Сияние богов - Антон Грановский Страница 2

Одноглазый последовал за ним.

Дверь за купцами захлопнулась. Целовальник поставил перед булгарином полную кружку сбитня и оставил его наедине с удачливым странником.

– Ты позволишь мне заплатить за твой сбитень? – вежливо обратился к купцу странник.

– Заплати, коли хочется. – Булгарин отхлебнул из кружки, почмокал губами, исподлобья глядя на странника, а потом сказал: – Слышь-ка, брат?

– Ну? – отозвался странник.

– Дай отыграться.

– Я бы дал. Но что на кон-то поставишь? Ведь нет у тебя больше ничего.

– Верно, нет, – уныло проронил булгарин. Потом на мгновение задумался и вдруг стянул с головы шапку и показал ее страннику. – Почти новая, – сказал он. – По кругу соболь, поверху – куница. Чудо, а не шапка.

Странник исподлобья посмотрел на булгарина и покачал головой.

– Нет, брат, не нужна мне твоя шапка.

– Не нужна, говоришь? – Булгарин нахмурился. – Ну, так возьми ножны. У меня отличные ножны. Принесть?

– И ножны не надобны, – отрезал странник. – Ничего мне от тебя не надобно. Вот разве что… – Он на мгновение задумался, а затем качнул головой: – Нет, ты не согласишься.

– Чего? – насторожился булгарин. – Про что ты говоришь? Ну, не томи!

– Да нет, это глупость. Ты не станешь даже слушать.

– Ты скажи, а я уж решу. Чего тебе надобно, странник? Говори же!

Странник несколько секунд пристально смотрел на булгарина, как бы раздумывая, стоит ли признаваться ему в своей надобности или нет, потом вздохнул и заявил:

– Ладно, скажу, раз просишь. Поставь на кон свои годы, купец. На них я готов сыграть.

Булгарин растерянно захлопал глазами.

– Как это?

– Просто. Ты мужик нестарый, тебе до смерти еще лет тридцать осталось. Коли бражничать будешь в меру. Вот и поставь из этих тридцати на кон… лет так пять. И тебе убыль небольшая, и у меня интерес появится.

Купец неуверенно улыбнулся.

– Нешто можно на кон годы поставить?

– А ты попробуй.

– Да я-то с радостью. Но не хочу, чтоб ты меня потом жуликом обзывал. Скажи хоть, что не шутишь.

– Не шучу, – твердым голосом произнес странник.

– Гм… – Булгарин слегка приободрился и даже подкрутил пальцами черный ус. – Ну, смотри, брат, не говори потом, что я тебя вокруг уса обвел. Ты сам вызвался. А ты сам-то что поставишь?

– Против каждого твоего года поставлю серебряную резанку. Идет?

– Идет.

– Ну, значит, договорились. Мешай бруски, купец.

Булгарин, все еще не веря своему счастью, быстро перемешал бруски и отсчитал себе четыре штуки. Странник тоже взял себе четыре бруска…

Взглянув на свои бруски, булгарин взволнованно облизнул губы, посмотрел поверх брусков на соперника и сказал:

– Хочу еще пять лет на кон поставить – против пяти твоих резанок. Позволишь ли?

Странник усмехнулся и кивнул:

– Позволю. Сколько хочешь, столько и ставь. Я резанками поддержу.

– Тогда ставлю сразу двадцать.

Странник невозмутимо отсчитал двадцать резанок. Купец с жадностью посмотрел на кучу серебра.

– Слышь, странник, а ведь у меня еще десять лет осталось, верно?

– Верно.

– Ну, так я и их на кон поставлю.

– Видать, хорошие брусочки у тебя на руках, купец, коли хочешь поставить все, что есть. Что ж, мешать и перечить твоему счастью не буду. Принимаю твою ставку.

На всех брусочках у купца было по четыре дырочки.

Странник прищурил глаза и стал выкладывать на стол свои брусочки – один за другим. На первом была одна дырочка. На втором – две. На третьем – три.

На секунду замешкавшись, странник выложил на стол четвертый брусочек, и на нем было четыре дырочки.

Булгарин вздохнул и отер рукою потный лоб.

– Проиграл я тебе тридцать лет жизни, странник, – с напускной горечью проговорил он. – Плохо, но ничего не поделаешь. Видать, такая у меня судьба. Ладно, пойду вздремну.

Он поднялся из-за стола, повернулся и двинулся прочь. «Дешево я отделался, – думал купец, шагая к выходу из кружала. – Ой дешево».

На душе у него, однако, было нехорошо. Странник оказался везуч, но слаб умом. И теперь купца немного мучила совесть: ведь играл он со странником на просто так, а тот в ответ ставил настоящие деньги.

«Ладно, чего уж теперь казниться. Все равно ведь не выиграл».

Булгарин вышел на улицу, посмотрел на звездное небо и вдохнул полной грудью свежий ночной воздух, пронизанный запахами мерзлой земли и сухих листьев.

За спиной у него скрипнула дверь.

– Эй, купец, – раздался негромкий голос странника.

– А, это ты, странник. Чего тебе?

– Да вот, хочу забрать свой выигрыш. Не возражаешь?

Купец улыбнулся.

– Ничуть. Что проиграно, то проиграно.

Странник шагнул к купцу, улыбнулся и вдруг схватил его за плечи и резко притянул к себе. Губы странника впились в губы булгарина крепким поцелуем.

«Что ж ты творишь, собака!» – хотел крикнуть купец, но не успел. Ноги его подкосились, грудь сдавило, дыхание сперло, и он рухнул к ногам странника семидесятилетним, морщинистым, седым как лунь старцем.

А странник вытер рукавом кафтана рот, подставил лицо лунному свету и улыбнулся. На лице его, разгладившемся и словно бы засветившемся, застыло выражение крайнего наслаждения, сутуловатые плечи расправились.

За спиной у странника скрипнули двери. Кто-то протопал сапогами мимо. Странник опустил взгляд и увидел, что двое купцов – желтоусый и одноглазый – схватили седого булгарина под руки и оттащили его к кружалу.

– Что ж это… – с ужасом проговорил один. – Совсем сед… И морщины… Брат, да что с тобой?

Дверь снова скрипнула, и на улицу вышел верзила целовальник. Посмотрел на купцов, потом перевел взгляд на странника и сказал:

– Вот оно что. Значит, ты и есть тот темный выродок, который выпивает из людей силу и жизнь.

– Он состарил нашего товарища! – крикнул одноглазый купец.

– Не дай ему уйти! – рявкнул желтоусый.

Целовальник, крепкий, могучий, широкоплечий, холодно улыбнулся и вынул из-за пояса кинжал.

– Давно я хотел с тобой встретиться, темный выродок, – процедил он сквозь зубы и медленно двинулся вперед.

– Зря ты это задумал, – тихо отозвался странник, глядя на приближающегося здоровяка холодными, мерцающими, как мерцает на железе снежная изморось, глазами. – Я всего лишь получил свой выигрыш.