Трон Знания. Книга 5 - Такаббир Эль Кебади Страница 21

Поднявшись, Малика повернулась к Анатану. Он и раньше был сухопарым. Сейчас, одетый в майку и трусы, в тапочках на босую ногу, походил на ада. Это сравнение, мелькнувшее в голове Малики, как ни странно, привело её в чувства.

Анатан шмыгнул носом и потёр глаза ладонями:

— Ты меня извини. Ладно? Я поплачу, а ты извини. Ладно?

Малика обняла его, прижала к груди:

— Мне очень жаль, Анатан.

— Она попросила меня отнести молоко соседке, а я сказал, что мне лень одеваться. Почему я так сказал?

— Он каждый раз вспоминает что-то новое, — тихо промолвил Крикс.

— Не надо плакать, — произнесла Малика, поглаживая Анатана по спине.

— Сил нет жить. Сил нет. Хочу уснуть и не проснуться.

— Ну что ты такое говоришь? А дети? Кто приласкает их, как ты? Кто успокоит, как ты? Кто позаботится?

— Забери меня, отсюда, — прошептал Анатан. — Дело у меня одно осталось.

Выпустив его из объятий, Малика прошлась по комнате, задержалась возле столаи, схватив портфель, запустила им в Анатана:

— Не смей забывать о детях!

Не успев увернуться, он схватился за плечо. Крикс уронил челюсть.

Подскочив, Малика отвесила Анатану крепкую оплеуху:

— Ненавижу слабых мужиков!

Вытаращив глаза, Анатан прижал ладонь к пунцовой щеке и от следующей пощёчины наотмашь приложился затылком к дверному косяку.

— Малика… — произнёс Крикс.

— Не смей забывать о детях! — выкрикнула она и заехала кулаком Анатану под дых.

Он сложился пополам и закашлялся. Малика замахнулась, но Крикс успел перехватить её руку.

С хрустом вывернув плечо, она склонилась над Анатаном:

— Тряпка!

— Я не тряпка! — выкрикнул он и, резко выпрямив спину, заехал затылком Малике в подбородок.

Из глаз Малики брызнули слёзы. Она обхватила челюсть ладонями.

— Ох ты ж Боже ж мой! — засуетился вокруг неё Анатан. — Что ж ты личикоподставляешь?

— Дай посмотрю, — произнёс Крикс.

Не выпуская подбородок из рук, Малика погрозила пальцем.

— Не тряпка я. Не тряпка, — произнёс Анатан, легонько поглаживая Малику поголове. — Дети там сами, а я здесь прохлаждаюсь. А ты что думала? Думала, я вешаться пойду? Хлыста порадую? А хрен ему!

— Правильно, Анатан, правильно, — проговорил Крикс. — Ты немного полежиздесь, вес набери, а то детей перепугаешь. И мы с Маликой тебя сразу заберём.

— Сразу? — спросил у неё Анатан.

Кивнув, она прошептала:

— С тебя новые зубы.

Анатан отклонился назад:

— Да ладно. Не так уж и сильно я тебя ударил.

Через пятнадцать минут Крикс и Малика вышли из лечебницы и пошагали попустырю к проходной.

— Надо было ему раньше врезать, когда он в петлю полез.

— А чего ж не врезал?

— Жалел. А жалость, видишь, как мужика расслабляет. — Крикс покосился наМалику. — Как челюсть?

— Челюсть в порядке, — ответила она и показала кулак, — а костяшки счесала.

— Надо тебя научить бить правильно.

— Сколько ему лет? Шестнадцать или семнадцать? — спросила Малика после паузы.

— Кому?

— Сыну Хлыста.

— По-моему, семнадцать.

Малика остановилась и, схватив Крикса за рукав, развернула к себе лицом:

— Смотрю я на тебя и не вижу Крикса. Того Крикса, который разрабатывал плануничтожения бандитского лагеря в «Провале». Куда он делся?

Крикс передёрнул плечами.

— Как же ты его ищешь, если не знаешь, когда он родился? Ты беседовал с егодрузьями, с соседями? Особые приметы у него есть? Почему я подумала опереломах Таси, а ты нет? Что ещё ты упустил, таскаясь со своей виной перед Хлыстом?

На лице Крикса выперли желваки.

— Ты на могилку Таши и детишек ходил?

— Ходил.

— Давно?

Крикс отвёл взгляд.

— Понятно, — промолвила Малика. — Если Хлыст по-настоящему любил Ташу, если души не чаял в детях, он бы ходил на могилу. Хотя бы первое время. А ты даже не опросил селян. Чёрт… у них даже имена похожие. У Анатана Тася, у Хлыста Таша.

— У Анатана Астасия, у Асона Теваша. Они в детстве друг дружке короткие именапридумали.

— Женщины дружили?

— Дружили. Идём, Малика. На нас охранники уже таращатся.

— Берись за голову, Крикс, и начинай работать. А работы у нас непочатый край, — промолвила она и направилась к проходной.

***

Адэр мерил кабинет шагами, бросая гневные взгляды на Орэса Лаела и Юстина Ассиза, хотя в душе понимал, что злиться надо на себя.

Перед новым годом, на похоронах принца Норфала, судьба столкнула Адэра с князем Викуном. В храме они сидели на соседних стульях, и князь Викун досаждал неприятными рассуждениями о причине смерти принца: мол, гроб закрыт, а значит, лицо покойника изуродовано. Какая болезнь может изуродовать лицо? Неужели проказа? Но проказа редкое заболевание…

В тот миг Адэру показалось, что если Викуну не заткнуть рот, то следующим диагнозом, который он озвучит, станет сифилис. Адэр не мог допустить неуважения к своему почившему другу. Обозвал прадеда князя бумажным клопом и ничуть не отклонился от правды.

Предок Викуны — дворянин без титула — был личным секретарём Зервана Грасса. После исчезновения Зервана и смерти его внучатого племянника секретарь примкнул к заговорщикам и принял участие в поджоге подземной тюрьмы и библиотеки, где хранился государственный архив. С его помощью страна в одночасье лишилась вековой истории.

Наспех сформированное техническое правительство возглавил герцог Кангушар — прадед нынешнего командира ветонских защитников. Герцог обладал ограниченной властью, но это не помешало ему пожаловать бумажному клопу титул князя и одарить его обширными землями якобы за заслуги перед отчизной.

Новоявленный князь назвал владения своим именем и провозгласил независимость. Техническое правительство во главе с Кангушаром чуть ли не в тот же день признало суверенитет княжества Викуна.

Спустя три месяца ещё один заговорщик — начальник подземной тюрьмы, где произошёл пожар, — получил титул князя, обзавёлся княжеством Тария и добился независимости.

Ни одно государство Краеугольных Земель не теряло свои территории столь безропотно. Выход из состава страны — герцогства, княжества, провинции — это долгий и тяжёлый процесс, нередко сопровождаемый серьёзными столкновениями сторон, мятежами и арестами. А княжества Викуна и Тария обрели независимость без всяких проволочек.