Трон Знания. Книга 5 - Такаббир Эль Кебади Страница 209

Мун посмотрел по сторонам:

— Кто тут из Ларжетая?

— Мы. Я, — донеслось с трибун.

Мун устремил взгляд на Адэра: «Это случилось пятьдесят два года назад. Перед новым годом. С тех пор на реке Тандре не устраивают новогодние гуляния. Та зима, видимо, была слишком тёплой. Хотя мороз стоял, руки к железу примерзали. Илинароду слишком много собралось. Лёд провалился. Под воду ушли двадцать двачеловека. Спаслись двадцать. Погибли двое. И знаете, кто эти двое? Ишма и Дар. Ориентка и полуветон!

В газетах писали, что двое смельчаков, женщина и мужчина, спасли людей, а самине смогли выбраться из полыньи.

Конечно, не смогли! Они замёрзли, устали. Очевидцы рассказывали, что мужчинауже не двигался, а женщине никак не удавалось вытащить его на лёд. Она и снизу его. И вылезала на лёд, тащила. И никто им не помог!

В газете написали: «Вечная память героям!»

Я пришёл в газету. Говорю: «Героев звали Ишма и Дар. Надо бы указать, чтобы люди знали, за чьи души молиться». А мне отвечают: «Старик, это уже не так важно. Их не вернёшь».

Мун закрутился на месте:

— Вы даже имена своих героев не хотите знать. Зачем вам моя история?

— Рассказывай, пожалуйста, — закричала публика.

Мун кивнул: «Теперь будете знать. Зерван под «Короной мира», его сын Лай на«Кочке», внук Зервана Дар на дне Тандры…

Я забрал Яра, пришёл к ориентам. «Принимайте, — говорю. — Не могу я больше жить в лесах и городах». Яр черноволосый, как ветон. Глаза зелёные, как у клима. Смугленький, как ориент. Ну и что, что в нём три крови. В нём же последняя кровь наша!

Ориенты приняли.

А как-то климы позвали нас на помощь, пообещали расплатиться мукой. Они поля водорослями удобряют, третий или четвёртый год берега стояли пустыми, волной водоросли не выносило. Добровольцы собрались и отправились к климам. И мы с Яром. Ему тогда исполнилось двадцать два. Точнее, он не был добровольцем, егозаставили. Он выносливый, сильный. С мешком на любой склон, как по лестнице, взбирался. Бегал быстрее всех. Только я бегать ему запрещал. У него, как и у отца, сердце иногда барахлило.

Поле, на которое мы должны были водоросли сносить, находилось аккурат возле долины Печали. Работаем мы, значит, день, два, три. И тут идёт она. Волосы допояса, глаза-угольки, платье алое. В руке корзинка. Мы как раз отдохнуть присели. Сидим, дышать боимся. Нас за сто лет застращали, чего только о морунах не наслушались.

И вот идёт она. Обошла нас сторонкой. Воротилась. «Кушать хотите?» — спрашивает. И перед нами корзинку ставит. А в корзинке груши. Мы помялись, помялись. По груше взяли. А сами есть боимся. Она рассмеялась и пошла. А Яр заней. Провожу, говорит…

Через год мы с Яром перебрались за долину Печали. Как нас выпроводили ориенты — рассказывать не стану. Они знают, а вам знать не надо.

Я сначала думал: куда мы пришли? Всё другое: люди, природа. А потом не мог надышаться счастьем.

Яр ждал рождения дочки. Вздумалось ему жене подарок сделать. Колечко ведь не подарок. Оно уже на пальце».

Мун закрутился вокруг себя:

— Есть тут кто-то из Зурбуна?

— Есть, — донеслось с разных трибун.

— Помните, что произошло в городе двадцать восемь лет назад? Конечно, помните. Только не признается никто.

Повернувшись лицом к Адэру, Мун продолжил: «Я говорил вам, что мы пошли к ориентам, чтобы взять жемчуга, и по дороге завернули в Зурбун. Это не так. У меня были две жемчужины. За одну мы купили у климов лошадь и телегу. Поехали в одно селение, в другое. Нищета. А кто-то нам говорит: «Езжайте в Зурбун. Город богатый. Там тезы живут. Их Тезар снабжает». Мы и поехали.

Добрались до Зурбуна через два дня, ночью. Остановились в заезжем доме. Пошлив общий зал, перекусить. А там деток мужикам продают. В прямом смысле слова. Яр, не долго думая, на сцену, и давай детей оттуда стаскивать. Кричит: «Что же вы творите? Люди добрые! Что же вы делаете?»

Люди добрые выволокли его на улицу и давай бить. Меня отшвыривают, как щепку. Я бегаю под домами, кричу. А люди добрые из окон смотрят. Схватил одного залокоть: «Заступись, добрый человек». А добрый человек меня по морде.

Очнулся в подворотне. На площади перед заезжим домом крови море. Я к хозяину. Твоего внука, говорит, стражи забрали. Я в охранительный участок. Он в морге, говорят. Я в морг, а мне его не отдают. У меня документа нету.

Отдал я жемчужину. За жемчужину труп внука купил. Побежал за телегой, а коня нету. Украли коня. Я впрягся в телегу…

В полдень добрался до селения. Названия не помню. На огороде мужик работает. Спрашивает: «Что везёшь?» Внука, говорю, везу. Убили, говорю, внука. А мужик: «Лёд нужен». А где лёд взять? Лето. А он мне: «Постой, у меня в погребе лягушки-холодушки живут». Приносит два ведра льда. Пока я Яра обкладывал, дабрезентом накрывал, мужик коня привёл. «Поехали, — говорит. — Конь мне исамому нужен. Потом заберу».

Мун забегал глазами по трибунам:

— Если ты здесь, добрый человек… Если ты жив… Низкий поклон тебе до самой земли. — И согнулся пополам.

Выпрямив спину, повернулся лицом к Адэру: «Мы мчали как окаянные. В селениях лёд просили. Доехали до долины Печали. Дальше только пешком. Добрый человек не рискнул со мной идти. Да я и не звал. Взвалил Яра на плечи и пошёл…

Она, жена его, стояла посреди долины. Вся в чёрном. Седая…

Вдвоём дотянули Яра до дома. В ту же ночь родилась его дочка».

Мун вновь закрутился, озираясь:

— Теперь будете знать. Зерван под «Короной мира», его сын Лай на «Кочке», внук Зервана Дар на дне Тандры, правнук Зервана Яр за долиной Печали. И не надоменя судить. Я сам себе судья. Пусть ваша совесть судит вас.

И пошагал через арену.

Со всех сторон полетели крики: «Дочка жива?» — «Как её зовут?» — «Скажи имя!» Амфитеатр утонул в диком оре: «Имя! Имя!»

***

Трой придвинулся к Эйре и что-то проговорил. Она пожала плечами. В ушах звучал скрипучий голос, перед внутренним взором стояло лицо человека, который трижды умирал и трижды воскресал, который посвятил себя служению, ничего не прося взамен.

До слуха долетело: «Как я раньше не догадался?» — «Это она?»

Старший советник Орэс Лаел поднялся со стула. Дойдя до конца ложи, наклонился к Эйре:

— Почему ты нам раньше не сказала?

Она вскинула голову:

— Зачем?

Лаел стушевался. Пробормотав извинения, вернулся на место.

Правители отвергнутых стран рассматривали разгорячённую публику, ожидая, чтосейчас кто-то крикнет: «Вот она! Вот наследница Зервана».

Короли держав «Мира без насилия» бросали на Могана обеспокоенные взгляды. Он и сам знал, что Адэр затеял опасную игру. Разве можно заявлять вовсеуслышание: «Я занимаю чужой трон»? А потом ещё и приводить доказательства.