Эра Волка - Анастасия Суворова Страница 20

— Спасибо тебе большое, — подала голос Света, выдергивая Дениса из паточного плена грёз.

— А?

— Спасибо, говорю, за то, что подвёз.

— Да не за что, — пробубнил он, возвращаясь в действительность. — Разве мог я бросить на кладбище одинокую хрупкую девушку. Ты знаешь, мне кажется, нам все же надо держать связь, ведь мы, и правда, друзья по несчастью. Вот моя визитка, — он протянул ей глянцевую картонку и ручку, — может, оставишь мне свой номер?

Света немного подумала, снова прикусывая нижнюю губу, но потом все же сжалилась над красавцем, что смотрел на нее с явной мольбой, и нацарапала десять цифр на одной из салфеток.

— Ну, бывай, — проговорил Денис, открывая пассажирскую дверь.

Света выплыла, будто лебедь, и напоследок даже улыбнулась, обнажив на редкость белоснежные зубки.

Использовать врожденное обаяние на несчастной девчонке было, по меньшей мере, нечестно, но Дениса уже щекотало возбуждение охотника, напавшего на след. Мираж той информации, которую ему могли ещё поведать Света и её мать, будоражил Дениса. Но он понимал, что наскакивать на женщину, только что потерявшую сына, вот так вот с панталыку, будет неумно. Надо сблизиться со Светой, напроситься к ней в гости и тогда уже выведать всё, что знает мамаша погибшего Витали.

Как только за Светой закрылась дверь парадной, Денис набрал номер друга.

— У аппарата, — раздался в трубке хрипловатый голос Роди.

— Скажи-ка, друг, — начал Денис без приветствия, — как давно ты знаешь о том, что Катя состояла в некой секте Святослава Сергеевича?

— Динь, откуда я мог об этом знать? — попытался съехать Родик.

— Оттуда, Родя, что ты обычно знаешь немного больше, чем простой водила. Я только что подвозил домой сестру погибшего Виталика, и она поведала мне столько интересного и полезного, что в карманах не унесёшь. Не говори пожалуйста, что Павел Вениаминович не обмолвился тебе о секте Святослава ни единым словом.

— Ну так, то ж Виталий Кузьмин, а про Катю мы не в курсе.

— Родя!

— Ну ладно, ладно, — сдался Родион, — рассказала следствию сестра этого самоубийцы, что он вместе с Катей в один клуб по интересам ходил. Да только я решил об этом умолчать, потому как такая инфа тебя сильно подкосила бы. Я же знаю, как ты к сектантам относишься, а тут Катерина твоя… — мямлил Родик, оправдываясь.

— Родь, я обивал пороги Катиного дома как придурок, чтобы отыскать хоть одну живую душу, знающую её лучше меня, а ты утаил людей, обладающих такой информацией.

— Блин, Диня, я же хотел как лучше.

— Родик, я пытаюсь понять, что за девушку любил, если не хочешь помогать, то хотя бы не мешай, ладно. Павлу Вениаминовичу тоже ты присоветовал мне ничего не говорить?

В трубке раздалось натужное сопение. Не дожидаясь ответа, Денис отключился.

На друга он, конечно, зла не держал, Денис был абсолютно уверен в том, что Родик искренне хотел уберечь его от лишних потрясений. А то, что без понимания ситуации Денис чувствовал себя тупым куском мяса в застывающем холодце событий, Родиону было невдомёк. Не умел он столь глубоко смотреть в суть вещей, не понимал, что для друга любая информация, пусть и самая убийственная, была спасительнее неведения, повергающего в состояние безумия.

Теперь-то у Дениса было о чем подумать, наметился вектор, обрисовался некий, пока ещё смутный, но план действий. И, конечно, его подстегивал азарт, выводящий из заплесневелого уныния последних дней.

Правда, тот факт, что Катерина состояла в секте, действительно омрачал настроение Дениса. Родион слишком хорошо знал своего друга и совершенно верно распознал в этой биографической детали угрозу для его внутреннего равновесия.

Дениса охватило жгучее желание разузнать о своей возлюбленной буквально всё: чем жила, о чем мечтала, чего страшилась. Беда была в том, что желание это набрало нужную силу слишком поздно. Пока Катерина была рядом, Денис любил светлый, лучезарный образ, столь искусно воплощаемый ею. Он и не подозревал о масштабах лжи, он просто принимал то, что ему услужливо подносили, сервируя смехом, лаской и столь чарующей в женщине загадочностью. Кто же мог подумать, что в Катиной жизни и смерти окажутся такие тайны, от которых кровь в жилах застывает.

Но её скрытность была неслучайной. Она утаивала свою приверженность к секте не спроста. Денис сам обделил себя, лишив этого фрагмента Катиной жизни в день, когда чуть было не поссорился с нею.

Они прогуливались по Обводному каналу и наткнулись на шествующих вдоль набережной кришнаитов, распевающих: «Харе Кришна, Харе Рама». Денис тогда нелестно отозвался о поющих, а Катя попыталась встать на их защиту. Но он снова обругал «разряженных горлопанов», и его возлюбленная замкнулась.

Удивительно, что она вообще продолжала с ним общаться, ведь понимала же — они абсолютно разные. Неужели Катерина воспринимала их роман как нечто мимолётное и незначительное? Ведь не могла же она думать, что сможет скрывать своё истинное мировоззрение вечно? А, может, она всерьёз была занята лишь духами, а всё прочее было суетой сует?

Что думала о нём Катя, и о чем шептало ей сердце в его объятиях, Денису уже не узнать. И это терзало его, потому что он все ещё любил так и не понятую им девушку, которой не стало.

***

Информация свалившаяся на голову Дениса, требовала скорейшего осмысления, а сердце, которому становилось тесно в межрёберной клетке, жаждало поминания и покоя. Денис заехал в копицентр и распечатал те немногие фотографии Катерины, что хранил его телефон. Потом он зашёл в магазин и на последние деньги купил коньяк, встретив у прилавка подвального магазина своего одноклассника.

Встреча эта была странной, словно бы ему из далекого прошлого прислали привет, причем курьером выбрали самого неказистого из его старинных знакомых — Гошу Шаркина, который так обрадовался случайной встрече с Денисом, что тут же подсел ему на уши, вылив с полтонны удручающих подробностей своей жизни.

Кое как отделавшись, от навязчивого одноклассника, Денис поспешил домой, где забравшись в кровать с коньяком и фотографиями, принялся перебирать их словно нечто самое драгоценное, что у него было на сегодняшний день.

Вот фото, сделанное на третьем их свидании — Катя в синем приталенном платье стоит, перевесившись через оградку Фонтанки, и кидает уткам остатки своего пирожного. Волосы её развеваются на ветру, а губы сложены в трубочку. Следующая фотография — Катя в Монрепо сидит на разрушенных ступеньках и выкладывает на земле сердечко из камушков. Опять Монрепо, какой-то случайный прохожий сфотографировал их вместе — Денис обнимает её обеими руками и целует в щёку, а Катя, смущаясь, подбирает плечи кверху и запрокидывает набок голову. А вот и его любимая фотография, о которой Катерина так и не узнала, он сделал этот снимок, когда она спала, такая обворожительная, с разметавшимися по подушке волосами и приоткрытыми губами.

Конец ознакомительного фрагмента