Дороги богов - Евгения Огнёва Страница 20

– Нет! – Ответил князь, упрямо качая головой. – Там ты будешь уязвима. Чем дальше Кейн от тебя – тем мне спокойнее. Уйдешь из Маледиктуса, – и Верес привяжет тебя к себе навсегда. Каждый мир крепко держит своих созданий. Ты не веришь мне? Ты не справишься!

Переубедить девушку оказалось не просто. Фауст зашагал из стороны в сторону, не зная, как доказать ей свою правоту. Не внушить, не запутать, а дать почувствовать искренность и правильность его, князя, поступков.

С самого начала он не желал ей зла, старался сгладить острые углы своего мира, уберечь. А чужестранка отчаянно рвалась наружу из теплого и уютного кокона. Неприятности преследовали лоринку, словно весь Верес ополчился против нее.

– Я верила тебе всегда. Даже когда ты сделал то, что сделал – я нашла в себе силы простить тебя. – Жанна пожала округлыми плечами и отвернулась к двери. – Мне нужны гарантии. – Почти шепотом произнесла она. – Ты клянешься, что освободишь меня, но утверждаешь, что бога невозможно победить. Ты противоречишь сам себе.

Гевальт резко остановился и выпалил на одном дыхании:

– Если я сдержу свое слово, и остановлю войну с Лорин, обещай, что разделишь вечность со мной. С самого начала я хочу только этого. – Признался он.

От этих слов сердце девушки взволнованно затрепетало. Ноги приросли к полу, слова застыли на кончике языка.

Жанна медленно повернулась к верийцу и вскинула на него свои прекрасные глаза: не ослышалась ли она?

Фауст стоял совсем рядом, крепко сжимая в кулаке какой-то предмет.

Вероятно, верийцу было сложно свыкнуться с мыслью, что смертные – разумные существа. Еще сложнее было обнаружить, что они достойны не просто быть забавой для всесильных, но их можно уважать, любить.

Как смог он перешагнуть через свою гордость, через проклятья матери и остатков своего рода? Он готов предать своего короля и свергнуть Бога!

Теперь Жанна точно знала, как обходились верийцы со своими слугами: их клеймили за непослушание, отрубали руку тем, кто посягнул на собственность Истинного, сжигали на кострах тех, кто сомневался в избранности Кейна… Смертных мужчин отбирали как скот на службу, женщины – в наложницы и прислугу. Истинным нельзя было отказывать ни в чем.

Тем наглее вели себя полукровки, шагнувшие из грязи в приближенных детей бога! Сами верийцы часто казнили новообращенных, что злоупотребляли властью второго сословия.

– О чем ты? – Севшим голосом пробормотала Жанна.

– Ты просишь быть рядом. А у меня все пылает в груди от одного твоего голоса, от каждого взгляда и прикосновения. – Понимая, что переступил черту, Фауст уже не мог остановиться. И с каждым словом чувствовал, как ему становится легче. – Меня везде преследует твой запах, а Маледиктус кажется слишком тесным. Он пал перед ней на колени, робко взял ее за руку и вложил в ладонь маленькое кольцо. – Я не хотел возвращаться в Верес, но вот я здесь! Мне хочется бежать, но я не могу. Не могу дышать без тебя. Неужели ты не видишь?

Он тяжело вздохнул, а она наконец-то почувствовала все те страсти и чувства, которые вериец так мастерски скрывал от ее новообретенного Дара.

– Это кольцо моей матери, Шарлотты Гевальт. – Облизнув пересохшие губы, продолжил Фауст. – И ее матери. Оно несет в себе гораздо больший смысл, чем тот, который вкладывают в него в вашем мире. Это семейная реликвия. Жажда обладания… Ничего в этой жизни мне не хочется, кроме тебя.

Горячие губы прижались к ее руке.

Жанна наконец нашла в себе силы заговорить.

– Ты ничего не говорил мне никогда. Почему?

– Я пытался, помнишь? – Вымолвил он, не смея поднять взгляда.

Жанна вспомнила их встречу накануне ритуала Уз крови.

– Но ты всегда говорил, что смертные – низкие и грязные существа. Как могла я воспринимать всерьез твои ухаживания? Мне всегда казалось, – ты хочешь сломать меня. Подчинить.

– Не так просто признавать свое поражение. Ты прекрасна и чиста. Я думал, что ты не достойна ничего, кроме праздного любопытства. Но это не так. – Гевальт вырос перед ней во весь свой рост, провел рукой по ее жемчужным волосам. – Это я не достоин тебя. – Горячие пальцы обожгли щеку. – Даже сейчас, когда твоя природа изменилась, и законы Вереса заставляют тебя быть жестокой, ты не склоняешь головы. Ты сильнее меня, сильнее любого Истинного… И я хотел бы надеяться…

Он замолчал. А она не знала, что ответить. Такие искренние и пламенные признания еще не касались ее души и внушали страстный интерес, будили что-то незнакомое и горячее в сердце. Все эти месяцы заточения вериец боролся со своими чувствами к недостойному существу и…она победила его!

– Ты должна уйти. – Тихо попросил Фауст. – Я не властен над собой сейчас, когда ты так близко.

Вериец отступил вглубь комнаты, истощенный своим признанием. Лишь тлели в полумраке его глаза, полные надежды и тоски.

– Я – не Кейн и не намерен принуждать тебя. Уходи. Может случится то, о чем ты пожалеешь и станет только хуже, моя королева.

– Позволь мне остаться с тобой. – Жанна потупила взор. – Сейчас, когда ты был искренним со мной до конца, я могу рассказать тебе…

Она заговорила о Тени. О том, как крепла эта ужасная сила, как сводила с ума сначала во снах, потом наяву.

С каждым словом девушки, все больше крепла тревога на душе Фауста. Он не знал, чем помочь ей. Тень явно имела отношение к Маледиктусу, ибо преследовала Жанну только в крепости. Возможно, это было связано с силами Кейна, его обязанностями как короля и бога Вереса.

– Я боюсь, Фауст. – Закончила Жанна, вытирая непрошенные слезы. – Позволь мне остаться с тобой сегодня.

Гевальт вышел из мрака, крепко сжал дрожащую королеву в объятиях.

– Разумеется. – Выдохнул он, не в силах смотреть на ее боль. – Я не оставлю тебя, пусть все языки Маледиктуса болтают, если посмеют!

Князь был по-настоящему счастлив просто наблюдать, как остаток дня и половину вечера лоринка умиротворено спит. Она положила голову на его плечо и уткнулась лицом в шею. Горячее живое дыхание приятно щекотало, будило в теле жажду обладания.

Фауст поклялся, что Кейн заплатит за то, что свалил весь ужас Вереса на столь молодое создание, еще не успевшее по-настоящему повзрослеть! Как посмел он так грубо запустить свои руки в эту невинную душу?!

Личность Жанны растворялась под напором Кейна, Узы крови не предназначены для неокрепшего разума. Следовало провести Ритуал, выждать хотя бы 50-60 лет, прежде чем брать в жены лоринку. Это жестокое насилие Фауст собирался пресечь. И чем раньше – тем лучше!

Время от времени он чуть сжимал девушку в своих объятиях, точно ожидая, что она вот-вот исчезнет, растает, точно сладкий сон.

Не скрою, судьба позволяет,