Феникс поневоле - Екатерина Корнюхина Страница 20

— Откуда он взялся? — отрывисто поинтересовалась Хэргал.

— Из соседнего дома.

Старик, тяжело дыша, остановился в нескольких шагах от женщин. Абеша видела, что его взгляд медленно скользит по фигуре Хэргал и наконец останавливается на ее лице.

Опершись о палку руками, старик кивнул каким то своим мыслям. В отличие от всех других кланяться Хэргал он почему–то не спешил. Более того, старик смотрел на нее прямо, с заметной неприязнью во взоре.

— Явилась, значит, красотка… — произнес он стариковским дребезжащим голосом, но громко и отчетливо. — И ни единой сединочки на голове не принесла.

Хэргал, всем корпусом развернувшись на голос, ответила вопросом:

— Что тебе надо? Я тебя не знаю.

— Потому и жив до сих пор, — моментально среагировал старик. — Зато я тебя знаю, птица нездешняя. Все гадал: объявишься или нет? А что же ты на этот раз без блеска и грохота? Где гвардия, где черная кобыла?

Хэргал прищурилась, словно силилась увидеть собеседника. Она помолчала, потом спросила:

— Ты знаешь, что здесь произошло? — и сделала неопределенное движение, но старик, видимо, прекрасно знал, о чем идет речь, поскольку мрачно взглянул на развалины.

— А что же ты меня, старого, спрашиваешь? Ты беду за собой водишь, а не я.

— Если бы я знала, у тебя вряд ли бы спросила.

— Так сама видишь — была семья, и нету больше. Годков десять уж как. Что–то ты, красавица, припоздала слезы лить… Хотя нет. Чего тебе о них печалиться? Увела сына, парень сначала душу потерял, а потом и голову… Все, пепел остался. Что ты здесь забыла?

— Я пришла, потому что думала: они живы, — зло ответила Хэргал. — Ты мне ответишь или будешь уму–разуму учить?!

В голосе ее зазвучали злобные, металлические нотки. Абеша сжалась, а старик, напротив, расправил согнутые временем плечи.

— Никак, красавица, на меня решила громы и молнии метать? Давай, потешься. Мне, старому, уже все равно, а тебя, я знаю, не исправить.

— Пока я просто спрашиваю, — проговорила слепая таким тоном, что любому стало бы ясно: она сдерживается из последних сил.

Старик трескуче рассмеялся:

— Ишь ты, дожил до какой чести! Спрашивают меня! Ну что же, если и правда, ты за горами–ветрами была, ничего не знаешь, то и рассказать могу. Вырезали их всех ночью, а дом подожгли. Злодеев искали, да… никто их и тени не видел.

— Вырезали ночью? — повторила Хэргал, о чем–то напряженно размышляя. — Всех?

— Всех, красавица. Никого из всей семьи не осталось. Даже малышей не пожалели. Никто теперь сказать не может, что за душегубы приходили. Лет десять назад, а то и больше.

— Десять лет? — повторила Хэргал, и на лбу ее собрались мелкие морщины. — Ты сказал: десять лет?

Старик покачал головой:

— Какая же ты все–таки, а? Высоко летаешь, птица? Земли под собой не видишь, времени не замечаешь?

— Откуда стало известно, что убили всех, если дом сгорел?

— Ты бы хоть слезу для приличия пустила, — сурово ответил старик, — а ты деталями интересуешься… Что же, ответ есть. Пожар рано утром заметили, потушить успели. Всех вынесли, красавица, рядком положили: всю семью. Только старшего сына недоставало, так он родных уже на небесах ждал… За птицей в небо дернулся, да… крыльев–то не было.

— Стишками на досуге не балуешься? — отрывисто спросила Хэргал. — А то выражаешься — прямо сейчас поэму пиши!

— Ну и запиши, — огрызнулся старик. — У тебя–то времени много!

— Ладно, все ясно, — Хэргал шевельнулась, сделала шаг в сторону — Здесь больше делать нечего. Пойдем, Абеша!

Девушка посмотрела на старика. Тот стоял, опираясь на свою палку, и провожал Хэргал пристальным взглядом. Та — на ходу — бросила через плечо:

— Что же, старик, спасибо за рассказ. Может, раз в жизни стоящее дело сделал!

— Тебе не служил и служить не буду, — донеслось в ответ. — Только ради убиенных и пришел…

— Об этом я и говорю, — сказала Хэргал так тихо, что старик ее не услышал.

Абеше стало холодно. Она присутствовала при странном, пугающем разговоре и сейчас, удаляясь от развалин, совершенно не представляла, как следует себя теперь вести.

Хэргал шла так, словно ее слепота внезапно прошла. Девушка, догнав ее, заглянула ей в лицо и охнула. В незрячих глазах стояли слезы, а губы кривились.

— Госпожа, — прошептала Абеша, — может, присядем где–нибудь?

Хэргал мотнула головой: мол, все равно. Тогда, взяв ее за руку, словно малого ребенка, девушка завела женщину в ближайшую рощу и усадила на траву.

Хэргал замерла, словно изваяние. Слезы так и не пролились.

Абеша опустилась рядом. Она, конечно, многого не поняла из разговора, но смысл уловила: старик обвинял Хэргал в гибели людей, когда–то живших в ныне разрушенном доме. И в чем–то еще.

— Значит, прошло десять лет, — проговорила Хэргал, явно не ощущая присутствия девушки, — десять лет назад их всех убили! Но я не понимаю, не понимаю! — на последнем слове голос ее превратился в глухой рык.

— Кто были эти люди, госпожа? — тихонько спросила Абеша.

— Семья моего мужа, — просто ответила слепая. — И, оказывается, все они давно мертвы… В общем, они были хорошими, простыми людьми… Они не любили меня, особенно мать… Она клялась, она обещала… И ее убили тоже. Но почему?!.. Что же, теперь мне ничего не остается, как вернуться домой!

Вторая часть путешествия заняла почти две недели.

Все это время Хэргал открывала рот лишь для того, чтобы спросить у Абеши, где они находятся, и дать необходимые указания. Но эта необыкновенная женщина вовсе не выглядела убитой горем. Скорее, она казалась раздавленной непониманием и пыталась решить какую–то сложную задачу.

Однако для Абеши ситуация несколько прояснилась.

Хэргал твердо пообещала, что по завершении пути юная провожатая может отправляться на все четыре стороны. Хэргал также поинтересовалась, хочет ли Абеша вернуться в Бей–Сагат, и, получив отрицательный ответ, молча ухмыльнулась.

Мало–помалу Абеша выяснила, что научилась строить планы. Они были пока смутные и расплывчатые, но тем не менее девушка поняла, что вполне может думать о будущем. И первым ее достижением стало решение не возвращаться в Северные Горы. Ведь мир оказался таким большим и интересным!

Каждый день горизонт отодвигался дальше, и, в конце концов, Абеша решила, что мир попросту бесконечен. А она уже повидала столько всего: и цветущие холмы Ис–Мары, и коричневые степи Хирокии, и прозрачные озера Шуана, и много городов и деревень. Девушка больше не боялась разговаривать с незнакомыми людьми, поскольку это стало привычным делом. Хэргал ни с кем кроме спутницы не общалась, не пользовалась услугами мужчин, ослепленных ее красотой. Слепая опять удалилась в свой, непонятный мир, откуда выныривала лишь для того, чтобы ответить на вопрос Абеши или указать нужное направление.