Железный волк - Сири Петтерсен Страница 21

Лагалуна Саннсэйр.

Внезапно Юва сообразила, что это его пальто висит на стуле.

Чёрт!

– Мне не остаётся ничего другого, как выразить сожаление, – произнёс Нафраим.

Эти слова прозвучали страшнее всего остального, что он сказал, и Юва могла поклясться, что он не лжёт.

Юва стала пятиться назад в зал. Она чуть не упала на лестнице, но успела сделать пару шагов вверх по ступенькам до того, как мама с Нафраимом вошли в библиотеку и заметили её. Юва замерла, держась за перила, как будто она только начала спускаться.

Дыши ровно. Считай ступеньки.

Но сейчас она не смогла бы досчитать и до десяти, даже если бы это был вопрос жизни и смерти. На запястье быстро и неравномерно билась вена. Юва пристально смотрела на долговечного. Если бы она ничего о нём не знала, она бы дала ему лет пятьдесят. Немногочисленные морщины на его лице остались такими же, что она видела в детстве. Возможно, и мама видела их в своём детстве?

Соберись, Юва! Все смертны.

Легенды говорили, что у них, у долговечных, есть клыки. Но это была неправда. Нафраим выглядел обманчиво обыкновенно. Это был стройный, хорошо одетый мужчина с короткими тёмными волосами. Смотрел он напряжённо и с любопытством. Молодо. Если бы она встретила его на улице, то подумала, что он хорошо выглядит и что он начитанный человек. Возможно, учитель.

Но Нафраим не был учителем. Это из-за него мама употребляла кровь, и его тень всегда нависала над их домом. Он приходил сюда перед тем, как умер папа, и являл собой суть вардари: смерть, несчастье, кровь.

Юву затошнило. Она замерла, стоя на лестнице, а он бросил взгляд на карманные часы – мало у кого такие были. Его рука будто онемела и не сгибалась, как надо. Он был в перчатках. Серое суконное пальто, которое она видела в библиотеке, висело у него на руке.

– Могу я подать вам пальто? – услышала Юва собственный голос. Она не была уверена, почему задала ему этот вопрос. В лучшем случае, это была отчаянная попытка сделать вид, что она только вошла в библиотеку. В худшем – неуместное чувство верности по отношению к маме. Способ выпроводить его.

Нафраим удивлённо посмотрел на неё.

– Оно у меня с собой, но спасибо за предложение, Юва, – он произнёс её имя протяжно, как будто пробовал на вкус.

Лагалуна стояла у него за спиной с тонкой сигарой в руке. На пол падал пепел, но мама, казалось, этого не замечала. Уголок её рта дёрнулся, и в её взгляде Юва прочитала целое море предостережений.

Нафраим надел пальто, оглядывая при этом чёрный зал так, будто никогда раньше его не видел. Его глаза вновь остановились на Юве.

– Искренне надеюсь, тебе не придётся… пережить всё это, – сказал он.

Потом он поправил застёжки, кивнул им обеим и вышел. Дверь за ним захлопнулась. Юва осела на лестнице, тяжело дыша. Смотреть, как он стоит там… На том самом месте. В памяти возник кошмар. Она надеялась, что забыла свой детский сон. Было темно, и она знала, что должна спать. Но она вроде бы что-то услышала?

Она спустилась с лестницы – да, вот тут она и сидела. А там, на полу перед ней, где только что стоял Нафраим, находился ржавый железный ящик. Ей очень хотелось посмотреть, что лежит внутри огромного сундука.

Нет! Этого никогда не было. Мама сказала, мне всё приснилось!

– Юва? – Лагалуна подошла к лестнице.

Юва влажной ладонью схватилась за балясину. Отец… В тот вечер он умер. И это её вина. Её позор. Она призвала волка, который забрал его. Призвала дьявола. Мама сказала, что об этом дьяволе она никогда не должна говорить. Потому что это всего лишь сон. Сказка.

Лагалуна потянулась к ней, Юва подняла руку, чтобы заслониться. От чего? Воспоминания перетекали друг в друга до тех пор, пока она не перестала отличать фантазии от действительности. Мама права: она сочиняет. Выдумывает. Всегда.

Юва развернулась и вскарабкалась по лестнице на четвереньках, как зверь, волоча за собой мешок, а потом побежала по длинному коридору в спальню, которой не пользовалась несколько лет.

Она зажгла масляную лампу. Языки пламени лизали пожелтевшее стекло, пока Юва дрожащими руками вынимала из мешка альбом и листала его. Назад, назад, к оторванным листам, к самым старым своим рисункам.

Она отыскала картинку – такую наивную, что ей не могло быть меньше десяти лет. Мужчина с острыми зубами, похожий на зверя. Юва свернула лист и засунула в колбу лампы. Пламя резко вспыхнуло и плюнуло сажей. Юва перевернула лист и оставила его гореть до тех пор, пока пламя не коснулось пальцев. Только тогда она бросила лист.

Последний уголок рисунка полетел на пол. Он свернулся в хрупкий, чёрный, искрящийся шар, а потом потух.

Юва вынула из кармана ягоды клыкарышника и принялась жевать их. Ей казалось, её саму пережевали. Чувство вины пожирало её с детства, оно вгрызлось в тело и застряло. Она поступала так, как велела мама, и делала вид, что ничего не случилось. Ей сказали, что отца ранили на охоте. Он умер от лихорадки. Но это не так. Отца убили здесь, в зале, потому что она выманила волков. Они были повсюду.

В лесу, в крови, в снах, на стенах… Даже между камнями круга Наклы. И они скоро проснутся.

Юва отхлебнула ржаной водки и посмотрела на мужчину, присевшего за её столик на той переполненной людьми половине Шкурного двора, которую занимал постоялый двор. Он сидел спиной к огромному винному бочонку в стенной нише. Она не хотела ни с кем разговаривать и уже собиралась встать и сбежать в охотничью часть заведения, где можно посидеть спокойно. Но мужчина достал книгу и начал читать, не обращая внимания на её присутствие.

Значит, не худший вариант.

После короткой беседы она узнала, что его зовут Лодд, он прибыл из Ундста и читает священную книгу. Фанатик. Почти худший вариант. Но она осталась сидеть за столом. Хорошо, что он может отвлечь её от хаоса в голове и размышлений о маме и долговечном, о чувстве стыда и о кошмаре, который случился с ней дома.

– Я не говорю, что у вас нет веры, – сказал Лодд. – Я говорю, вы украли то, во что веруете.

– Все крадут то, во что веруют. Или ты считаешь, что твои боги были первыми?

– У нас только один Бог.

Юва закатила глаза.

– И вы считаете, что вашего единственного бога похитил Наклав?

Он рассмеялся, и смех сделал его почти красивым. Он склонился к Юве и оперся локтями о стол.

– Нет, вы не крали Бога, вы украли дьявола. А это многое говорит о наклавцах, не так ли? У вас есть десяток богов, но ни одному из них вы не поклоняетесь. В городе и один храм с трудом сыщется, за исключением храма Юль, но даже он больше похож на зал для праздников. Нет, единственный, к кому вы питаете настоящую страсть, это дьявол. А он пришёл от нас.