Путешествие в страну снега и медведей - Lett Lex Страница 20

Вроде, они жили в цивилизованном двадцатом веке, да и находились они не в сердце Сибири, но Грейвза поражало то спокойствие и даже безразличие, с которым ему предлагали снизойти до каких-то пещерных удобств. Но делать было нечего. По ту сторону стенки, в соседней ванной, ругалась какая-то немка. Грейвз не был силён в языках, но, судя по всему, немолодая волшебница никак не могла получить воду нужной температуры и предпринимала уже пятую по счёту попытку получить желаемое. Она наливала полную ванную, залезала в неё — слышался плеск, как будто на воду спускали корабль — затем она вскрикивала, как чайка, выпархивала на кафель, сливала воду и, ругаясь на своём замысловатом грубом языке, снова пыталась устроить себе банные процедуры. Это все происходило так громко, что Персиваль хотел было посетовать на заглушающие чары, но те были исправны. Просто ему попались громкие соседи. Одно радовало: он не понимал, о чем они говорили.

Зато лингвистическими способностями отличались другие постояльцы, поэтому минут через двадцать в соседнем номере собралась целая комиссия по смешиванию горячей воды. Грейвз испытывал двойственное чувство любопытства и желание не поддаваться стадному инстинкту. Закончив поливать себя разбавленным кипяточком, он высушил волосы, завернулся в полотенце и прошлёпал в спальню.

Жил он в достаточно просторном помещении, которое при доплате ещё и расширялось, приращивая к себе дополнительные комнаты. В спальне Грейвза была крепкая двухместная кровать, стол-бюро с запирающимися ящичками (опять краденое добро с Сухаревки), шкаф с зеркальными дверцами. Чемодан Персиваля так и стоял неразобранным возле шкафа, поскольку молодой человек все ещё тешил себя мыслью быстро вернуться домой при тех или иных обстоятельствах. По прошествии суток тоска по дому не утихла, но мысль разобрать чемодан предстала как что-то необходимое и неотвратимое. Грейвз взмахнул палочкой, отправляя вещи в шкаф, потом прибавил огня в печи — в комнате стало уютнее, стекла на окнах даже начали немного запотевать. Как любой турист, молодой человек встал перед выбором: лечь спать и на следующий день встать бодрым и готовым к приключениям, либо устроить себе эти приключения в течение всей ночи, а на следующий день — ... ну, как пойдёт. Грейвз потуже затянул полотенце и подошёл к столу.

На столешнице из тёмного дерева лежала кипа бумаг, среди которых были карты каминной сети и адресные списки. Так же была справочная тетрадь — блокнот с пустыми страницами, на которых оставлялся запрос и в течение нескольких минут приходил ответ. Грейвз уставился на эти страницы, пытаясь уловить свернувшуюся в уме мысль. Из памяти всё не шла встреча с Дарьей. Молодой человек отчаянно цеплялся за трезвые части своего рассудка, убеждая самого себя, что его интерес несёт сугубо рабочие цели. Но одновременно с этим он вспоминал хитрые искорки в её синих глазах и лучезарную улыбку, напоминавшую солнце, золотые кучные неторопливые облака.

«Где я могу найти Павла Кузнецова?» — задал он вопрос. Всего лишь запрос, никто не заставлял его идти и расспрашивать старого друга об общей знакомой, он мог просто получить ответ и, согласно кивнув, лечь спать. Мог. Но Персиваль Грейвз не был бы собой, если бы не обладал фантастическим талантом действовать вопреки логике. Пока человек по ту сторону справочного блокнота искал ответ, Персиваль достал из шкафа чистый костюм и начал собираться.

«Клуб на Чистых Прудах», — было ему ответом. Значит, одеться нужно было прилично. В глубине души Грейвз тешил себя надеждой замотаться в присланный бабушкой шарф и свитер; он не понимал манеры русских наряжаться. В Америке и той же Англии не было зазорным пойти в ресторан в рабочей одежде, но в России дресс-код был негласным правилом, по которому людей делили на достойных и недостойных, и нужно было очень постараться, чтобы не попасть в немилость благородных господ с золотыми запонками, брильянтами и мехом.

На столе стояла резная шкатулка с летучим порошком. По карте Персиваль проследил маршрут, затем, немного подумав, написал записку на имя Кузнецова и отправил её вперёд через каминную сеть. Сложенный из бумаги ворон влетел в трубу и, шурша крыльями, скрылся в темноте. Юноша подождал пару минут, глядя на заснеженную улицу, мыслями то и дело возвращаясь к хитрым синим глазам княжны Аргутинской. От этих воспоминаний Грейвз по-собачьи встряхивался и мысленно давал себе пинка. Решив, что прошло достаточно времени и Паша должен быть уведомлен о его намерении встретиться, Персиваль пригнулся, влез в камин и бросив горсть порошка, произнёс: «Клуб на Чистых Прудах».

Порошок бахнул, окружив Грейвза яркими вспышками, а потом юноша понял, что пролетает уже второй портал по ухабистым и закоптелым каминным трубам. Американец был в праведном гневе: русские использовали транспортные камины для отопления — это он понял, когда ощутил привкус сажи во рту. От частого использования каминные трубы были совершенно расшатаны, поэтому путешествовать по ним приходилось непросто: нужно было прикладывать все навыки маневрирования на высоких скоростях, но что толку, если весь манёвр сходил на нет из-за одной незамеченной колдобины. Большую часть пути Грейвза пришпиливало то к одной трубе, то к другой, обдирая новый костюм и пуская псу под хвост все принятые ранее ванные процедуры. Вывалился он из нужного камина прямо на персидский ковёр в гостиной клуба, чёрный от сажи, как ёршик трубочиста, и злой, как тысяча нецелованных дементоров.

Достопочтенные чиновники, сидевшие за столами и рассуждавшие о политике на трёх языках сразу (и не лень было русским учить все эти языки?), удивлённо смотрели на мистера Грейвза, не решаясь подойти ближе к этому странному существу, больше напоминавшему боггарта.

— Кто-нибудь, выпроводите это! — воскликнул худощавый мужчинка с закрученными усами.

— Что Вы, Гаральд Робертович, нельзя же так, — ответили ему с другого конца стола. — Сейчас нужно ко всем проявлять сострадание. А если это страждущий? Давайте, как полагается добрым христианам, накормим его и...

— Ну хотя бы ткните его палкой, вдруг там уже и кормить-то нечего? — скривились усы. — А Вы, Николай Николаевич, какую угодно маску натянете, лишь бы никто не подумал связать пропажу казенных денег с Вашей Светлостью, — самодовольно произнёс он.

— Я понятия не имею, о чём Вы, — невозмутимо произнёс чиновник, приглаживая волосы цвета воронова крыла, и подошёл к растекшемуся по ковру и пытавшемуся отдышаться Персивалю. — Пойдёмте, голубчик. Иван! Алёна! Подайте горячей воды!

— Я ищу мистера Кузнецова, — произнёс Грейвз, когда чиновник, немного полный, но сильный, как медведь, пытался поднять его. — Павел Кузнецов, он здесь?

— Паша-то? Здесь, — добродушно говорил Николай Николаевич, выводя юношу из комнаты под возобновлявшиеся за их спинами разговоры. — Вот ведь змеи... Вам нужен Паша, господин...?

— Грейвз. Да, сэр, если это не будет проблемой, — ответил юноша, пытаясь благодарно улыбнуться. Николай Николаевич усадил его на банкетку возле стены и попросил подождать. Его улыбчивое полное лицо светилось заботой и таким участием, что даже аллергия Персиваля на аристократию тут дала задний ход. Мужчина быстро кликнул слуг, чтоб те присмотрели за гостем, а сам взял на себя труд наложить на Грейвза чистящие чары. Костюм мгновенно пришёл в приемлемое состояние. — С этой каминной сетью всегда так, нужно приноровиться, — сказал Николай Николаевич в ответ на благодарность в глазах юноши и отправился за Пашей.