Дело о неприкаянной душе - Сергей Садов Страница 21

Глава 6

Первым делом я взял личное дело мужа Ненашевой – Ненашева Виктора Николаевича. Мне просто интересно было, какие же у подобного человека могут быть добрые дела.

– Добрый день, – поздоровалась со мной папка. – Вы сейчас держите в руке личное дело Ненашева Виктора Николаевича. Желаете ознакомиться с его добрыми делами?

– Желаю, – буркнул я. Вскоре у меня уже на разные вежливости нервный тик разовьется. Как бы я желал снова услышать привычное: Эзергиль, придурок ты этакий, куда прешь?

Папка тем временем раскрылась, и я увидел фотографию молодого вполне приличного человека. Он шел по улицам тихого городка. Не слишком богатый наряд, и папка в руке. Да и вообще ничем не примечательная личность. Ну, идет себе и идет.

– Студент первого курса Ненашев Виктор, – пояснила папка.

– Помогите!!! – неожиданно раздался крик. Я даже оглянулся от неожиданности, но крик шел из папки. Не отрываясь от показываемого папкой, я подошел к окну, положил личное дело на стол и сам пододвинул себе кресло. Я видел, как какая-то девочка лет семи попыталась с набережной достать мячик и свалилась в воду. Видел, как Ненашев, не раздумывая, бросился в воду.

Тут я вспомнил о разговоре со смотрителем.

– Слушай, а сколько на Весах Справедливости весит это дело?

– На самом деле не очень много. И в то же время очень много.

– Поясни, – хмуро попросил я. – Мне что-то не хочется сегодня отгадывать загадки.

– Очень просто. Он спас человеческую жизнь. Это дорого стоит. Очень дорого. Но для него это спасение ничего не стоило. Он не рисковал ничем. То есть, если бы при спасении этой девочки была реальная опасность лично для него и он, зная об этом, все равно бросился бы спасать, то этот поступок ценился бы намного больше.

– Выходит, он виноват, что ему не грозила опасность?

– Нет. Я говорю про реальность. Он спас человеческую жизнь. На весах его жизни это учтено.

– Ладно, для меня это слишком сложно еще. Давай смотреть дальше.

За тридцать минут я повидал Ненашева Виктора в разных ситуациях. Видел, как он выручал друга, как помогал другим.

– Папка, помоги мне. – Четырехгодовалый малыш подошел к отцу. Ненашев рассмеялся и нагнулся к сыну.

– Что тут у тебя?

Карапуз протянул игрушку.

– Вот тут сломалось.

С некоторой оторопью я наблюдал, как этот человек опустился перед сыном на колени и начал возиться с его игрушкой. Видел его нежную улыбку, которая постоянно появлялась у него на губах, когда он глядел на сына. Я смотрел на это и не верил. Неужели это тот самый человек, который восемь лет спустя в пьяном угаре будет избивать сына ремнем за кражу денег, которой не было? Тот, кто виноват в смерти жены?

Однако дальше все стало понятнее. Я увидел, как он пришел слегка навеселе. Зоя вышла встречать.

– Витя, – позвала она мужа. – Где ты был? Я же волновалась!

– Да на презентации, понимаешь…

– Но ты мог бы позвонить?

– И что? Я должен звонить по любому поводу только потому, что дура-жена переживает по всяким пустякам?!

Зоя побледнела.

– Витя…

Муж отпихнул ее и прошел в квартиру. Я же никак не мог понять, почему этот эпизод попал именно в эту папку, хотя, судя по всему, он должен быть в папке у нас.

– Папа! – раздался испуганный крик от двери. Там в пижаме стоял уже повзрослевший мальчик. Он испуганно смотрел на отца. Виктор Ненашев замер, словно на стену налетел. Провел рукой по лицу. Резко развернулся и бросился к плачущей жене.

– Господи, – пробормотал он, – что ж я делаю! Зоя, Зоечка, прости меня, пьяного дурака.

Он опустился перед женой на колени и обнял ее. Рядом с ними присел и мальчик.

– Витя, ты же ведь не умеешь пить. Зачем ты это делаешь?

– Зоечка, но ведь я не могу. Скажут, зазнался совсем. Стал заместителем директора и перестал быть с коллективом.

– А ты наплюй! Ты же и себя губишь, и нас мучаешь.

– Я обещаю, что теперь буду меньше пить. И только вино.

Зоя покачала головой, и в этот миг изображение прервалось. Я еще некоторое время смотрел на чистый лист бумаги.

– А почему это здесь?

– Хочешь спросить, почему этот эпизод не в вашей епархии?

– Ну да. Как я понимаю, этот эпизод вовсе не в его плюс.

– Вот тут ты ошибаешься. Тебе ведь говорили, не смотри на внешнюю сторону, смотри в душу. И, между прочим, этот эпизод на Весах Справедливости весит больше, чем некоторые из его грехов.

– Но почему?

– Да потому что он извинился. Потому, что его раскаяние за свой проступок было искренним и шло из глубин души, чурбан ты чертов. Неужели ты не увидел этого?!

– Я попросил бы не обзываться! И что в том, что он раскаивался?

– А то, что искреннее раскаяние перевешивает вину.

– То есть если он искренне раскается в смерти жены, то его простят?

– Да. Однако Ада он не избегнет. Только это будет этап Чистилища. Ему будет дан еще один шанс. Но для этого он должен раскаяться. Искренне.

– О-о-о, – зловеще протянул я, – это я могу устроить. Он будет у меня так искренне раскаиваться, что все ангелы зарыдают. Тогда он действительно позаботится о сыне, душа его жены обретет покой, и я сдам эту проклятую практику!

Папка укоризненно поцокала… э-э… языком что ли? Короче, просто поцокала.

– Ты так ничего и не понял. Ты не можешь заставить его раскаяться. Если это будет по принуждению, то какое же оно искреннее? Ты можешь помочь ему осознать степень его падения, но прийти к осознанию своей вины он должен сам.

– Я что, ангел?! – возмутился я. – Помочь осознать вину – это работа ангелов, а не чертей. А я черт!!!

– Да? Действительно. Я забыла об этом. Но кто лучше чертей знает о вине?

Я уже приготовился зашвырнуть эту вообразившую себя слишком умной папку куда подальше, но последнее замечание заставило меня замереть. Действительно, кто лучше чертей знает о вине? Это стоит обдумать. И не здесь, а в более спокойной обстановке. Однако в этот момент со всей очевидностью стало ясно, что решить проблему этой… этой… неприкаянной души, не решив проблему ее семьи, не удастся. А чтобы решить семейную проблему, необходимо отправиться на Землю. На Землю!!! Мамочка моя. Я же еще несовершеннолетний!!! Я маленький еще для подобного!!!

– Ну, дядюшка, я тебе при встрече все выскажу! Долго ты прятаться от меня не сможешь!

– И не буду.

Я резко обернулся. Позади меня стоял мой дядя и улыбался. Нет, он еще улыбается!!!