Залес. Противостояние - Салли Эверс Страница 21

— Вкусно, деточка? — Кухарка присела напротив, положив испещренные выпуклыми венами руки на столешницу и подперев подбородок.

— Очень, Блоном, ты волшебница, — довольно промычала Наяда с набитым ртом.

Кухарка улыбнулась, покачала головой, наблюдая, как девушка уминает кашу с проворством дикого зверя.

— Откуда же ты такая взялась, деточка. Ешь как мужчина, а выглядишь как лань.

Наяда не поняла, оскорбление это или комплимент, поэтому просто пожала плечами, не отрываясь от дела. Она знала, что многие относятся к ней предвзято из страха. Война сделала всех подозрительными друг к другу, она убивала в людях любовь и сострадание. Наяда много раз видела кровавые последствия войны, когда в Хорт возвращали распотрошённые трупы солдат. Но гораздо страшнее не изуродованные мертвецы, а горожане, ожесточающиеся всё больше и больше с каждым днем. Многие из них потеряли своих сыновей, отдав их королевству в качестве пушечного мяса. Еще больше тех, кто овдовел, такие раны калечили навсегда, оставаясь на теле неизгладимым рубцом. Но кто-то все еще верил, что рано или поздно войне придет конец. Наяда таких убеждений разделить не могла, она плохо знала историю Залеса, помнила, что война началась задолго до ее рождения. И если она не окончилась в ближайшие пару лет, значит не закончится вовсе. И ведь люди уже давно привыкли жить в страхе и лишениях, растить детей только затем, чтобы со слезами на глазах проводить их на фронт. Правда из Хорта солдат забирали реже, чем в других городах, может быть дело в численности населения. Наяда как-то раз слышала, что лет десять-пятнадцать назад Хорт был одним из самых больших королевских городов, вторым по величине и населению после столицы Вонт. Здесь даже специально взращивали и тренировали тех, кто позже отправится на фронт, а не в городскую стражу. Что произошло потом, Наяда не знала, однако сейчас население Хорта значительно поредело. Множество заброшенных домов, достаточно хороших, стоят чуть за главной городской площадью, в нежилой части города.

Она была однажды в той части, где окна домов плотно заколочены, а патрули солдат редки. Наяда пробралась туда из интереса, зная, что горожанам ходить в заброшенную часть города запрещено. Случилось это через некоторое время после смерти Робина, когда девушка поняла, что нарушать законы не так уж опасно, если делать это аккуратно.

Наяда увидела десятки заброшенных домов, с табличкой на каждом. На табличках в основном перечислялись имена погибших солдат, живших когда-то в этих домах и даты.

После недолгой прогулки по мертвой части города, девушка поняла, от прежнего Хорта остался лишь жалкий отголосок города. Вдвое больше половины города отведено под руины из заброшенных зданий, тогда как живые обосновались вокруг площади и чуть поодаль от нее, ближе к реке, то есть в противоположной от руин стороне.

— Ты чего задумалась, деточка? — Хихикнула женщина, наблюдая за застывшей девушкой с ложкой каши во рту.

— Задумалась, — буркнула Наяда, стряхивая с себя воспоминания об увиденном.

Она быстро расправилась с яичницей, поблагодарила кухарку и отправилась в библиотеку, прихватив с собой пару тряпок. Полдня ей придется провести здесь, протирая горы книг, которые ей никогда не позволят прочесть.

Девушка невольно засмотрелась в окно, наслаждаясь видом снежной метели. Приличная часть окна обросла ледяным узором, настолько красивым, что у служанки захватило дух. На улице во всю бушевала стихия, заволакивая снежным покрывалом улицы, деревья, крыши домов и макушки, перебежками снующих по делам слуг.

Наяда прижалась в окну носом, в надежде ощутить свежий морозный воздух. Она никогда не думала, что если отнять у нее возможность морозить зад на холоде, то она станет по этому скучать. На деле оказалось, что долгое время в заключении теплых стен Наяда сидеть не может.

Она тяжело вздохнула, возвращаясь к пыли. Сама виновата, никто не заставлял ее тащиться в лес пару месяцев назад, мольбы голодного желудка не в счет, и выскакивать прямиком на Хеуда. Однако если б не тот случай, то сейчас скорее всего, она бы коченела в своей хижине, медленно, но верно превращаясь в ледышку, что тоже не слишком радостная перспектива.

Спустя четыре часа, Наяда смогла наконец вылезти из библиотеки с видом человека, только что прочитавшего наисложнейший труд человечества. Подготовив столовую для обеда, она успела удалиться до того, как господин и леди явились к обеду.

Под бдительным взглядом Блоном, девушка буквально в два подхода выхлебала лучший в ее жизни суп, раньше в качестве супа она ела только отварную морковь с картофелем, приправленную солью и засушенными лавровыми листьями, залитые водой из реки, упорно называя это супом. Последнюю неделю Наяда радостно признавала свою ошибку, наслаждаясь творениям кухарки.

После обеда девушка снова взялась за тряпки, вымывая и без того чистые полы. К концу дня она тихо бурчала, проклиная Хеуда и его натуру жмота, из-за того, что второсортный колдунишка не мог себе позволить разориться на пару-тройку служанок.

Размяв затекшие ноги, Наяда успела до ужина убраться в гардеробе господина, где, по всей видимости, каждую ночь черт обе ноги ломал и вылизала витрины с трофеями, не в силах задумываться над их происхождением.

К ужину она как всегда помогла переодеться леди Эванлин и подкинула в камин в гостиной свежих дров, чтобы получше прогреть комнаты. В последнее время госпожа все чаще мерзла, кутаясь в шерстяную шаль. Наяда начала подозревать, что дело не в холоде. Леди Эванлин похудела за несколько дней и осунулась, кожа ее посерела и обтянула впалые щеки. Глаза поблекли и казались выцветшими, как та шаль, что леди накидывала себе на плечи, пытаясь согреться.

Наяда много раз видела, как от разных болезней и просто от нищеты умирают люди и знала, даже чувствовала приближение костлявой, запах умирающей плоти, уставшей бороться за остатки жизни.

В этот раз ей пришлось придерживать леди Эванлин под руку, пока она спускалась по лестнице в столовую. Дражайший супруг будто и не видел перемен в леди. Он как ни в чем не бывало кивнул жене, не обращая внимания на служанку и опустился на стул, изящно вытаскивая из-под тарелки белоснежную салфетку и кладя ее себе на колени.

Наяда твердо решила поговорить с госпожой перед сном. Так продолжаться не могло, если ее мучает болезнь, то нужно позвать лекаря, а если ее болезнь имеет имя Хеуд, то обратиться к лорду за помощью, отказать леди из Знатного Дома он просто не посмеет. Скандал и бунт знати Хорте ни к чему.

Наяда ощутила на своей щеке слабое дуновение ветра, будто поглаживание и невольно улыбнулась, только потом осознав, что это леди Эванлин поглаживает ее по щеке, позволяя удалиться. Вместо того, что быстрее исчезнуть и кинуться в кухню, где уже, наверняка ждал приготовленный для нее ужин, Наяда обошла стол и встала в тени у массивной шторы.

Решив не откладывать на потом, Наяда сделала глубокий вдох и решила попытать удачу.

— Милорд, позволите спросить?

Хеуд перестал уплетать дивные пирожные, приготовленные старушкой Блоном и посмотрел на девушку.