Праймзона - Александр Зорич Страница 20

— Вставайте, хозяин, охотники за кораблем пришли. Просят покинуть их собственность.

— Хороша благодарность, — проворчал Рутгер, протирая глаза. — Мы им эту самую “собственность” из лап гвардейцев спасли… А они нас еще поторапливают!

— Им надо срочно раненую госпожу механика к какому-то своему особому врачу везти. Говорят, только он может ее спасти. Так что корабль взлетит прямо сейчас…

Хотя Рутгер и был спросонья, но проявил деловую хватку:

— Какие шустрые! А они не хотят нас отблагодарить? Не на словах, а как-нибудь весомо и зримо?

— Иманд уверяет, что получил с них целый мешок всяких полезностей, которые помогут нам в хождении по Праймзоне, — сказал Людвиг.

— Неужели?

— По крайней мере, сам мешок я видел. Что внутри — не знаю.

— Ну и хвала прайму, — легко сдался Рутгер. — Я, честно говоря, так, для порядка насчет благодарности вредничаю. Анабелла любила говорить, что мне следует бороться с непрактичностью. Вот я и борюсь…

“Прекрасны болота весной, во время цветения багульника. В остальное же время болота на редкость непрекрасны.”

Из “Настольной книги любителя естественной истории”

В те минуты Иманд был бесконечно серьезен.

Даже не верилось, что всего десять минут назад этот человек травил развеселые соленые анекдоты и бросал на Фриду недвусмысленные взгляды ловеласа.

— Еще раз повторяю, — сказал охотник. — Мы с вами находимся в Праймзоне. Это означает, что каждый из вас, кому дорога жизнь, должен слушаться меня беспрекословно. И более того, каждый из вас, кому собственная жизнь не дорога, но дороги жизни ваших товарищей и вашего лорда, — Иманд выразительно посмотрел на Дитера с Буджумом, — тоже должны слушать меня беспрекословно. Поскольку неверный шаг одного может погубить всех! Ровно один шаг. Может погубить всех. Ясно?

— Мне представляется, вы избыточно драматизируете, — сказал изобретатель Шелти бесстрастным голосом человека рассудительного и никогда не теряющего головы.

— А мне представляется, — басом прогудел Буджум, — что господин охотник держит нас за детей! И совершенно напрасно. Ведь каждый из нас прошел через столько смертельных боев, что хватило бы на десяток охотников!

Иманд даже бровью не повел.

— А мне представляется, — спокойно сказал егерь Людвиг, — что мы уже не дети. И не следует думать, будто мы не понимаем, что Праймзона — опасное место.

— Самое главное на болоте — это четко следовать тропе, ну или проводнику, идти след в след, — устало пожала плечами Фрида. — Именно так я идти и собираюсь.

Рутгер, хотя и был согласен со своими героями, обижать охотника не хотел. Поэтому счел нужным приструнить своих удальцов.

— Друзья мои, я высоко ценю ваши соображения, но все-таки замечу, что мы не дали уважаемому Иманду закончить! Нам всё ясно, — это Рутгер сказал уже охотнику. — Мы готовы подчиняться любому вашему приказу. Продолжайте, пожалуйста.

Иманд кивнул — мол, благодарю. И вновь заговорил, обращаясь поначалу к Фриде:

— Вы всё верно сказали насчет тропы. Благо, она здесь есть — а это в Праймзоне уже за счастье. Идти в основном будем по остаткам старой имперской дороги. Дорога эта, некогда мощеная и ухоженная, проходила раньше по насыпи. Насыпь изрядно размыли дожди, подкопала всякая чудь и разрушили аномальные вихри прайма, но все же Болото не поглотило ее целиком. В Болоте трясины и топи, а по старой дороге грунт надежный, да и глубины в худшем случае по грудь.

— По гру-у-удь? — вытаращилась Фрида.

— Это в худшем случае. Обычно — по щиколотку, а то и совсем сухо. Так что пройти можно. Однако здесь, в Праймзоне, в отличие от более благословенных земель, короткий путь не всегда самый надежный… Здесь из-за особых скоплений прайма имеется множество странных мест, которые ученые зовут мудреным словом “аномалии”…

— Чего? Ненормалии? — переспросил Буджум и тут же сам расхохотался над своей шуткой.

— Если вам так удобней, пусть будут “ненормалии”, — кивнул Иманд. — Их опаснейшей сути это не меняет. Если человеку не повезет попасть в такую ненормалию, с ним могут произойти ужаснейшие вещи! В него может ударить невесть откуда взявшаяся молния — при абсолютном ясном, без единого облака, небе. Его может подбросить вверх, выше верхушек деревьев, невидимая рука, а может расплющить невидимым прессом. Наконец, человек может услышать странные, зловещие звуки, которые сведут его с ума… Аномалий очень много. Некоторые из них выдают себя дрожанием воздуха, мерцанием подозрительных искорок и огоньков. Но большинство для невооруженного взгляда невидимы. Только я при помощи тренированной интуиции, специальных очков и некоторых секретных приспособлений, вроде моего компаса, умею распознавать аномалии загодя и выбирать маршруты обхода.

— Но если аномалии обусловлены скоплениями прайма, значит они пахнут праймом, так ведь? — полюбопытствовала Фрида.

— Некоторые — пахнут. Но я вам не рекомендую полагаться в Праймзоне на свое легендарное чутье героя. Я видел немало героев, которые расстались с жизнью из-за того, что не унюхали “ведьмино кольцо” или “красный смех”… Я понимаю, что вы, в отличие от людей, бессмертны… Поэтому небытие не страшит вас так сильно, как обычных людей. И все же: подумайте о том, что в случае вашей гибели лорду придется продолжить свой путь без вас — без вашей помощи, без вашей защиты…

— А что делать, если ты все-таки угодил в эту… ненормалию? — спросил егерь Людвиг со своей традиционной ангельской улыбкой.

— Бежать как можно быстрее в том направлении, откуда пришел, — ответил Иманд. — Но многие аномалии, увы, просто не предоставят вам такой возможности. В иных вы стоите как приклеенный, иные — убивают в мгновение ока… А в некоторых случаях самое правильное — это не шевелиться и уповать на то, что приду я и спасу вас! — сказал Иманд.

Герои молчали. Только волк егеря Людвига Зубан нюхал воздух и тревожно поводил ушами. Как видно, чувствовал на Болотах что-то недоброе.

— Если вопросов больше нет, предлагаю выступать, — сказал Иманд и уверенно двинулся вперед.

Первые два часа прошли спокойно.

Настолько спокойно, что Рутгер даже начал насвистывать песенку. Хотя и давал себе зарок служить примером дисциплины и бдительности для своих героев.

“В стране чужедальней жил старый король

С красавицей дочкой своею…”

Эту песню, весьма популярную в родных землях лорда Данзаса, знали все герои. Начать с того, что по легенде ее сочинил далекий предок Рутгера, имя которого тот успел позабыть, а брат Рутгера Бардольд прекрасно исполнял ее под звуки механического клавесина.

А от Бертольда мысли Рутгера невольно перешли к Клариссе, дочери девяностолетнего лорда Фрогга, к девушке, с которой он встречался давным-давно, еще до Анабеллы. Кларисса была стройной рыжеволосой красоткой с дивными глазами цвета морской волны и осиной талией. И целовалась она с неожиданным для своего малого возраста энтузиазмом! Жаль, что замок Клариссы располагался в шести днях езды от замка Рутгера. И их роман… можно сказать не выдержал испытания расстоянием!