Удравшие из ада - Дмитрий Казаков Страница 2

– Эй, ты! – рубиновое пламя в узких прорезях, заменяющих демону глаза, вспыхнуло ярче. – Ты маг?

Что-то подсказало трясущемуся Арсу, что отрицательный ответ вряд ли будет воспринят с энтузиазмом.

– Я? Э… да. Я маг!

– Чего ты дрожишь? Разве тут холодно?

На людской взгляд, было просто жарко, по спине Топыряка тек пот.

– Это… это нервное, – убедившись, что его не собираются сожрать вместе с креслом, Арс совершил невероятное усилие и несколько успокоился.

– Дах-х-х? – первый демон сочувственно кивнул. – Со мнойх-х-х тоже бывает… рога чешутся и…

– К делу! – рявкнул второй. – У нас, человек, довольно большие проблемы! У вас, кстати, тоже!

Признания в том, что он обычный студент и что попал сюда по ошибке, явно опоздали, и Топыряк расправил плечи и нахмурился, попытавшись выглядеть сурово и грозно, как и надлежит великому магу. Вспомнил о зажатой в руке грязной тряпке и спрятал ее под себя.

– Я слушаю…

– С-с-сбежалх-х один из тех-х-х-х, кто был с-с-сзаточен, – сказал первый демон.

– Тот, кого боимся даже мы… – добавил второй.

Арс ощутил, как спина покрывается инеем, а гонор испаряется, точно упавшая в гномий горн капля воды.

Всего полгода назад, на спецкурсе, посвященном обитателям Нижнего мира, будущим демонологам сообщили, что существуют демоны, которых держат под замком собственные братья.

И если уж способные вызвать человека иерархи Нижнего мира признаются в том, что опасаются подобного существа, это что-нибудь да значит.

За спиной второго демона с ревом поднялся язык пламени, но осветил только контуры черной, словно углем нарисованной фигуры, короткие рога и лохматые широкие крылья.

– И? – пискнул Арс, понимая, что от него чего-то ждут.

– Он ушел наверх, к вам!

– Нам туда х-х-хода нет, – печально вздохнул первый демон. – Так что ловх-хить беглеца придетс-с-ся вам…

– О, – горло Топыряка оказалось способно произвести один-единственный звук, похожий на хлопок открываемой бутылки.

В этот момент Арс сильно пожалел, что сел в кресло заведующего кафедрой.

– Придется, придется, – не совсем верно истолковал паузу один из демонов, – онх-х-х ш-шжуток и невероятно опах-х-хсен…

– Жесток даже по нашим меркам и немыслимо могущественен.

Топыряк осознал, что это сказало существо, для которого в порядке вещей мановением лапы уничтожить город-другой, наслать ураган или саранчу, икнул и покрылся холодным потом.

– Да, мы поймаем его, – прозвучало это не особенно уверенно, но Арс порадовался, что сумел выдавить хоть какие-то звуки из окостеневшего горла.

– Х-хор-рош-шос-с. Надеюс-с-сь, такх-х-х и будет….

– Если понадобится помощь, вызови любого из нас. Ты знаешь, как это делается.

Демоны одновременно распахнули пасти, огромные, как сосуды для сбора подаяний в храме Одной Бабы, проревели что-то, и студент, успев осознать, что не спросил имя беглеца, полетел вверх, в темноту…

Арс одним глотком опустошил кружку жидкости, в таверне, именующейся «Утонченным блаженством», в силу отсутствия другого подходящего термина называемой «пивом».

Приятели посмотрели на него с удивлением.

– Даже не подавился, – вполголоса заметил Нил Прыгскокк, рыжий и веснушчатый, как батон с маком.

– Ыгы, – кивнул похожей на небрежно обритый котелок головой двоечник Рыггантропов, а представитель малочисленного народа йода Тили-Тили, больше известный под прозвищем Трали-Вали, встревоженно зашипел и пошевелил длинными ушами.

А Топыряк опустошил кружку Нила и, с грохотом поставив ее на стол, хрипло проговорил:

– Еще!

– Пойдем к ближайшему колодцу, там воды – сколько хочешь, – предложил Прыгскокк, – дешевле обойдется, а на вкус и не отличишь. Что с тобой случилось?

– Произошло нечто жуткое, – Арс огляделся подозрительно, словно надеялся обнаружить за каждым из столиков по шпиону.

Не запланированная учебным расписанием встреча с демонами оставила в душе Топыряка черный осадок страха, и Арс, едва вернувшись в обычный мир, со всей возможной скоростью удрал из МУ.

Уборка была забыта, а на всем пути до «Утонченного блаженства» Арса провожал дробный стук, издаваемый его же зубами.

– Да, жуткое, – повторил Топыряк и рассказал все, время от времени прерываясь, чтобы выразительно содрогнуться или выпучить глаза.

– А почему ты не признался, типа? – осведомился Рыггантропов, с видимым усилием и негромким скрипом сведя брови.

– Чтобы эти красноглазые парни превратили меня в паштет и намазали на бутерброд?

– Да уж, вряд ли бы они похлопали тебя по спине, – покачал рыжей башкой Прыгскокк, – им уж точно не хотелось, чтобы о беглом демоне узнал еще кто-нибудь. И что ты собираешься делать? Пойдешь к прохфессору?

Перед внутренним зрением Арса промелькнуло суровое, точно вырезанное из гранита лицо заведующего кафедрой, и Топыряк содрогнулся вновь.

– Ни в коем случае, – покачал он головой, – Кеклец меня убьет, если узнает, что я залез в его кресло.

Тили-Тили сморщился и зашипел, а руками изобразил некий сложный жест, символизирующий то ли извечное взаимопроникновение мужского и женского начал, то ли спаривающихся лягушек.

– Вот и Трали-Вали со мной согласен, – сделал Топыряк совсем не очевидный вывод.

– И что дальше, типа? Просто так позволим этому демону бродить по Ква-Ква и творить всякие пакости?

У Рыггантропова имелась внушительная коллекция разнообразных недостатков, но тем ценнее, настоящими алмазами в куче навоза выглядели среди них немногочисленные достоинства.

Истинный патриот родного города, двоечник не стерпел бы, причини какой-нибудь урон Ква-Ква не то что демон, а даже кто-нибудь из богов.

– Не позволим! – Арс попытался сказать это твердо, но голос предательски дрогнул. – Ведь мы остановили того демона в Китеже? Справимся и на этот раз! Не зря мы пять лет в институте проучились!

Тили-Тили засвистел и замахал ушами так, что поднялся легкий ветерок.

Топыряк не обратил на йоду внимания.

– Ну что, вы со мной? – поинтересовался он, положив на грязную столешницу руку. Жест получился впечатляющим, но его несколько подпортило то, что ладонь мгновенно прилипла. – Один за всех?

– И все на одного! – Нил Прыгскокк шлепнул рукой сверху.

Невесомая кисть Тили-Тили, больше похожая на мохнатого паука, легла на образовавшийся «бутерброд», а сверху тяжело, как судейская печать, обрушилась намозоленная вовсе не пером лапа Рыггантропова.