Погоня за сокровищем - Юлия Григорьева Страница 20

Нанимали, папенька даже устраивал экзамены, когда учителя начинали жаловаться на воспитанницу. Если дочь проваливала проверку знаний, то суровый господин Лоет устраивал разнос ей, а заодно учителям, говоря, что он платит им достаточно для того, чтобы найти возможность заинтересовать ребенка. После этого Тина зарывалась носом в учебники, а учителя что только ни придумывали, чтобы увлечь мадемуазель Лоет своими занятиями. Учитель литературы даже начал вести уроки в стихах, только Тина клевала во время них носом, слушая заунывное растягивание слов самопровозглашенного поэта, а уж сложить рифму в ответ и вовсе не могла, только злилась на своего мучителя и сбегала с уроков в два раза чаще. И все же неучем Адамантина Лоет не была, так что она надеялась не меньше своего деда, что не уронит честь семьи Лоет и рода Мовильяр.

— Я верю в вас, дитя мое, — подбодрил ее граф, первым выходя из кареты.

— О-ох, — протяжно вздохнула в ответ Тина, опираясь на руку лакея его сиятельства, простоявшего всю дорогу на запятках кареты.

Граф подал руку своей внучке, и они направились через уютный чистый двор к массивным дверям с литыми ручками-змеями. Тина с интересом взглянула на двух гадов.

— Выглядит как намек, — заметила она.

— Напротив, — рассмеялся его сиятельство. — Директриса родом из Брижаля, там существует старое поверье, что змеи отгоняют злых духов и защищают от хворей. Это обереги. Я не увидел в причуде мадам Гертон ничего предосудительного. Пусть будут змеи, они ничем не хуже и не лучше иной живности и обычных дверных ручек.

— Угу, — привычно промычала девушка, но сразу же поправилась под пристальным взглядом его сиятельства: — Мне все понятно.

Здание пансиона не имело никаких украшений и излишеств, кроме этих вот змей и водосточных труб, отлитых в виде драконов, из чьих пастей вытекала вода во время дождя. По большому счету, те же гады, но побольше размером. Впрочем, обращать внимание и на это Тина не стала. С той минуты, как девушка нашла положительные стороны в своем пребывании в пансионе, ее энтузиазм разгорелся в настоящее пламя. В конце концов, воспитатели не родители, и в стенах данного учреждения мадемуазель Лоет окажется впервые без взрослых членов своей семьи. В некотором роде это даже свобода.

Стоило им войти в здание пансиона, как навстречу деду и его внучке вышла директриса. Ею оказалась невысокая пухленькая и румяная дама, на чьем лице сияла приветливая улыбка, и обращена она была не к его сиятельству, а к мадемуазель Лоет. Дама поправила короткими пальчиками выбившийся из прически локон, перевела взгляд на графа и склонила голову, приветствуя его.

— Ваше сиятельство, безмерно рада вновь видеть вас в стенах нашего пансиона. У меня имеется к вам важное дело, — директриса оказалась обладательницей приятного голоса. — Мадемуазель Лоет! — воскликнула женщина столь радостно, словно Тина была самым желанным гостем в этих стенах. — Как же приятно увидеть самую младшую представительницу столь знаменитой фамилии.

Женщина схватила опешившую Тину за руку и потянула за собой, не переставая щебетать о прелестях пансиона святой Кладетты, о девочках-воспитанницах, о сладких пирогах и прекрасном саде. В ее речи все это переплелось столь причудливо, что мадемуазель Лоет показалось, будто пансион — это лучшее место на свете, где добрые преподаватели будут вместо уроков кормить ее сладкими булочками, а девочки живут на деревьях в саду, отчего счастливы сверх всякой меры. От этого вихря добродушия, жизнерадостности, пудры и духов у Тины закружилась голова, и его сиятельство остановил директрису:

— Мадам Гертон, умерьте пыл.

— Ах, простите, ваше сиятельство, — потупила очи женщина, и румянец на ее щеках стал еще более выразительным. — Вы же знаете, мне хочется, чтобы воспитанницы чувствовали себя здесь как дома и знали, что их ждет заботливая и любящая семья. Многие девочки этого лишены, бедняжки.

Уголки ее пухлых губ опустились в искреннем огорчении. Но, должно быть, мадам Гертон не умела долго грустить, и вскоре на лице ее вновь сияла улыбка. Директриса опять вцепилась в ладонь Тины и возобновила щебетания:

— Идемте-идемте, мадемуазель, я должна сейчас же показать вам ваш класс и девушек, рядом с которыми вы проведете некоторое время. Уверена, они вам понравятся! Такие милые, такие вежливые, такие умницы, такие очаровательные!

— Мадам Гертон, мадам Гертон! — воскликнул граф Мовильяр. — Предлагаю препоручить мою внучку одной из ваших помощниц. Думаю, они не хуже вас справятся с представлением Адамантины ее будущим подругам, а мы с вами уединимся, и вы мне поведаете о ваших нуждах.

— Ах, — вновь огорчилась директриса, желавшая лично познакомить Тину с другими воспитанницами, но, услышав слово «уединимся», отчего-то вновь зарумянилась и стрельнула в его сиятельство быстрым и игривым взглядом. После этого подозвала девушку немногим старше Тины и поручила мадемуазель ее заботам. — Вам обязательно у нас понравится, Адамантина, — напутствовала она внучку попечителя и повернулась к нему. — Прошу за мной, ваше сиятельство.

Граф Мовильяр усмехнулся и подошел к Тине.

— Вскоре мы снова увидимся, дитя мое, — сказал он неожиданно ласково. — Признаться, я буду скучать без вас.

Затем наклонился и поцеловал девушку в лоб, крепко сжав ей плечи; все-таки до дряхлости его сиятельству было еще далеко, несмотря на возраст. И, пока его внучка изумленно хлопала ресницами, опешив от слов своего деда, он уже подал руку мадам Гертон и направился в сторону ее кабинета, негромко спросив:

— Что случилось, Клодия?

— А то вы не знаете, Лорель, вы не ответили на мое послание, — приглушенно и немного капризно ответила она.

— Дорогая моя, дорога до Кайтена и обратно занимает почти месяц…

Они скрылись за дверью, и продолжение разговора Тина уже не услышала. Девушка обернулась к помощнице директрисы, и та указала рукой в сторону лестницы:

— Прошу вас, мадемуазель Лоет, — произнесла незнакомка. — Я немного расскажу вам о порядках в нашем пансионе, но для начала познакомимся. Мадам Фанитта Бержар, но вы можете называть меня просто Фаня. Так вышло, что я стала выпускницей пансиона в прошлом году. Мой муж преподает здесь географию, и я тоже решила вернуться в родные стены.

Тина даже приоткрыла рот от изумления. Учитель географии? Ей живо представился ее преподаватель — маленький тщедушный человечек с большой плешивой головой, и девушка невольно скривилась. Вот уж незавидная участь, и скажите после этого, что девицам непременно нужно выходить замуж. Словно прочтя ее мысли, Фаня рассмеялась.

— Он чудесный и преподает интересно, — сказала она и вновь стала строгой. — Но вернемся к порядкам в пансионе святой Кладетты. Подъем в восемь утра. Девочки умываются, приводят себя в порядок и спускаются в столовую, где их ждет завтрак. После возвращаются в свои комнаты, готовятся к занятиям и расходятся по классам. В полдень — обед и небольшая прогулка в саду, а затем возвращение к учебе. После окончания занятий — чай с выпечкой. Затем девочки идут готовить домашние задания. В восемь вечера ужин. Спать воспитанницы ложатся в десять вечера. Те, кто приготовил задания, могут выйти в сад и подышать свежим воздухом. После ужина и до отбоя можно читать (у нас хорошая библиотека), поболтать, поиграть, но это для младших курсов, хотя и выпускницы с удовольствием играют в мяч и волан. Наши коридоры это позволяют, — Фаня улыбнулась. — У нас почти не бывает ссор, а если случаются, мы дружно разбираемся, кто и в чем виноват. Должно быть, мадам Гертон сказала вам, что у нас семья, и это действительно так. Покойная графиня Мовильяр была чрезвычайно доброй женщиной, она очень огорчалась, если в пансионе случалась ругань. Она и ввела этот обычай дружно разбираться в ссорах воспитанниц. Граф Мовильяр поддерживает традиции, заведенные его покойной супругой, он весьма лоялен к нам и никогда не отказывает в помощи, если на то появляется нужда. Весьма достойный господин.