Ледяной Всадник - Ана Мелех Страница 21

– Да, – Дарья не сводила взгляда с какой-то только ей известной точки на горизонте. – Мне кажется, что я тут и останусь.

– Где? – Айсар внимательно посмотрел на девушку, но она не поворачивала к нему лица.

– В твоем мире, – она поежилась. – Мне тут холодно…

Айсайар растерянно промолчал. Он погружался в подсознание девушки, чтобы что-то узнать, но смог понять только то, что она чувствует себя очень одинокой. С одной стороны, он понимал, что так чувствуют себя все пробудившиеся, которых оторвали от родных и перенесли в другой мир. Сейчас ему стоило бы потянуть нужную нить и уйти из ее сна, оставив ее наедине со своими переживаниями. Но с другой стороны… Разве он иногда не чувствовал себя точно так же?

Его невеселые мысли прервала Дарья.

– Знаешь, когда родители оставили меня у бабушки, я помню, как плакала, а она мне запрещала это делать, – девушка усмехнулась. – Я так злилась на нее за это, но теперь, мне опять хочется плакать, и я сама запрещаю себе. Так странно… Я сплю, да?

– Да, – седоволосый не удержался, аккуратно взял ее подбородок и повернул лицо к себе, чтобы заглянуть Дарье в глаза.

– Можно тогда попросить тебя кое-что сделать, раз это все равно сон?

– Да, конечно.

Нужно было уходить, Айсар понимал это как никогда. Вот сейчас. Не нужно ждать, пока она озвучит свою просьбу. Потому что за свою долгую жизнь он все-таки научился что-то понимать во взглядах, и знал, что она сейчас попросит. И это не было бы кстати.

– Обними меня. Пожалуйста.

Ну вот. Он так и знал. Одно дело нормальные необременительное общение с женщинами, и совсем другое дело нежные объятия в ее сне. Эти душевные связи никогда не приводят ни к чему хорошему. Но, что бы седоволосый себе не думал, ее голос был настолько просящим, что он не успел удержаться, а просто притянул к себе девушку, и, умостив ее голову под своим не очень бритым подбородком, стал медленно жалеть ее волосы. Несмотря на свои мечущиеся мысли, от этих нехитрых действий он почувствовал покой и умиротворение, которого, как оказалось, не испытывал уже давно. Желание защитить охватывало его все сильнее, заставляя все крепче сжимать объятия, в которых восковым изваянием застыла Дарья. В этих объятиях Айсар сам вдруг почувствовал себя сильнее и, как будто бы, более важным. Нелепые чувства, да, он знал об этом, но, что скрывать, эти чувства ему нравились.

Поддавшись неожиданному порыву, Айсар потянулся к ярко золотому клубку в центре груди пробужденной и без труда нашел нужный обрывок нити. Седоволосого всегда удивляло, как точно порой люди умеют подбирать метафоры. Расхожая фраза о том, что внутри что-то оборвалось, была удивительно правдивой. От разлуки с близким человеком внутри нас действительно рвалась нить – нить нашей с ним связи. И чем дольше мы прибываем в разлуке, тем меньше шансов у этой нити в будущем соединиться вновь с нитью любимого. Вот такая вот печальная правда, которая толкнула Айсайара на странные для него самого действия.

Седоволосый мысленно потянулся к такому же силовому клубку внутри своей груди, и потянул за одну из нитей, сознательно разрывая ее. После, не выпуская из объятий ничего не подозревающую Дарью, он аккуратно соединил обрывки и замер – удивительное чувство полнейшего единения затопило его мысли, заставляя его сжимать объятия все сильнее, почти до хруста костей хрупкой на вид девушки. Конечно, Айсайар знал, что со временем связь ослабнет, если ее не поддерживать, но это будет потом, а сейчас он гладил волосы своей протеже и не хотел думать к чему приведет его странный порыв. В конце концов, чувствовать что-то подобное не так уж и плохо, уж точно лучше, чем он себе представлял.

Сидя на нереальной лавке, в столь же нереальном парке во сне девушки, он потерял счет времени, поэтому зов, который донесся откуда-то издалека, удивил и расстроил одновременно.

– Мне пора, – с сожалением сказал Айсайар.

– Жаль.

– Я вернусь еще, – пообещал парень, краем глаза замечая, что паутина слетела с лавки, на которой они сидели и, как перекати-поле, полетела по дорожке.

– Я буду ждать, – ответила Дарья.

Будет ли? Скорее всего, ближайшую неделю-две она действительно будет испытывать что-то вроде томящего ожидания, присущего всем влюбленным, но вскоре это пройдет, ведь даже самая могущественная магия не заменит настоящих чувств.

Айсар поднялся и шагнул в сторону от лавки. В душе он уже жалел о своем опрометчивом решении утешить девушку именно таким образом, подставив под удар и собственное спокойствие. Но разрывать только что созданную связь не решился, не хотел подвергать Дарью очередной боли утраты. Пусть все пройдет само.

Выныривать из подсознания новой ученицы было еще тяжелее, чем погружаться. Ветер не хотел его отпускать, трепал волосы, держал за руки, хватался за одежду, но Айсайар упорно летел на зов, оставляя позади лавку с одинокой девушкой на ней, а значит, и свой покой. Подумав об этом он вновь почувствовал волну раздражения по отношению к своим необдуманным поступкам.

Первое, что он ощутил, вернувшись в реальный мир, – это занемевшие до боли ноги.

Нижние конечности взбунтовались, отказываясь держать своего хозяина и Айсайар завалился на пол перед спящей девушкой.

– Не делай больше так, – серьезно попросил Эрдьяр, помогая встать.

– Как «так»? – Айсар начал растирать ноги, в которые с большим трудом возвращалось кровообращение.

– Ты пробыл у нее в голове почти сутки! – Рыжебородый был взволнован, в таких случаях Дьяр не мог прыгнуть в чужую голову вслед за взбалмошным другом, ему оставалось только ждать и надеяться, что Айсар отзовется на его зов.

– Что?! Ох ты ж… – Седоволосый оперся на свою трость и, хромая даже больше, чем обычно, прошествовал к свободному креслу.

– Увидел, что искал? – Уже спокойнее поинтересовался Эрдьяр.

– Нет, – Айсайар покачал головой. – И… Кажется, я совершил ошибку.

Коро стоял на границе тусклого света закатного солнца и тени разлапистых деревьев в тренировочном лесу. Его сердце гулко билось об ребра, в горле пересохло, а из легких, казалось, с минуты на минуту вырвется огонь. Как только в его голове вспыхнула смазанная картинка пророчества, которая показала ему умирающую новенькую девушку, он выскочил из пещеры и бросился сломя голову через лес. На перемещение сил у него не хватило бы, иначе, видит Единый, пророк пожертвовал бы своим следующим переходом, застрял бы в Холороне еще на несколько десятков дней, но успел бы спасти девушку с каштановыми волосами.

Но Коро не успевал. Он чувствовал это так же четко, как чувствуют подступающую тошноту. Именно так он ощущал свой дар чаще всего. Как тошноту. Отвратительную, беспомощную, которую не может загасить ничего, пока не произойдет увиденное событие, или же история не изменит свой ход, что в некоторых очень редких ситуациях (настолько редких, что такие случаи не встречались пророку никогда – о них он только слышал) все же происходило.