Влюбленные в маски - Елена Чаусова Страница 20

Пока она строила планы, синьор Лоренцо спросил очень даже интересующую Дамиану вещь:

— И куда ты собираешься податься на маскараде?

— Во имя неба, не переживай ты так, — тут же воскликнул Фабио. — Не собираюсь я по темным закоулкам таскаться и ввязываться ни во что подозрительное не собираюсь.

— Я не могу не переживать. Ни бал, ни дом Чезаре закоулками не были, а еще одного друга потерять мне совсем не хочется, — нервно ответил Лоренцо.

На некоторое время за дверью воцарилась напряженная тишина, а потом раздался голос Фабио, тихий и очень серьезный:

— Знаешь, я тут думал… чтобы сделал Чезаре на моем месте. Если бы меня убили. И понял, что он бы пошел на маскарад. Назло этой сволочи пошел бы, и еще — в память обо мне, мы же всегда вместе ходили, с тех самых пор, как познакомились. Вот и я твердо намерен пойти, по тем же причинам. Чезаре бы не возражал, еще и от души велел бы за двоих повеселиться… Ты же знаешь… какой он был… — голос у него заметно дрогнул, но он тут же спокойно и уверенно закончил: — Я в многолюдных местах буду, в толпе, ничего со мной не случится. На Пьяцца Феличе схожу, как всегда — у них там во время маскарада самые лучшие представления, никак не могу пропустить.

— Пожалуй, я готов согласиться, что посреди площади, в толпе народа, убийца и впрямь нападать не будет, — печально согласился Лоренцо, но добавил: — И все же, хотя ничего страшного на маскараде, скорее всего, не случится, зря ты телохранителя не наймешь.

"Меня" — с жаром подумала Дамиана.

— На то, чтобы заниматься наймом телохранителя, у меня тоже времени не было, — буркнул Фабио. — И я, честно говоря, с трудом себе представляю, как его за собой на маскарад тащить. Только веселье портить — причем ему даже больше, чем мне. Вокруг все пьют и пляшут, а ему работай. Ну и, в конце концов, вдруг я там с дамой познакомлюсь — и что тогда бедняге делать?.. Свечку нам стоять держать? Исключительно неловкая выйдет ситуация. Нет уж, всяческие телохранители — уже после маскарада.

Тут Дамиана покраснела, немедля подумав о том, что он мог бы встретить на маскараде ее, а не какую-то там постороннюю даму, и охранять так было бы даже удобнее — ближе к объекту. И снова затосковала о подходящем платье.

Синьор Лоренцо меланхолично заметил:

— Даму по закоулкам тоже лучше не таскать, — и, вздохнув, признал: — Как лекарь я, по меньшей мере, должен констатировать, что ты совершенно здоров и бодр за троих сразу, невзирая на переутомление на работе.

— Значит, доктор мне разрешил увеселительные прогулки, — засмеялся Фабио. — Слава богу, не придется отменять заказ на костюм по медицинским показаниям.

Дамиана задумчиво протерла ручку в последний раз. Конечно, за ручки многие хватаются, и они довольно грязные обычно, но эту она начистила на славу, еще немного — и та будет подозрительно сиять, а это никому не нужно.

Улица Беллафьори, на которой обосновались лучшие в Вентимилье портные, белошвейки и шляпных дел мастера, накануне маскарада выглядела особенно завораживающе и роскошно: каждый старался предъявить товар лицом, выставляя в витрины самые впечатляющие наряды, а иные вытаскивали манекены прямо ко входу, и те стояли, будто зазывалы, всем своим видом приглашая: "Зайди. Купи" Дамиана очень хотела бы, но увы, при здешних ценах у нее и на пару чулок едва бы набралось денег, что уж говорить о чем-то большем. Оттого, пока она шла к портному синьора Фабио, чтобы забрать у него маскарадный костюм его сиятельства, окружающее предпраздничное великолепие навевало ей исключительно грустные мысли. О том, что она не сможет подойти к синьору Фабио на празднике и ей придется следить за ним издали, а он, может, будет у нее на глазах крутить шашни с какой-нибудь другой, более удачливой девицей, и все это довольно обидно.

Тут ей на глаза попался дом белошвейки Кармелины, к которой она недавно ходила за заказом, и мысли Дамианы перескочили на платочки с вышитыми шелком анемонами.

Когда дней десять назад синьор Фабио отправил ее за платочком, Марцелла сразу развеселилась:

— Так что, синьорина Селия уже в прошлом? И как скоро нам ждать новую соломенную хозяйку?

— А при чем тут мое поручение? — спросила Дамиана, заранее догадываясь об ответе.

— Ну так на платочке же вышиты белые анемоны с черными середками. Все знают, что это символ расставания. Живые-то цветы присылать не очень хорошо: их увидеть могут. Ты подумай только — синьора замужем, и вот ее муж домой приходит, а тут букет. Он сразу такой: кто прислал, с кем ты мне изменяла? А если даже не муж, а родители? Тоже ничего хорошего. А платочек штука маленькая, и всем все понятно. Вот и посылает синьор Фабио напоследок своим возлюбленным похожие платочки.

Дамиана хмыкнула:

— Хитро.

И за заказом, разумеется, сходила. А теперь внезапно задумалась, что на месте такой вот замужней дамы, если бы муж увидел платочек, она бы наврала, что платочек давний, еще и до замужества у нее был и это старая романтическая история. Или даже не так. Что давняя подружка вышила по поводу какого-то расставания с ней. Очень даже удобно.

Зато дам Вентимильи таким не обманешь, вон их сколько, одаренных романтичным графом. Дамиана тут же представила себе, как одна при другой достает такой платочек, вторая его узнает, а дальше они увлеченно обсуждают стати синьора Фабио и хвастают, кто продержался с ним дольше, и обсуждают прочих своих товарок. Это была забавная фантазия.

Погруженная в свои мысли, Дамиана дошла до лавки синьора Гаравани, легонько толкнув дверь, вошла внутрь и остановилась на пороге в задумчивости, не сразу вернувшись мыслями в реальность. Впрочем, буквально через пару мгновений она сообразила, что явилась сюда за костюмом, и уже приготовилась кликнуть портного или кого-то из его помощниц, как из примерочной до нее донесся разъяренный мужской вопль:

— Я воспитал развратную девку. О небеса, — следом раздались неразборчивые женские причитания, а потом новый крик: — Ты это не наденешь. Никогда, — и на Дамиану выбежала рыдающая юная девица.

За ней появился, по всей видимости, тот самый разгневанный тип: цветом перекошенного от ярости лица он походил на вареную свеклу, а в руке у него было зажато нечто шелковое и пестрое. Синьор воинственно потрясал в воздухе неугодным нарядом и бешено вращал глазами. Последним показался сам синьор Гаравани, щуплый старичок весьма благообразной внешности, вид у него был донельзя расстроенный.

— Это прекрасный наряд. О уважаемый барон, не губите работы, — воскликнул портной, когда свекольнокрасный попытался рвануть ткань.

К счастью, материал оказался крепким и устоял. Впрочем, Дамиана невольно подумала, что вряд ли в толстых руках барона было много силы.

— Да забирайте, — заорал барон, едва ли не брызжа слюной. — Забирайте свои мерзкие пошлые тряпки, чтоб глаза мои их больше не видели, — и с силой швырнул несчастный костюм в синьора Гаравани. Тот подхватил его торопливо и нежно, будто это было живое существо, и прижал к груди.