Чужестранец - Алексей Семенов Страница 20

— Про лук не горюй, — утешил его Мирко. — Вон сколько коней добрых гуляет. На торг сведешь, продашь — и лук будет, а то и меч, да еще краше твоего.

— Меч что. — Тот махнул рукой, однако немного посветлел лицом после такого ободрения. — Мечом я и владеть-то не умею толком. Так, для баловства, да вот, в дорогу. От разбойных людей, — добавил он, посмотрев выразительно в сторону убитых.

— И верно, — поддержал его Мирко. — Что меч против лука? Вон тебе пример лежит.

Оба засмеялись.

— Тебя звать как? Отколе будешь?

— Хиитола я, деревня моя тут, за лесом. Сааримяки зовется.

Мирко аж присвистнул: Антеро был родом из той же деревни. Уж не от этого ли парня хоронился вчерашний гость, надев кабанью лапу?

— А зовут меня Ахти, — закончил тот.

— А я мякша, меня Мирко звать, — представился Мирко.

Глаза Ахти зажглись любопытством.

— Мякша? С севера?

— С севера, отколь же еще? — усмехнулся Мирко. — Давай, Ахти, сперва коней соберем, а после еще поговорим?

— Верно молвишь, — кивнул белой головой хиитола, и они пошли собирать коней, которые уже разбрелись по опушке.

Когда лошади были пойманы — их оказалось девять — и надежно привязаны к деревьям, Ахти сказал:

— Тела-то надо бы того, погрести. Да? — Он, видно, привык говорить на своем языке, поэтому произносил слова не совсем правильно, и речь его звучала странновато.

— Похоронить. Да, надо, — согласился Мирко. — Там, на болоте, еще один должен быть, живой — я в колено ему попал. В седле он не удержался, а вот помер навряд ли.

Они отправились по тропе обратно на болото, высматривая тело, но тщетно. Только на одном «лужку» — пятне зеленой ряски — еще не совсем затянулось синее, под цвет отражавшегося в нем неба, разводье.

— Вот они где, — с мягким акцентом вымолвил Ахти. — И он, и конь его. И как они по такому болоту скакали? Здесь же, как это, ползком не пройдешь, если напрямик!

— Здесь колдовство, Ахти. Я посмотрел, когда те двое за мной гнались: у них кони земли не касаются, если всадник в седле и живой. А как упал или же сразили его — все колдовство пропадает.

— Да?! — поразился хиитола. — А я ведь со страху и не приметил. Они как пошли на меня втроем, так не до того стало — схорониться бы только! Значит, мы колдунов умертвили? А говорят, их обычная стрела не берет и меч не сечет.

— Те, что постреляны да порублены — не колдуны. По отдельности то есть: человек и конь. А вот двое были точно чародеями: я в него стрелу, а он — раз, обрубил древко мечом и дальше скакать. Стал я в коня стрелять. Конь пал, и седок исчез, как растаял.

— Скверно, — согласился хиитола. — Значит, колдовство. Пожалуй, не стоит их в землю зарывать. Да и лопаты нет.

— И у меня нет. Только не в болоте же топить? Люди все ж. Тут, верно, огнем надо. Огонь все очистит, даже такую скверну.

Они стащили тела на берег, что было нелегко. Убитые были мужчины рослые, крепкие, а невиданный дощатый доспех весил без малого пуда два. Мирко сам едва не увяз, вытаскивая его на тропу.

— Куда вот только оружие девать? — спросил он сам себя.

— Схоронить надобно, — ответил Ахти, пыхтевший от натуги, волоча здоровенного русобородого, обликом полянина. — Не будет нам помощи от колдовского меча. Там, чуть подале в лес, я дупло приметил. В него и опустим.

— Ладно. Только вот этот клинок я себе оставлю. Как-никак в честной схватке добыт. — И Мирко указал на палаш, которым едва не зарубил его желтоволосый рыцарь.

Мякша взял меч и почувствовал, как по руке разлилось приятное тепло. Черен так удобно лежал в ладони, словно Мирко отродясь ходил с ним. Холодное железо, неподвластное чарам, хранило в себе частичку души того, кто его выковал и закалил. И был то добрый мастер, не ведавший, не гадавший, в чьей руке окажется сделанное им оружие. Да и что знал Мирко об этом воине? Может, и не всегда носился он по лесам да болотам в дикой охоте с седобородым чародеем во главе, а славным был парнем, сбившимся почему-то с пути. А ведь тоже был человек. Мирко глянул в мертвые светло-голубые глаза. Ничего нельзя было там прочесть — смерть уже поставила на его челе свою печать.

И Мирко, и Ахти видывали прежде мертвецов, посему не испытывали ни боязни, ни брезгливости. Они внимательно осмотрели стрелы, пущенные из чащи неизвестным, кто спас им жизнь и канул бесследно. Парни не поняли даже, откуда он стрелял, поиски же следов ни к чему ни привели.

— Смотри-ка! — воскликнул Мирко восхищенно, с трудом выдергивая стрелу из шеи степняка.

Стрела с железным граненым наконечником была немного короче обычной и сделана из незнакомого светлого, твердого и легкого дерева. Видно, стрелявший человек был невысок ростом, но сколь тугим был тогда его лук! И как велико мастерство, если сумел он без промаха сразить двух защищенных броней воинов, заслоненных к тому ж деревьями и ветвями. И сама стрела была изготовлена так ладно, что знавшие в этом толк Мирко и Ахти не могли найти в ней ни единого изъяна. Ушко стрелы было сделано из голубоватого вещества: камень — не камень, стекло — не стекло. Да это ведь то же самое, из чего изготовлена волшебная бусина, понял Мирко.

Так вот кто спас их из леса! Малый человек! Все сходится: стрельца никто не приметил, следов нет, стрела маленькая, и главное — голубой камень.

— Гляди-ко! — Ахти указал как раз на ушко, так приковавшее взгляд мякши. — Камень голубой. Из него одна знакомая вещица была сделана.

— Что за вещица? — Мирко старался скрыть волнение, да получилось плохо.

— Да небольшая такая вещица, — невозмутимо продолжал Ахти, поглаживая ушко и любуясь красивым камнем. — Пустяк — бусина. Ею один мужчина из нашей деревни владел. Сказывал, малый человек дал.

— И куда ж он подевался? Мужчина этот? — задал Мирко свой вопрос, понимая, что тут же получит вопрос встречный.

— Ушел из деревни. Совсем. Недавно.

Ахти, продолжая так и этак вертеть стрелу, посмотрел Мирко прямо в глаза.

— Тебе он не повстречался ли?

Смотрел хиитола своими круглыми, безмятежно-васильковыми глазами совершенно открыто и, казалось, наивно. Врать Мирко не любил, но не мог сейчас понять: а стоит ли говорить правду? Антеро надел кабанье копыто — значит, скрывался. Ахти спрашивал про Антеро — значит, шел по его следам. Антеро говорил про бусину и Мякищи. Но кто его знает, а вдруг на совести у него что-то недоброе оттуда, из Сааримяки?

Мирко тут же припомнилось, как ловко разыграл его Антеро — а если он не всю правду сказал? Только ведь и Ахти мог идти по следу отнюдь не с добрыми намерениями! С другой стороны, Ахти бился с ним рядом, хотя мог и в лесу схорониться и дождаться без опаски, чем дело кончится. Однако в бою и волк заодно с ними был — что ж теперь, брататься с серым?