Вчера будет война - Сергей Буркатовский Страница 20

Адъютант, может, и удивился, но виду не подал – достал почти полную пачку «Казбека», положил на стол. Жуков открыл крышку, достал папиросу. Понюхал… и треснул кулаком по столу. Один, понимаешь, коньяк вместе с секретными документами хранит, другой вон в табачище утешение искать пробует. А немцы ударят? Тоже напьешься, Георгий Константинович? А если действительно вломят нам, как в семнадцатом – по примеру балтийских матросиков на кокаинчик перейдешь? А вот вам хрен, товарищ генерал армии! Открыл дверь, поманил адъютанта, сунул пачку ему назад.

– Убери. И чтобы я больше этого не видел. – Может, адъютант и на этот раз удивился, но виду не показал. – И давай ко мне начштаба и начальника разведки.

Артиллеристы, Сталин дал приказ!

Артиллеристы, зовет Отчизна нас!

Из тысяч грозных батарей

За слезы наших матерей,

За нашу Родину – огонь! Огонь!

Музыка Т. Хренникова, cлова В. Гусева

Выпускные экзамены в Острожском Артиллерийском Училище прошли на две недели раньше срока. Молодые лейтенанты весь день после выпуска, а потом и всю следующую ночь гуляли (большинство – шумными молодецкими компаниями, ну а кто успел обзавестись – наособицу, с девушками), пользуясь временным снисходительным отношением комендантских патрулей. Постоянный состав училища – преподаватели, бойцы и командиры батальона обеспечения учебного процесса – отдыхали.

Старший сержант Фофанов сидел в Ленинском уголке за очередным письмом в Некрасовку.

Вообще, письмо родственникам в деревню – отдельный жанр эпистолярного искусства, подчиняющийся строжайшим канонам. Не менее строгим, чем японские хокку, только длиннее, значительно длиннее. Сначала передаются приветы родне – по четко выверенной табели о рангах. Затем – непременно поинтересоваться важнейшими для крестьянина вещами – погодой, состоянием скотины и прочего хозяйства. И уже потом – пара предложений по делу.

«И еще прошу вас, батя, сообщить Кольке Гостеву, что ежли он еще до Тани Семиной приставать продолжит, то я-то, как в октябре с Армии приеду, руки-ноги-то ему повыдергиваю. А маманю, будьте любезны, обнадежьте, что с Танюшей у нас слово крепкое, так что вертихвостки городские мне вовсе неинтересные, и пусть не беспокоится».

Василий задумался. Вообще-то, по деревенским меркам, это было слишком уж в лоб – но армия, как ни крути, приучает любого командира, хотя б и младшего, к точному и четкому выражению мыслей. Да и чего елозить? Что с Танькой они поженятся – это обсуждению не подлежало, они-то сами еще до Васькиного ухода в армию все порешили, а семьи сговорились уж после его приезда в отпуск, даже место под дом молодым близ МТС присмотрели. Василий замечтался. Ненадолго.

Неожиданно в коридоре, ведущем к кабинетам комбата, канцелярии и прочему начальству (от которого, по старой армейской мудрости, следовало держаться подальше), послышались голоса. Причем тон этих голосов не предвещал ничего хорошего – разговор шел на повышенных тонах, с использованием специфических выражений. К этим выражениям, к слову, воспитанный в патриархальной строгости Василий так и не привык Не принято это у них в деревне было. Но армия – монастырь серьезный, а помимо писаных уставов в ней и неписаных хватает. И «командно-матерный» в одном из таких неписаных чуть не от Петра заведен. А полминуты спустя он понял, что дело вообще дрянь, и ему лучше всего забиться в уголок и не попадаться на глаза – один из голосов принадлежал командиру его батальона, а другой – самому начальнику училища.

– Товарищ полковник! Ну невозможно это! Мало того что одно училище делят на два, так что мне придется половину народу в новое училище отдать, так еще и в эти хреновы два полка нужно людей выделить! Что я их – лично рожу?

– Родина прикажет – родишь. Или еще где найдешь. Думаешь, капитан, мне легче? Ты хоть бойцов и младших командиров отдаешь. Бойца ты за три месяца выдрючишь. Сержанта – за шесть. Вон, Фофанова выучил – хоть сейчас на Особый отдел ставь (ну да, как ни прячься в темный уголок – а глаз у полковника алмаз), – его я, кстати, у тебя забираю.

– Това-арищ полков… – Голоса уже удалились, но по вечерней тишине полупустого здания слышно было все одно прекрасно.

– Товарищ капитан! За-аткнись, раз-два! Ты что, кошкин сын, думаешь – это, млять, моя блажь, личная?! Это, млять, приказ с самого верха. И мы с тобой эти два артполка сформируем, только облевавшихся на радостях лейтенантов из-под заборов соберем. А потом еще и поделимся пополам. Как эти… Абёмбы. В общем, так. С военкоматами согласовано. Личный состав к тебе пойдет с послезавтра. А ты их будешь делить на четыре половины. И только попробуй проволынить – поставлю вместо мишени и буду на тебе третий курс тренировать по ускоренной, меть ее в чересполосицу, программе. Пополнение на полигоне будешь в три смены гонять. По ходу, им завтра-послезавтра воевать придется. Все понял?

– Так точно, товарищ полковник! Разрешите обратиться?

– Ого, чего-то тебя на устав потянуло. А то матерился не хуже меня. Догадываюсь – в полк будешь проситься?

Капитан стушевался и вздохнул.

– А вот те шиш, товарищ капитан. Ускочете все в войска – кто мне будет новых Ванек-взводных натаскивать? А натаскивать их надо хорошо, а то немец из них гуляш сделает. – И уже тихо, так, что Василий еле разобрал: – А немец, собака серая, вояка серьезный. Еще по германской помню. Ладно, отставить лай. Закуривай. Будем думать, как нам три рубля с гривенника наменять.

Кадры решают все.

И. В. Сталин

Генерал-майора Власова трясло. Трясло и снаружи (переделанный в пассажирский транспорт бомбардировщик «ТБ-3» попал в болтанку), и изнутри. Причем дело было вовсе не в том, что, несмотря на жаркое лето, на высоте было прохладно.

– Мы, товарищ Власов, знаем вас как полностью преданного делу Партии коммуниста и настоящего патриота. Мы ведь не ошибаемся, правда? Я так и думал. Кроме того, мы уверены, что вам по силам труднейшие организационные задачи. Думаю, ваших талантов достаточно, чтобы практически на пустом месте, из… не совсем качественного материала создать целую армию. И в вашем умении находить общий язык с… самыми разными людьми мы тоже уверены, – пристальный взгляд недобрых желтых глаз. – Поэтому мы решили поручить вам одно очень трудное и очень ответственное задание.

Приказом наркома обороны товарища Тимошенко вы направляетесь на Дальний Восток Там вы поступите в подчинение командующего Дальневосточным военным округом товарища Апанасенко. Видите ли, товарищ Власов, – снова желтый тигриный высверк из-под бровей, – существует серьезная опасность войны с гитлеровской Германией. В этой войне нам понадобятся все резервы, которые мы сможем подготовить, перебросить… да хоть украсть. Соответственно, часть войск Дальневосточного военного округа может понадобиться на западе. С другой стороны, не стоит вводить в искушение наших японских соседей. Не простят. Поэтому взамен перебрасываемых войск вам предстоит одновременно формировать новые части на месте, опираясь исключительно на местные ресурсы. И тщательно готовить их, да. И мы уверены, что это у вас получится. Вылет – послезавтра, в восемь ноль-ноль, с Центрального аэродрома. Вы же не заставите нас жалеть об оказанном вам доверии? Товарищ Берия, вы ведь позаботитесь, чтобы генерал обязательно долетел до места? Мы очень рассчитываем на его… организационные таланты.