Лишнее золото. Без права на выбор - Игорь Негатин Страница 21

— У нас всего три машины. Надо еще парочку взять. Будет что утопить по дороге.

— Очень смешно, да, — кивнул Джек.

— Слушай, Легенда, а почему к нам такая несправедливость? Мы, значит, пойдем на трех машинах, а они, как господа, раскатывают целой автоколонной? Еще и служебный транспорт топят не глядя. Непорядок…

— Потому что они — экспедиция, а мы — поисковая партия. Улавливаешь разницу?

— Не совсем.

— Ничего, старина, с бывшими военными такое случается. Особенно с парашютистами. Вам, как говорится, все равно: что пулемет, что виски — лишь бы с ног свалило. Ладно, так уж и быть, объясню. Тебе повезло, что я сегодня добрый. — Чамберс посмотрел в окно и задумчиво поскреб щетину. — Экспедиции в Новом мире идут в те места, где люди уже бывали. Как правило, проверяют, уточняют и наносят данные на карту. Они работают по меткам, которые предоставлены разведчиками территорий. Поисковые партии, которые мы представляем, это и есть те самые разведчики. Стая гончих. В разговорах эти понятия часто путают, но между нами большая разница. Мы никогда не отправимся на разведку большим коллективом.

— Дешевле, — уточнил я.

— Я бы сказал иначе — целесообразнее, — Джек наставительно поднял указательный палец и продолжил: — Согласись, что для Ордена списать в безвозвратные потери десять человек легче, чем потерять экспедицию из сорока или пятидесяти человек.

— И совесть меньше мучает.

— Несмотря на это, — он пропустил мои слова мимо ушей, — информация, которую мы приносим, стоит десяти таких экспедиций. Понимаешь?

— Стараюсь, — я еще раз посмотрел на карту. — Хорошее они место выбрали.

— Да, нам очень повезло. Просто сказочно.

— Еще бы! Такая промежуточная база…

— Именно, Поль! Именно! Через три дня туда отправят небольшую грузовую посудину. Ты ее должен помнить — мы на ней ходили в форт Линкольн.

— Это плавающее корыто еще не утонуло? Через три дня, говоришь? Так быстро?

— Я сам удивляюсь! Орден в последнее время сильно озаботился расширением обитаемой части своего мира. К чему бы это, не знаешь?

— Откуда мне знать, Джек? — Я укоризненно покосился на шефа.

— Ладно, это их проблемы. Давай наши обсудим.

Через полтора часа, набросав список дел на сегодня, я выполз из вагончика на свежий воздух. Ветер дул со стороны моря, и в воздухе пахло солью и гниющими водорослями. Обвел взглядом территорию: народ уже проснулся и пытался трудиться. Я повернул за угол и столкнулся с… твою мать!..

— Привет, Поль, — просто сказал Виктор. — Чамберс у себя?

21 год по летоисчислению Нового мира.

К северу от перевала Арч-Корт.

Несколько бандитов неторопливо шли к пещере, где держали приисковых рабочих. Рабов, если быть предельно точным. Один из чеченцев прихрамывал. Он немного отстал от своих приятелей, остановился, прикурил сигарету и заковылял дальше, припадая на левую ногу.

Они подошли к входу, который был закрыт грубо сваренной решеткой. Рядом, привалившись спиной к скале, на корточках сидел караульный. Через несколько секунд двое бандитов передали коллегам свое оружие и вошли внутрь. Спустя минуту вернулись обратно, таща за собой четырех пленников. Пинками согнали их в кучу и заставили сесть на землю.

Одежда, превратившаяся в лохмотья, истощенные и потемневшие от грязи бородатые лица. Длинные, спутанные волосы, закрывающие тусклые глаза. Люди еще живы, но разве это жизнь? Они даже думать разучились. Один из рабов, мужчина лет тридцати, настолько изможден, что даже не пошевелился, когда чеченец ударил его ногой в спину. Безвольно мотнулась голова, он упал и завалился на бок. Послышались смех и гортанные выкрики. Слов было не разобрать, но мучители веселились вовсю.

Через полчаса к этой группе подошли еще двое мужчин. Один из них — Асхад — был вне себя от злости. Это выдавали его движения. Они были нервными, рваными, будто человек сомневается в каждом движении и ищет любую точку опоры. И такая опора нашлась — рабы. Мужчина подошел к группе невольников и внимательно посмотрел на измученных людей. Так смотрят на стадо баранов, собираясь приготовить шашлык. Выбирают, кто первым пойдет под нож. Безучастно.

Асхад повернул голову и что-то сказал Умару Гаргаеву. В ответ тот лишь пожал плечами и отрицательно покачал головой.

— Посмотри, как они трясутся, — оскалился Асхад, — эти твари боятся смерти!

— Смерти боятся все, — спокойно ответил Умар.

— Мои шахиды не боятся!

— Это означает одно — они тупы и невежественны. Или они надеются попасть в рай? Как бы не так…

— Что?!

— Ничего, Асхад. Ничего. Это всего лишь старые мысли старого человека. Но ты забыл слова, которые сказал Абу-Хурейра? [5]«Первым из тех, над кем будет произнесен приговор в День Воздаяния, будет тот, кто умер мученической смертью. Он предстанет перед Аллахом, даст знать о своих дарах, и Господь признает их. И тогда Всевышний спросит шахида: „И как ты распорядился ими?“ И тот ответит: „Я сражался за тебя, пока не умер мученической смертью“. И ответом ему будут следующие слова: „Ты лжешь. Ты сражался, но лишь для того, чтобы о тебе могли сказать — он храбр и отважен. Так о тебе и говорили“». И потом, по предписанию Аллаха, шахида протащат лицом вниз и сбросят в ад, — закончил Гаргаев и умолк.

— Я тебя не понимаю, Умар, — покосился на него Асхад.

— Чего именно ты не понимаешь?

— Ты начинаешь говорить, как наш старый мулла.

— Твой мулла тебе таких слов не скажет. А я уже слишком стар, чтобы играть в эти игры, — несколько секунд Гаргаев молчал, потом поправил висящий на плече автомат и сказал: — Мне здесь делать нечего. Если буду нужен — найдешь в палатке.

Асхад проводил недовольным взглядом уходящего Умара, а потом повернулся к бойцам. Несколько отрывистых фраз — и они, повинуясь жесту хозяина, схватили пленников. Выволокли их на окраину лагеря, где среди валунов был свободный от камней пятачок, похожий на арену. Пленники сбились в кучу и замерли, бросая осторожные взгляды на палачей. Было в этом что-то звериное. Первобытное. Стайное.

А потом началось то, ради чего их сюда привели. Казнь. Обычное для этих мест зрелище. Не прошло и получаса, как все было закончено. Пленников зарезали. И они даже не сопротивлялись. Вот один из палачей торжествующе взревел и поднял на вытянутой руке отрезанную голову. Послышался одобрительный рев его приятелей. Надо заметить (это было заметно), убивали так, словно позировали для невидимых зрителей. Уж слишком много ненужного шума и пустой бравады.

Бандиты, а точнее — Асхад, не ошиблись: зрители были. В двухстах метрах отсюда, укрывшись между утесами, за этой бойней наблюдали два человека.