Нашествие ангелов. Книга 1. Последние дни - Сьюзен И Страница 21

У меня нет никакого плана, даже самого безрассудного, и никаких идей насчет того, как справиться с любым, кто может там оказаться. На занятиях по самообороне обычно не учат подкрадываться сзади и бесшумно душить насмерть, хотя сейчас такое умение весьма пригодилось бы.

И все же мне удавалось побеждать намного более рослых и сильных спарринг-партнеров, чем я. Мысль об этом согревает душу, прогоняя панический холод.

Глубоко вздохнув, я едва слышно шепчу:

— Раффи!

Если бы он мог хоть намекнуть, в какой он комнате, все было бы намного проще. Но я ничего не слышу. Ни стука в окно, ни приглушенного зова, ни скрипа стула, которые могли бы привести меня к нему. Вновь возвращается чудовищная мысль о том, что его, возможно, уже нет в живых. Без него мне никак не найти Пейдж. Без него я остаюсь в одиночестве. Я даю себе мысленного пинка, отвлекаясь от мрачных видений.

Осторожно шагнув к двери, я прикладываю к ней ухо. Ничего не слышно. Я нажимаю на ручку, проверяя, заперто ли.

Как обычно, в моем заднем кармане лежит набор отмычек. Я нашла его в комнате какого-то подростка в первую неделю, когда искала еду. Мне не потребовалось много времени, чтобы сообразить — вскрыть замок можно куда тише, чем разбить окно. Скрытность — главное, когда пытаешься избежать встречи с уличными бандами. Так что за последние пару недель я набралась немалого опыта по отпиранию замков.

Дверная ручка плавно поворачивается.

Эти ребята весьма самоуверенны. Я приоткрываю дверь и прислушиваюсь. Не услышав ни звука, проскальзываю внутрь и останавливаюсь, даю глазам привыкнуть в помещении, которое освещено лишь лунным светом, падающим сквозь окна в задней стене.

Я уже привыкаю к тусклому сиянию луны, ставшему для меня словно частью образа жизни. В коридоре четыре двери. Одна, открытая, ведет в ванную. Остальные три закрыты. Сжав в руке нож, словно он способен остановить винтовочную пулю, я прикладываю ухо к первой двери слева, но оттуда не доносится ни звука. Взявшись за ручку, я слышу тихий шепот из-за последней двери.

Я застываю на месте, затем подхожу к последней двери и прикладываю к ней ухо. Мне кажется или кто-то действительно произнес: «Беги, Пенрин!»?

Я приоткрываю дверь.

— Почему ты никогда меня не слушаешь? — спокойно спрашивает Раффи.

Я проскальзываю внутрь и закрываю за собой дверь:

— Пришла тебя спасти.

— Меня не спасешь, зато тебя поймают.

Раффи сидит посреди комнаты, привязанный к стулу. На его лице запеклась кровь, стекающая из раны на лбу.

— Они спят.

Подбежав к стулу, я прикладываю нож к веревкам на запястьях ангела.

— Нет, не спят.

Голос Раффи звучит столь убежденно, что у меня в голове включается сигнал тревоги. Но прежде чем на ум приходит слово «ловушка», меня ослепляет луч фонаря.

— Резать веревки я тебе не позволю, — произносит чей-то низкий голос. — У нас их и без того не хватает.

Кто-то выхватывает нож из моей руки и грубо толкает меня на стул. Фонарь гаснет, и приходится несколько раз моргнуть, чтобы зрение вновь приспособилось к тусклому лунному свету. К тому времени, когда возвращается способность видеть, мне уже связывают руки за спиной.

Их трое. Один проверяет веревки на запястьях Раффи, пока другой стоит, прислонившись к двери, словно просто зашел в гости. Я напрягаю мышцы, пытаясь ослабить путы, но мои запястья связаны так крепко, что боюсь, как бы не треснули кости.

— Придется извинить нас за отсутствие света, — говорит тот, что стоит у двери. — Мы прячемся от непрошеных гостей.

Все в нем — от командного голоса до небрежной позы — говорит о том, что он тут главный.

— Я что, и впрямь такая неуклюжая?

Главный наклоняется ко мне, глядя прямо в глаза:

— В общем-то, нет. Наши часовые тебя не видели, а им приказано следить, не появишься ли ты. Так что — не столь уж и плохо.

В его голосе слышится одобрение.

Раффи издает горловой звук, напоминающий рычание собаки.

— Вы знали, что я здесь? — спрашиваю я.

Мужчина снова выпрямляется. В лунном свете трудно разглядеть детали внешности, но он высок и широкоплеч. Волосы по-военному коротко пострижены, и шевелюра Раффи по сравнению с ними выглядит постыдно растрепан-ной. В чертах лица чувствуется решимость и уверенность в себе.

Он кивает:

— Точно мы этого не знали, но, судя по содержимому его рюкзака, он нес лишь половину припасов. У него походная горелка, но нет спичек, котелков или сковородки. У него две миски и две ложки. И все такое прочее. Мы решили, что оставшуюся половину нес кто-то еще. Хотя, честно говоря, я не ожидал, что его попытаются спасти. И уж точно — не девушка. Без обид. Я всегда был современным человеком. — Он пожимает плечами. — Но времена изменились. А у нас в лагере полно мужиков. — Он снова пожимает плечами. — Для такого требуется немалая смелость. Или отчаяние.

— Ты забыл про отсутствие мозгов, — рычит Раффи. — Вам нужен я, а не она.

— Почему ты так решил? — спрашивает главный.

— Тебе нужны мужчины вроде меня в качестве солдат, — говорит Раффи. — А не тощая девчонка.

Главный откидывается назад, скрестив руки на груди:

— С чего ты взял, будто нам нужны солдаты?

— Пять человек и стая собак поймали одного парня, — отвечает Раффи. — С такими темпами вам понадобится три армии, что бы вы ни собирались сделать.

Главный кивает:

— А у тебя явно есть военный опыт.

Я удивленно поднимаю брови, думая о том, что произошло, когда его схватили.

— Ты и глазом не моргнул, когда мы направили на тебя оружие, — говорит главный.

— Не столь уж он и хорош, как ему кажется, — говорит тот, что охраняет Раффи. — Раз уже попадал в плен.

Раффи не клюет на приманку.

— Может быть, он спецназовец, обученный действовать в самых худших ситуациях, — говорит главный.

Он делает паузу, ожидая ответа Раффи. В лунном свете, просачивающемся в окно, видно, что главный наблюдает за ангелом, словно волк за кроликом. Или, возможно, словно кролик за волком. Но Раффи молчит.

Главный поворачивается ко мне:

— Есть хочешь?

Мой желудок выбирает именно этот момент, чтобы издать громкое урчание. В иных обстоятельствах это могло бы показаться забавным.

— Нужно принести им что-нибудь поужинать.

Все трое уходят.

Я проверяю веревки на запястьях.

— Высокий, смуглый, дружелюбный. Что еще требуется девушке?