоров Страница 2

А может, это и вправду платформа?

Найл опустил взгляд под ноги: нет, не похоже. Правитель прекрасно понимал, что за тысячу лет на открытом воздухе ни от рельсов, ни от шпал ничего не останется, но все же хоть какие-то следы должны сохраниться! А здесь — девственная скальная порода. Да и куда ехать? В пропасть? Приступка обращена именно к близкому обрыву.

Посланник стал внимательно рассматривать противоположную сторону ущелья, словно надеясь найти там ответ на неожиданную загадку далеких предков: относительно пологий, серый с голубоватым оттенком склон, уходящий все выше и выше, под далекий ледник, тут и там по нему разбросаны обычные угловатые скалы. Вот разве только на самой границе снежного покрова выделяется бурое пятно.

Найл прикрыл ладонью глаза от ярких лучей, вгляделся в сверкающую на солнце чуть зеленоватую горную шапку, и вдруг звонко хлопнул себя ладонью по лбу:

— Ну конечно! Как я сразу не догадался?

— Вы не желаете поесть, мой господин? — подошла Нефтис и протянула ему два крупных зеленых яблока.

Советник Борк сдержал обещание и не дал путникам в дорогу ни единого цыпленка, но соратники Найла были уже достаточно опытными путешественниками, и сами озаботились запастись у кого чем получилось.

Правитель благодарно кивнул, взял выделенный начальницей стражи «паек», впился зубами в одно из крепких, с толстой кожурой яблок, и продолжал задумчиво вглядываться в вершину, пока не ощутил, как второй плод бесцеремонно вынимают из его руки.

— Ну что, Найл? — поинтересовался Симеон, хрустко откусив чуть ли не треть чужого обеда. Путешествие закончилось?

— Почему ты так решил?

— Так сам видишь, — медик развел сухонькими ручонками. Тупик.

— А посмотри во-он туда, — Найл указал на нижний срез ледяной шапки. Что это там?

— Вроде, дом. Видно плохо.

— Там верхняя станция. А здесь — нижняя. Понял?

— Нет.

— Здесь была канатная дорога, — и Найл по слогам произнес слово, почти тысячу лет не звучавшее на здешнем полустанке: — Фуникулер.

— Канатная дорога? — Симеон даже про яблоко забыл. Ты хочешь сказать, что между этими зданиями была натянута веревка, по которой ползали люди? Да тут не меньше половины дневного перехода!

— Ну, — пожал плечами Найл, — не совсем веревка, а стальной трос толщиной с гусеницу, и не совсем ползали, а ездили в специальной коляске.

— Но зачем? — не сдержала удивления Нефтис.

Правитель промолчал: он еще не забыл, как пытался разъяснить начальнице стражи, зачем нужно метро.

— Один пустяк, Посланник, — напомнил Симеон и опять смачно хрустнул яблоком. Между нами и верхним домом имеется пропасть. Я заглянул — глубокая.

— Глубокая, — кивнул Найл, и больше для себя, нежели для медика задал вопрос: — Интересно, когда Борк приказывал вывести нас на эту дорогу, он знал, чем она кончается, или нет?

— Конечно знал! — ни минуты не колебался медик. Как можно не знать ближайших окрестностей?

— Тогда почему послал именно сюда? Мы что, так ему надоели, что он был рад избавиться от нас хоть на денек? Или снизошел до нашего стремления к свободе и отпустил на один день проветриться?

Симеон пожал плечами.

— Шабр! — мысленно позвал Найл. — Ты знаешь советника намного лучше нас. Почему он так поступил?

Формулировать вопрос точнее правитель не стал — он был уверен, что ученый паук подслушивает.

— Не знаю, Посланник, — вежливо откликнулся смертоносец. — Но советник Борк очень увлечен достижением полной гармонии в жизни Провинции. Наверно, он просто не поверил, что вы всерьез хотите уйти, и решил поставить эксперимент.

— И для этого послал в тупик?

— Разумеется, — в интонациях Шабра прозвучала нотка восхищения находчивостью своего коллеги. Вам неминуемо придется вернуться, и он сможет произвести коррекцию вашего поведения. Борк стремится выработать в двуногих не просто покорность, а искреннее стремление соблюдать законы и пожелания смертоносцев. Приручение непокорного племени должно показаться ему очень интересной научной задачей.

— Я, кажется, знаю, зачем он заманил нас сюда, — встрял в разговор суровый Дравиг. — Вместе с тобой, Посланник, ушли все смертоносцы, вносившие колебание в единое сознание Провинции. Он просто убрал нас в горы, а теперь они решают, как поступать с нами дальше.

— Здесь слишком близко, — возразил Шабр. — Мы находимся в полноценном контакте.

— Во дворце Смертоносца-Повелителя объединялись сознания всех тех, кто находился в зале, а часовые за стенами ничего не замечали! — напомнил Дравиг. — Нужно просто отделиться от «лишних» достаточным расстоянием. При необходимости Повелителем востребовались смертоносцы дворца, если нужно — пауки города, а при крайней нужде — все, кто находился в наших владениях. Мы сейчас достаточно далеко, чтобы не ощутить призыва на «малое сознание». Можно принимать решение, не беспокоясь о том, что мы узнаем про него раньше времени.

От слов старого воина повеяло угрозой.

— Но зачем? — удивился Найл. — Ведь мы все равно хотели уйти. Да нет — мы ушли!

— Ты не совсем обычен, Посланник, — с некоторой грустью признал бывший начальник стражи восьмилапого властелина. Ты странен и непонятен. Смертоносец-Повелитель очень долго размышлял, когда узнал о твоем существовании, и ему куда больше хотелось убить тебя, нежели поставить себе на службу.

В памяти Найла всплыл пахнущий мускусом полумрак дворца, ощущение невидимого, но могучего существа, скрытого пологами паутины, его гнетущего взгляда и — свое инстинктивное стремление казаться маленьким, слабым и покорным, затаиться, отстраниться от любых крамольных мыслей, оставить их где-нибудь вне сознания, вне тела.

Смертоносец-Повелитель тогда нещадно избил своего пленника — без всяких лап и хелицер, просто волей, — едва не переломав ребра и вдоволь пошвыряв из стороны в сторону.

— Да, — признал Дравиг, тоже вспомнивший их первую встречу. Ты показался нам маленьким слабеньким дикарем с зачатками истинного разума, разума смертоносца. Достаточно безопасным, но все же способным стать промежуточным звеном между двуногими и нами, родоначальником породы слуг, умеющих разговаривать по-нашему. Согласись, когда повелители вынуждены учить язык рабов — в этом есть что-то унизительное?

Найл кивнул — только теперь ему стало понятно, почему, проснувшись в бараке слуг, к вечеру он оказался в роскошных покоях правителя. Прекрасная принцесса Мерлью должна была соблазнить его, уложить в свою постель, приручить, сделать довольным и послушным.

Правитель нашел девушку взглядом. Она сидела среди прочих путников в обычной серой тунике и ела грушу. Только не кусала, как все, а отрезала ножом по маленькому ломтику, отправляла в рот, тщательно прожевывала и отрезала следующий. Неторопливо, с достоинством. Прохладный ветерок, струящийся вдоль ущелья, слегка шевелил пряди волос, в ушах сверкали рубиновые серьги и точно так же — алым — вторила им заколка на затылке.