Почетная гвардия - Дэн Абнетт Страница 21

— Это точно, — отозвался Маквеннер. — Предлагаю воспользоваться этим грузовиком. Поедем дальше за холм, прочь отсюда.

— Это территория инфарди! — воскликнул Гаронд.

— Да, но в этом случае я оцениваю наши шансы выше. Кроме того, подозреваю, что прямо сейчас враг отступает.

— В чем дело, полковник? — спросил Дорден, увидев выражение лица Корбека.

— Патер Грех, — ответил он. — Не могу этого понять. Мы думали, что он наверху, в Цитадели. Что ему понадобилось здесь, в Старом Городе?

— Может, вел своих людей? Самолично, как Гаунт?

Корбек покачал головой.

— Нет, тут что-то другое. Он едва не проболтался мне.

Халлер забрался в кабину грузовика и завел двигатель.

В кузове Харджеон открыл один из ящиков.

— Эй, а это что такое? — воскликнул он.

Ящик был забит иконами и священными статуэтками, молитвенными текстами и реликвиями. Солдаты открыли другие ящики. Все они оказались заполнены теми же артефактами.

— Откуда все это? — спросил Раффлан.

Колеа пожал плечами.

— Из усыпальниц Цитадели. Должно быть, ограбили все, что было можно, — сказал Корбек, заглянув в один из открытых ящиков.

— Но зачем? Зачем тащить все это? Почему просто не уничтожить? Эти артефакты для инфарди не священны, ведь так?

— Давай выясним это позже.

Призраки забрались в грузовик. Халлер сел за руль, Вельн рядом с ним занялся пулеметом.

Они вырулили с погрузочной площадки на заднюю улочку, обогнули разбитый грузовик и погнали вверх по холму.

Как раз после шести часов по местному времени всесокрушающая бригада Бревианских Сотен под руководством майора Цабо очистила Священный Путь и вошла в Цитадель. Сопротивления они не встретили. Штурмовая атака танков Пардуса сломила оборону инфарди в Доктринополе. Шестнадцать квадратных километров Старого Города, опоясывавшие священную возвышенность, были растерты в пыль и догорали в пожарах. Разведчики докладывали, что небольшие отряды инфарди все еще могли бежать на север из города, в дождевые леса внутренних районов.

Это была победа, как понял Гаунт, едва первые доклады Цабо начали поступать ему по воксу. Они взяли Доктринополь и вышвырнули врага прочь. Очаги сопротивления еще оставались — на улицах западных пригородов кипели бои — и понадобятся месяцы, чтобы отловить всех инфарди, которые сбежали за пределы города. Но это была победа. Лорд-генерал Льюго будет доволен. Или, по крайней мере, удовлетворен. Люди Цабо скоро поднимут имперский штандарт над Цитаделью, и под эгидой аквилы это место вновь будет принадлежать Империуму. Хагия возвращена. Мир освобожден.

Гаунт спустился с командного транспорта и побрел по улице. Он чувствовал себя странно. На этом театре военных действий было весьма мало славы. Конечно, его люди действовали прекрасно, и он был счастлив видеть, как уверенно и эффективно сражались танитцы рядом с новичками-вергхастцами. Но война шла совсем не так, как предпочел бы сам Гаунт. Ему, возможно, понадобилось бы больше времени и больше усилий, но Ибрам сожалел, что Льюго не позволил ему очистить Старый Город. Пардусцы были образцовыми солдатами, и они раскололи этот орешек. Но город уничтожен. И уничтожен напрасно.

Комиссар постоял в одиночестве посреди молитвенного двора, глядя, как ветер играет флагами. Двор был засыпан осколками цветного стекла из витражей ближайшей усыпальницы.

Это был мир святой Саббат. Из уважения к ней его можно было взять не разрушая, чтобы уничтожить врага.

Темнеющее вечернее небо было грязным от пепла и дыма. Спасибо Льюго и его жажде победы: они разорили третий среди самых священных городов Империума. Комиссар-полковник прекрасно понимал, что будет сожалеть об этом всю свою жизнь. Если бы Льюго предоставил ему действовать, он освободил бы Доктринополь и оставил его в целости и сохранности.

Макарот узнает об этом.

Гаунт ступил в холодное безмолвие разрушенного храма и снял фуражку прежде, чем дошел до нефа здания. Осколки стекла хрустели под ногами при каждом шаге. Дойдя до алтаря, он опустился на колено.

— Мученик Саббат!

Гаунт вскочил и огляделся. Шепот донесся справа, и раздавался словно прямо в ухе. Но рядом никого не было. Это все его воображение…

Ибрам вновь опустился на колено. Он хотел помириться со святой в этом священном месте, подумать, можно ли как-то искупить вину за то, каким способом он выдворил врагов из Цитадели. И еще вспомнить Корбека — потерю, которая была для Гаунта действительно ощутимой.

Но он молчал. Слова имперского катехизиса не слетали с губ. Он попытался расслабиться, и его разум обратился к словам «Милости Трона», которые Гаунт выучил еще ребенком в Схоле Прогениум на Игнации Кардинала.

Но даже эта простая молитва не выговаривалась.

Гаунт прочистил горло. Ветер плакал в выбитых окнах. Комиссар склонил голову и…

— Мученик Саббат!

Опять это шипение, справа. Гаунт подпрыгнул, схватившись за болтган и выставив его вперед.

— Кто здесь? Выходи! Покажись!

Никого. Гаунт водил стволом из стороны в сторону.

Наконец он медленно вложил тяжелое оружие обратно в кожаную кобуру, повернулся к алтарю и снова преклонил колени.

Глубоко вдохнув, он попытался еще раз начать молитву.

— Сэр! Комиссар, сэр! — Вокс-связист Белтайн, запыхавшись, вбежал в храм, его вокс-фурнитура свисала с плеча и болталась в такт шагам. — Сэр!

— В чем дело, Белтайн?

— Вы должны это услышать, сэр! Что-то странное!

Странное. Любимое слово Белтайна, сразу расставляющее все по местам. «Вторгшиеся орки всех зарезали, сэр! Это что-то странное!»; «Все очень странно с тех самых пор, как появились генокрады, сэр!»

— Что такое?

Белтайн рывком протянул командиру наушник.

— Слушайте!

Бревианцы майора Цабо вошли в Цитадель, держа оружие наготове. Возвышавшиеся храмы были безмолвны и пусты. Розоватый камень поблескивал в свете заходящего солнца.

Когда они ушли с солнечного света и углубились в тени храмовых колонн, Цабо почувствовал такой холод, какого не помнил с зимних войн на Аэксе-XI.

Люди свободно и уверенно разговаривали, подходя к холму Цитадели. Но теперь все разговоры смолкли, словно их поглотило молчание этих древних могил и пустых храмов.

Здесь ничего не было, понял Цабо. Ни жрецов, ни инфарди, ни тел, ни единого следа разрушений.

Несколькими жестами он разделил бойцов на отряды. В броне и горчичного цвета униформе солдаты стали продвигаться по параллельным улицам. Цабо выбрал вокс-канал.

— Бревиа-один. Сопротивления в Цитадели нет. Здесь чертовски тихо!