Ты - дура! Или приключения дракоши - Елена Белова Страница 21

– Что?

– Нет, ничего. Ты только человеческий облик не принимай. Кто знает…

Он вдруг замолчал.

Слезы высохли в момент, а в живот словно ледяная глыба рухнула. Не может быть!

Он сказал, у человека начинает болеть голова.

– Рик?

Молчание.

– Рик, у тебя… голова болит?

– Быстро действует, – пробормотал шаман и замолк совсем.

– С ума сойти, – раздался за спиной чей-то голос. – Александра, ты что вытворяешь?

Да пошел ты!

Плачу я, плачу, отвяжись ты!

Эй, а кто это?

Я прищурилась, но от слез видела только туман. Кра-а-асный. Я чуть не разревелась снова.

– И что здесь происходит? – послышался еще один голос. – Простите, девушка, вы не могли бы перестать так… давить? Мы ведь уже здесь.

А?

– Александра, глотни чего-нибудь и успокойся. А то у нас уже скоро головы расплавятся.

А?

– Вот наказание, – вздохнул знакомый голос, и чье-то крыло легло мне на спину. – Тихо, маленькая, не плачь. Все хорошо, мы тут.

Гарри?!

– Ты что тут делаешь? – Я кое-как справилась с голосом. Но вышло все равно как-то по-детски. Правда, как у маленькой.

Дракон вздохнул:

– Ну вот. Пап, я ж говорил, она ничего не знает, как ребенок. Ты сама нас позвала. Причем так, что не отозваться было невозможно.

Позвала? Я? Стоп. Ребенок? Стоп-стоп. Папа?!

– Дебрэ эддо Мейтек, с Южных вершин, – представился второй дракон. – Какая вам нужна помощь?

* * *

Оказывается, Гарри со своим папой и правда прилетели сюда на мой зов. Точнее, плач. Когда дракон расстроен очень сильно, это вполне сходит за зов. И те дракошики, кто близко, это слышат. И не просто слышат. Гарри выразился так – «как солнцеядом изнутри жжет». Кто этот солнцеяд, я потом спрошу. Ну не до того мне!

– Так что вас так расстроило, юная девица? – Второй дракон осмотрел площадь. – Впрочем, вижу. Кого сначала? Этого странного мага?

А?

– Вот этого человека? – Дракон для верности ткнул лапой в сторону шамана. Тот не шевельнулся.

– А что начнем?

Драконий папа задумчиво изогнул шею:

– Вы совсем ничего не знаете?

– Про что? – всхлипнула я.

– Хорошо. Про избирательность нашего огня вы в курсе?

– Что?

– Понятно. Так вот, наше пламя легко регулируется и может служить многим целям.

– Как это?

– Мм… – Дракон встал над шаманом. – Ну вот представьте, я могу дохнуть так, что пламя сожжет человека в пепел, а могу так, что на нем только одежда сгорит, а сам он останется цел.

– А, это я поняла! Меня Гарри учил с чудищ шерсть снимать!

Дракон с чего-то покосился на притихшего Гарри.

– Лучше б чему путному научил! – упрекнул он. – Ладно, потом поговорим. Так вот. Могу сделать так, что человек останется цел, а обуглится земля вокруг него, а могу так, что в его крови сгорит все лишнее, то, что вызывает болезнь. Мы все способны на тервейс, но…

– Тервейс – это лечение, – полез с уточнениями Гарри. – Помнишь, я говорил.

Лече… Лечение?

Я заорала так, что больные бредить перестали:

– Вы можете его вылечить?

– Да что ж ты так кричишь, – простонал бедный папа Гарри, тряхнув головой. – Можем и вылечим. И ты сможешь потом. Вот смотри… нет, глаза сузь. Еще немного… вот… видишь – в крови примесь? Нет, вот эта желтоватая с черным. Видишь? Это она и есть. Сейчас дохнем. Готово.

– И все? Он выздоровеет?

– Он уже выздоровел. Поспит пару часов и встанет. Пойдем других лечить?

Я уже говорила, что этот мир ненормальный? Ну вот, снова повторяю. Приключения так и валятся на мою драконью шейку. По окрестностям бегает какой-то тип с зелеными шариками, колдуны так и норовят превратиться во что-то страшненькое (и ни при чем тут я, ни при чем!), а от вопросов некоторых местных деток даже дракоше хочется утопиться в озере. Но драконы не сдаются – так папа сказал. Значит – придется решать, что делать с лягухом. То есть с жамбоидом, то есть с заквакой, короче, решайте сами с кем

– Александра! Нет, не… – Дракон осекся, потому что опоздал и теперь в оторопи рассматривал мою работу. – Ты что вытворяешь?

– А что? – Я, по правде сказать, и сама была удивлена тем, что получилось, – вроде делала все, как объясняли. Нет, я правда все делала точно! Но почему-то на пациенте, лысоватом мужике предпенсионного возраста, сгорели не злобные заколдованные микробы, а штаны и рубашка.

– Ну кто ж так фокусировку делает! – простонал Гарри, и снова (в пятый раз) принялся объяснять про то, какой именно тут нужен фокус. На этот раз я уже даже смогла понять почти половину. Остальное тонуло в тумане. А что вы хотите? Я раньше стихи быстро запоминала, задачки лихо раскусывала, пока папа не разбогател так, что учителя мне пятерки стали ставить только за то, что я из-за парты встать снизошла! Ну я и перестала выеживаться – толку-то? Все равно поставят. А не захотят – папа других наймет.

– Поняла? – переспросил Гарри.

– Ну…

Серебристик глянул затравленно. Если б у него и у его папы оставалось хоть немного сил, мужик бы точно не у меня лечился. Но лучше у меня, чем помереть, – так, нет?

– Поняла?

– Э-э…

Дракон помянул какое-то там божественное Пламя и снова стал объяснять, как правильно вдохнуть и какие связки задействовать.

– Поняла-поняла! – перебила я этого… учителя. И я хотела с ним закрутить? Наверное, у меня на тот момент мозги взяли отпуск. – Счас попробую.

– Ты только поосторожней.

– Да помню я!

Вот доставучий же.

Я пошире расставила лапы по обе стороны от неодетого теперь мужика, наклонила голову, распрямила такую прозрачную штучку за ушами (Гарри ее как-то называл, но драконий язык хуже французского, честное слово, – пока повторишь первую часть слова, вторая уже вылетела из головы, к тому самому Пламени, наверно) и постаралась увидеть те самые черные точки, про которые талдычили эти драконьи врачи. Так. Увидела. Теперь надо правильно вдохнуть и правильно вы-ы-ыдохнуть – так, чтоб пламя было красненькое, без дыма и то-о-оненькое такое.

– Ну?

Ой!

Что ж ты мне под руку-то говоришь?! То есть под лапу?

Мужик подскочил, как мой охранник, когда я его застукала с очередной гувернанткой, и задрыгался. Е-мое. Ну как это вышло? Вместо черных точек я дохнула на… короче, сделала мужику полную эпиляцию. Это вообще-то нестрашно (он же все равно почти лысый был!), но кто их тут знает, с их дикими нравами.