Двоедушник - Рута Шейл Страница 2

В ее голосе сквозит лютая тоска по нормальной жизни.

– Давай, – говорю. – Мне, в принципе, пофигу.

Поворачивая руку, разглядываю ладонь. Даже шрама не осталось.

Шанна ставит передо мной тарелку с яичницей и отворачивается, чтобы вымыть сковороду. Задирает водолазку, скребет ногтями поясницу. Со своего места я отчетливо вижу, как на ее коже проступают мурашки.

Снова захотелось курить.

Пялюсь в глаза яичнице. А она – в мои. Протыкаю вилкой желток. Яичница плачет одним глазом. Он растекается по белой тарелке пятном, похожим на Апеннинский полуостров.

Пахнет растворимым кофе, общажной кислятиной и безысходностью.

Управившись со сковородкой, Шанна садится на стул с точно такой же, как у меня, тарелкой.

– Паркинсончик словил? – усмехается она, аккуратно разрезая яичницу ножом, будто на обеде у английской королевы.

Вилка в моей правой и правда мелко подрагивает.

– Пусть уж лучше меня, чем кого-то другого.

Невероятно, но она действительно понимает, о чем я.

– Игни вообще в последнее время притих. Даже подозрительно. Людей не трогает. Достается только Есми. И тебе.

– Сплюнь. – От одной только мысли тремор перекидывается на левую руку и, кажется, веко начинает дергаться.

Молча жуем. Солнце щедро заливает замызганные стекла. Каждый волосок на голове Шанны словно светится изнутри.

У нее очень тонкие пальцы. Наверное, у всех скрипачей такие.

Пытаюсь запомнить цвета. Самому так не придумать. Правда, красок у меня нет уже давно. Только простой карандаш. Но я все равно пытаюсь.

– Когда поедем в город? – спрашивает моя персональная ванильно-розовая фея и слизывает с губы хлебную крошку.

– Собирайся.

Она вылетает из кухни с радостным визгом.

Князев, ты совсем, что ли, упоролся? «Персональная ванильно-розовая фея»…

Достаю из кармана сигареты. Выхожу на крыльцо у подъезда. Город… Значит, снова вокзал. Электричка. Потом таскаться с вещами по незнакомым улицам. И неизбежно ночевать в каких-нибудь местных руинах до тех пор, пока не подкопим на крышу над головой.

Выдыхаю вверх. Дым повисает над головой огромным вопросительным знаком.

Мечтал, что, когда вырасту, буду придумывать новые дома, – а сам ночую в старых.

Стимпанк-костюм выглядел классно, но не согревал. Стоило только выйти на продуваемую ветром набережную, озноб мгновенно охватил все тело. До мурашек. Глаза заслезились, хоть гогглы напяливай. Используй по назначению, а не прическу держать.

Судя по тому, как бодро переминалась с ноги на ногу Ксюша, ей тоже приходилось несладко.

– Кр-расиво тут, – изрекла подруга и шмыгнула носом. Кто бы спорил. Река – вот она, прямо за парковкой. Сейчас вода казалась густой, как тушь, и глухо билась о плиты набережной. Если обернуться, то… Красоты все равно не разглядеть – тьма кромешная, – но местные знают, что она там есть. Правда, на любителя. Поросший березами и кленами крутой склон с вот уже век как брошенными постройками старого мукомольного завода. Тридцать три огромных емкости для зерна – допотопный элеватор. Даже поблизости стоять, и то не по себе. Местечко – редкостная глушь. Однако организаторов ночного клуба это не остановило. А может быть, наоборот.

– Надо было вызвать такси, – затосковала Ника, кутаясь в легкую куртку. За стеклянными дверями покинутого клуба тяжело ухала музыка. Разноцветные лучи шарили по чернеющему осеннему небу, но здесь, на узкой полоске дороги между рекой и лесом, они казались чуждыми и совсем неуместными.

– У тебя, что, деньги лишние есть? – не слишком уверенно возразила Ксюша. – Коваленко же сказал, что подвезет.

– Ну и где он, твой Коваленко?

– Не знаю. Собирается, наверное. Велел ждать у входа. Слу-ушай, а неплохо они тут все устроили, да?

– Угу.

Говорить не хотелось. Холодно. Но клуб впечатлил и Нику. Особенно с учетом того, что в хозяевах обозначился некий товарищ с ее факультета. Параллельный поток, кажется. Оттого она ожидала увидеть что-то более скромное. Под стать всему городу. А тут какой-то брошенный железнодорожный вокзал, забытый всеми «объект культурного наследия» – и вдруг поспешная реконструкция, материалы, технологии, в точности воссозданный по чертежам облик фасада. Не зря горожане с самого начала присматривались к проекту с интересом – вышло пафосно и стильно. Особенный звук, особенный свет, стимпанк, модные диджеи, лес и река в качестве бесплатного приложения.

Общественный транспорт – в качестве мечты.

– Да он просто забыл про нас и уехал, – все-таки проворчала Ника, одновременно нащупывая в кармане мобильный телефон. Откинула со лба челку, поводила негнущимися пальцами по дисплею, прищурилась. – Ты как хочешь, а я звоню в такси.

Не успела. Рядом остановился видавший лучшие времена серебристый «Логан». Магнитола орала не хуже «особенного звука». К тому же в тесном салоне уже сидело трое ребят. Но Ксюшу все это не смутило, поэтому Ника предпочла не возмущаться.

– Я же говорила! – воскликнула подруга. Подхватила юбку – «никакая не серая, а пепел розы!» – и первой полезла на заднее сиденье. Задача оказалась не из легких. Из-за кринолина. Того самого, который обычно принято надевать под, а не сверху, как это сделала она.

Ника бочком втиснулась следом, едва разминувшись с опасной деталью Ксюшиного наряда.

Машина дернулась и бодро рванула по набережной навстречу моргающим желтым светофорам. Вместо того чтобы убавить громкость музыки, парни ее перекрикивали. Ксюша не отставала. Болтала за двоих. Знакомые-то ее, вот и пусть отдувается, решила Ника. Втиснутая в угол, сама она смотрела в окно и помалкивала.

Хорошо еще, что ехать недалеко.

– …Да точно, она это. Мы ее на открытии видели, вспоминай. На сцене танцевала. А потом появились листовки, что пропал человек. С фоткой этой рыжей.

– Жесть! – выпалила Ксюша и испуганно округлила глаза. – Значит, она сразу на следующий день…

– Ушла из дому и не вернулась, – отчетливо произнес кто-то из парней. В этот момент одна композиция закончилась, а другая еще не зазвучала, и фраза неожиданно повисла в тишине. А Ника вдруг почувствовала себя чертовски неуютно среди этих незнакомых и странно одетых – каждый вырядился в меру своего понимания стиля «стимпанк» – ребят.

Сама она тоже постаралась выглядеть а-ля «техноледи». Но если вычесть корсет, круглые гогглы и юбку из невесомого тюля, то «техно» уже не останется. Да и от «леди» – всего ничего. Обычная студентка-первокурсница провинциального ВУЗа. Русоволосая и зеленоглазая, со светлыми бровями и россыпью бледных веснушек на носу. Вероника Бородина. Сама она предпочитала называться Никой, хотя мама периодически настаивала на Вере. Но с такой непримечательной внешностью, да еще и Вера… В общем, Ника сопротивлялась, мама не отступала, конфликт длился годами, зашел в тупик и давно удручал обе стороны.