Невеста из ниоткуда - Андрей Посняков Страница 2

– О! Слышите? Я ж говорю – пилят.

Четверо угрюмых парней, сидевших в лодке, разом кивнули.

Осторожно на веслах парни подгребли к берегу да, высадившись в камышах, привязали в ивняке казанку. Поднявшись на кручу первым, седой достал из котомки бинокль.

– Ну, что там, Петрович? – нетерпеливо спросил один из парней. – Много их?

– Пока только двоих вижу… пильщики, твою мать. – Седой плавно поводил биноклем и хмыкнул. – Ого! И девка какая-то с ними.

– Что за девка, Петрович? Хоть симпатичная?

– Нате, глядите. Да не на девку – других высматривайте. Что-то не верится, что всего трое их.

На «девку» парни откровенно облизывались, то и дело поглядывая на Петровича. А тот молчал, думал…

С «ворюгами» решили разобраться по-свойски, в полицию ни о чем не сообщать. Как следует отдубасить, да в землю. Мало ли народу в тайге пропадало? Что ж касаемо девки, то с ней сначала – ясно что…

Улетело в воду очередное дерево. Пильщики уселись на другой ствол, вытерли пот. Колька достал сигареты.

– Угостишь? – присела рядом Тяка. – А то мои отсырели.

– Портсигар надо иметь. – Смирненький вальяжно щелкнул крышкой. – Тогда ничего сыреть не будет. Курите, мадмазель, угощайтеся.

– Там, в ельнике, голоса, – выпустив дым, негромко сообщила Женька. – И что-то сверкало, думаю – бинокль. Нет, нет! Не смотрите… делайте вид, будто ничего не произошло.

– Слышь, Тяка, а тебе не показалось, а?

– Не показалось! Что я, дура, что ли, или глухая? Не верите, так сами потом проверьте… А пока – уходим. Пилы лучше не брать – чтоб видны были, чтоб думали, что придем…

Сума при этих словах дернулся:

– Чтоб я пилу каким-то уродам оставил? Да ни в жисть!

– Тихо ты! – почесав небритый подбородок, сверкнул глазами Колька. – Женька права. Если за нами следят – с пилами не уйдем, точно.

Сумкин умоляюще сложил руки:

– Так хоть припрячем, а потом, недельки через две, вернемся и заберем. Ну, жалко же!

Не забрали! Не вышло ничего. Не удалось – нарвались!

Тяка едва не споткнулась, огибая болото, – никто за ней еще вот так, всерьез, не гнался, не загоняли, словно боровую дичь, не орали – слева заходи, слева! Парней своих она потеряла из виду почти сразу да нарочно за ними не побежала – лучше уж так, врассыпную, а уж потом встретиться на мысу, как условились. Лишь бы не поймали сейчас. Убежать бы… До леса добраться, а там… Темнеет уже – век не сыщут, собак-то у них – нету!

Свернув с рыбацкой тропы, Женька нырнула в ельник, но ходу почти не сбавила, бежала умело, все ж таки – ориентировщица, спортсменка, опыт имелся. Преследователи быстро отстали – крики слышались куда как левей, за оврагом. Правда, и девчонка бежать уже не могла – хоть небо над головой еще алело вечерней зарею, однако в лесу-то уже стало темно, того и гляди переломаешь ноги.

Ничего! Зачем куда-то бежать, коли и здесь не сыщут? Пересидеть, лапником укрыться, а потом, как успокоятся все, – к мысу. Лишь бы парней не взяли! Черт, надо было с ними бежать, присмотрела бы, посоветовала б чего. Сидели б сейчас здесь вместе, над незадачливой погоней смеялись бы. Э, да что уж теперь говорить! Ребятки-то ломанулись, как лоси, позабыли и про Женьку совсем. Даже Колька – забыл… а ведь ночью… Да все они, мужики, такие! И все же, все же…

Девчонка неожиданно для себя улыбнулась, вспомнив, как читала над водкой заклятье – «дабы не понести». Да она из той тетрадки все бабушкины заговоры-наговоры наизусть выучила уже… не специально, нет, так как-то само собой вышло, память-то отличная, все ж – иняз!

А заклятье было интересное… и не одно…

От покойной бабушки своей, Лукерьи Яковлевны, или, по-деревенски – бабы Лукерьи, досталось Женьке небольшое, но довольно оригинальное наследство. Баба Лукерья в бытность свою считалась среди деревенских… не то чтобы колдуньей, но одной из тех, кого городские жители опасливо называют «бабки», вкладывая в это словно особый первобытно-сакральный смысл. Не чистые ведьмы, но что-то вроде – заговоры-наговоры знают, и все такое. Вот и Женькина бабуся – царствие ей небесное! – знала. Мало того, незадолго до смерти дочке своей – для внучки единственной – передала, аккуратно записав все заклятья – немного их и было-то – в тоненькую ученическую тетрадь в косую клетку. Кстати, одно из заклятий – «во языцех ведати» – Женька наизусть выучила и перед каждым экзаменом повторяла… кто знает, может, от того-то и языки ей так легко давались?

Остальные бабусины наговоры-заговоры – какие-то непонятные «на росную бугульму», «на пятницу» и «на отворение врат» – оказались, в общем-то, бесполезными. Все. Кроме одного – «дабы не понести».

Женька все ж не зря умной в школе считалась, хоть особенно-то свой ум и не выказывала, стеснялась малость, но тут-то смекнула сразу – «дабы не понести» – «чтобы не забеременеть» означало!

Конечно, особенно-то верить заклятью этому девушка опасалась, хотя перед тем, как с кем-нибудь того – а дело-то молодое, чего уж! – его и бормотала, но и от противозачаточных средств не отказывалась – вдруг, да что? Ну, пока бог миловал – не залетела, «не понесла»… да в последнее время и не от кого было – с дружком прежним поссорились-расстались, а нового бойфренда что-то не появилось пока. Появится, будет ежели что-то серьезное – тогда и можно заклятье опробовать, а пока…

А пока бежать надо, блин! Уносить ноги, а не о заклятьях думать. И к чему б они вдруг вспомнились-то? От страха, наверное.

Опа! Что-то такое тут стало не так… Услышав невдалеке, у оврага, грозное глухое ворчание, Женька остро почувствовала опасность, тут же вспомнив про свежие следы у трелевочника.

Медведь!!!

Только что очнувшийся после зимней спячки, выбравшийся из берлоги, голодный, злой. Да-а… этот хитрый, коварный и чрезвычайно опасный зверь не имел ничего общего с добродушными топтыгиными, «мишками» из милых детских сказок. Безжалостный кровожадный хищник, зверь-убийца, при нужде не брезгующий питаться и своими сородичами.

Вот снова зарычал – видать, недоволен чем-то. Обычно он ломает человеку шею, затем сразу не жрет, заваливает труп ветками – чтоб подгнил малость. Гурман – мясо с душком любит. Самое страшное, что спастись-то от этого жуткого монстра в лесу нельзя – он и по деревьям лазить умеет, и бегает километров сорок в час, как колесный трактор. Единственное, что можно, – напугать. Ежели лицом к лицу столкнуться – в ладоши хлопнуть, заорать что есть мочи. Тогда, может, испугается, уйдет… но это – на крайний случай. Может ведь и не испугаться, смотря какой по характеру попадется, медведи ведь, как люди, – разные.

Снова послышалось урчанье, как показалось Женьке – уже гораздо ближе. А вот погони что-то было не слышно, то ли подались совсем в другую сторону, то ли вообще свернули все, услыхав медведя. Плохо! Становиться чьей-то добычей девчонке вовсе не улыбалось, а к тому, похоже, все и шло, тут Тяка – человек, в общем-то, деревенский – особых иллюзий не питала, много чего слыхала от бывалых охотников, да и друзья-туристы рассказывали.