Законодатели - Вера Крыжановская Страница 21

Приготовления эти давали также случай преподать начала ремесел, так как впредь им предстояло уже самим изготовлять все те вещи, какими одарили их боги; вместе с тем, крайне бедный язык их обогатился множеством новых слов. Наконец, из слишком юных для женитьбы мальчиков и девочек мы составили хоры, которые должны были петь и жечь благовония, потому что я хотел обставить это первое в их жизни таинство наибольшей пышностью.

Наконец наступил великий день. Женихи и невесты в пестрых передниках, ожерельях и обручах на голове, длинной вереницей отправились в пещеру; весь народ был во всем новом и украшен грубыми безделушками и побрякушками, розданными нами.

Перед статуей на треножнике курились ароматы, и я сам совершал богослужение в белом одеянии. Каждому дал я из золотой чаши пряного вина, какого они никогда не пробовали, и над каждой четой прочел заклинание, грозившее небесным гневом всякому мужу или жене, если кто вступит в союз с кем-либо другим, помимо данных им перед лицом Бога, владыки небесного.

Впечатление этого обряда на моих диких подданных было подавляющее; под влиянием мистического веяния, могущество которого они бессознательно чувствовали, их могучие, крепкие тела трепетали от суеверного страха.

Потом я учредил религиозные церемонии для рождения и погребения.

Через несколько времени я и мой сотрудник покинули нашу пещеру, куда никто из поселян не смел входить, и перешли в долину, где построили себе домики, которые, при всей их бедности и грубости, казались дворцами этим первобытным людям. Я выбрал в жены молоденькую, хорошенькую и смышленую девушку. Любви она мне не внушала, конечно, и ограниченность ее мешала ей быть для меня истинной подругой жизни; но она была кротка, боязлива и послушна, поэтому наша жизнь была сносной. Ними также женился, и у нас было много детей, которых мы впоследствии переженили. Наше потомство уже значительно выделялось среди прочего населения по красоте, гибкости тела и умственному развитию.

В течение долгих лет занимался я духовным и умственным развитием моих колонистов: учил их обработке земли и посадке винограда, развивал богопочитание, а для служения при храме и хранения священного огня учредил общину молодых девушек, которые подчинялись особому режиму, одухотворявшему организм. Наиболее развитые умственно из моих и Ними сыновей образовали духовенство и целителей; первых я научил, религиозным обрядам и некоторым магическим формулам, а вторым передал рецепты приготовления разных лекарств и объяснил как распознавать самые общие болезни, такие как лихорадка, чахотка, язвы, зубные боли; дал знания о лечении ран, симпатические формулы против кровотечения и т.д. Вся эта «наука» должна была оставаться тайной и передаваться не иначе, как под клятвою молчания наиболее достойным из последующих поколений. И, как ни бедна и первобытна была эта наука, она давала представителю божества известное влияние.

Я позаботился также о защите от диких животных и беспокойных соседей. По моим указаниям сделано было первое оружие, и я научил владеть им; было образовано несколько отрядов воинов.

Я стал уже прадедом, когда получил извещение, что учителя прибудут осматривать мои труды, и ожидал их без страха, потому что мне не пришлось бы краснеть за свою работу.

Поселение совершенно изменило свой физический и умственный облик; всюду виден был порядок и кипела деятельность, а красота и изящество форм сближали эту человеческую горсточку, несмотря на высокий рост, с той породой, которую привезут с собой высшие посвященные с угаснувшей планеты, и давали возможность им слиться. Учителя остались довольны и разрешили мне покинуть поселение, чему я очень обрадовался, потому что невыразимо утомился.

Итак, я собрал народ и объявил, что боги отзывают меня, и настало время, когда я должен умереть, но так, чтобы никто не знал и не искал, где покоятся мои останки. Своим заместителем я назначил одного из моих внуков, человека образованного, энергичного и очень разумного. С народа я взял клятву в верности новому владыке, а тот, умирая, должен был избрать себе наследника.

В торжественной церемонии передал я ему шлем, щит и меч, которые должны были всегда принадлежать главе народа, обязанного ему во всем повиноваться. Преподав моему преемнику последнее наставление и простясь с населением, очень огорченным, между прочим, моим уходом, так как меня полюбили, я удалился в горы и исчез, а через некоторое время за мною последовал Ними.

Вы понимаете мое волнение, когда я, словно освободясь от огромной тяжести, направился по дороге к Сфинксу. Много, много лет минуло с того дня, как мне пришлось впервые плыть подземным каналом; но за просветительской работой время текло незаметно. Вы ведь знаете: кто трудится, тот времени не видит. Нарада встретил меня приветливо, поздравил с выдержанным испытанием и спросил, чем меня наградить, не было ли у меня желания, которое он мог бы исполнить?

Этот вопрос пробудил во мне сознание усталости и истощения, которые были следствием борьбы и почти нечеловеческого труда в течение долгих веков.

– Увы! Мне не дано умереть, – ответил я. – Но, взамен этого, если возможно, даруй мне полный покой, сон без сновидений, чтобы отдохнула душа, не мысля и ничем не волнуясь. Я так жажду покоя, и так устал, что подобное состояние полного забвения послужит для меня величайшей милостью.

– Понимаю тебя, сын мой, и твое желание отдохновения душевного и телесного совершенно законно. Иди в свою келью, а я принесу тебе желаемую награду, – ответил Нарада.

Молодой ученик мага пришел ко мне и предложил выкупаться, а затем переодел меня в длинную тонкую полотняную тунику и провел в незнакомую мне залу, где воздух был пропитан восхитительным ароматом. В углублении стены было приготовлено удобное мягкое ложе, на которое я и возлег, а ученик прикрыл меня одеялом.

В эту минуту вошел Нарада с чашей теплой жидкости, которую я с наслаждением выпил; затем он положил руку мне на лоб, и в тот же миг услышал я невыразимо дивную музыку. Тихая мелодия нежно убаюкивала, и у меня появилось ощущение, будто я витаю в воздухе, качаясь на туманных облаках, в голубоватой атмосфере, насыщенной одурявшими ароматами. Наконец, я потерял сознание…

Сколько времени я спал – не знаю наверное, но полагаю, что очень долго. Проснувшись, я почувствовал, что действительно обновился душою и телом.

Тогда-то Нарада и познакомил меня с некоторыми подобными мне изгнанниками и среди прочих занятий мы принялись за постройку вот этого именно дворца.

Самое тяжелое было пережито, я и мои сотоварищи уже не чувствовали себя одинокими, да и работы были менее тяжелы. Но я не буду об этом распространяться, потому что ничего особенного не произошло; наконец прибытие ваше развеяло последнюю тень прошлого и вернуло все утраченное нами.

Удеа умолк, задумчиво глядя вдаль, а прочие были также погружены в свои мысли. Прервал молчание Эбрамар, который встал, пожал руку друга и сочувственно сказал:

– Рассказ облегчил твою душу, а братья разделяли мысленно твой труд и радовались твоему торжеству. Теперь подними голову, Удеа, поставь крест на прошлом и смело смотри в будущее: оно готовит тебе много чистых радостей, но и много облагораживающей работы, необходимой в нашей странной жизни.